Месть в тротиловом эквиваленте - Сергей Самаров

Я подошел. Памятуя, что Николаев раньше работал с овчарками, которые не всегда и не всем позволяли к нему приблизиться, я проявил сдержанность и при дворняжках, только руку приветливо пожал, но обниматься не полез.

Мы сделали несколько шагов в сторону капитана со старшим лейтенантом, между которыми на мокрой земле был развернут лист водонепроницаемой бумаги-кальки. На нем лежало нечто обгорелое и бесформенное, перемешанное с сырыми углями и грязью.

— Что-то нашлось? — задал я общий вопрос, ни к кому конкретно не обращаясь.

Николаев хотел что-то ответить, но старший лейтенант МЧС так завертел носом, что кинолог прикусил язык, позволяя пожарному эксперту высказаться.

— Нашлось!.. — Тот показал на обгоревшие предметы и присел перед ними на корточки. — Оплавленная пластмасса. Похоже, что это раньше было канистрой. Еще синтетический коврик, какие обычно рядом с кроватью стелют. Он не горит. Только в углеводородах, да и то поверхностно. Спальня была на втором этаже. Перекрытие провалилось. Все это нашлось как раз под спальней. В канистре что-то осталось, не все прогорело. Похоже, как я и рассказывал, туда праздничные ракеты воткнули. Китайские, из магазина фейерверков. Мне кажется, я иероглифы различил. Огонь, видимо, шел через фитиль. Еще есть правый мужской сапог. Он лежал в куче обгорелой обуви там, где была прихожая. Это, вообще-то, не резина. Какая-то синтетика. Тоже не горючая. Второй сапог оплавился полностью. А этот явно горел. Думаю, преступник наливал бензин в канистру и немного плеснул на сапог. Тот и загорелся. Собаки его выделили. Любопытно, что теперь экспертиза скажет. Сейчас отправим.

— Лучше к нашим экспертам, — предложил Николаев. — Мы по договору работаем с лабораторией НИИ молекулярной химии. Они умеют из гари выделять остатки углеводородов в частицы древесного угля, потом из него извлекают и говорят, что использовалось. Вопрос только в том, что вашей системе придется услуги НИИ оплатить. По нашему договору это не пройдет. Мое начальство воспротивится. У нас и так финансовые показатели падают.

— А наши эксперты что, не справятся? — спросил капитан, разговаривающий с каким-то человеком, но слушающий и нашу беседу.

— Не думаю, что справятся, — в раздумье качая головой, ответил Николаев. — Мы несколько раз пытались работать через судебно-медицинскую экспертизу, потом вообще от этого отказались. Они мало что могут. Может, и умеют, но у них всегда чего-то нет — то оборудования, то сопутствующих материалов. Через НИИ результат и скорость работы гарантированы. К тому же ученые имеют чуть более скромные аппетиты в финансовом плане. Для них это хоть какая-то возможность работать над своими вопросами. От правительства наука денег ждет годами.

— Пусть так, — согласился пожарный эксперт. — Поддержим науку. Я в своих тоже не уверен. Вы меня в НИИ отвезете? Покажете? Только я сначала со своим командованием свяжусь. Мне согласие на оплату необходимо. Я сам эти вопросы решать не уполномочен. — Он вытащил телефон и отошел в сторону, чтобы переговорить с начальством.

— Тогда до вечера, Тим Сергеич, да? — Николаев повернулся ко мне. — Приедешь?

— Если обстоятельства позволят. Я постараюсь. Это твои новые собаки?

— Да. Сменил контингент.

— Разве у овчарки нюх хуже?

— Дворняжки куда более сообразительны, приучены природой отыскивать нюхом пищу. Они на протяжении многих поколений тренируют свое обоняние и по следу лучше ходят. Только при задержании их использовать сложно. Характера не хватает, сильный инстинкт самосохранения перебарывает все, даже привычку повиноваться команде.

— А собаки-саперы? Почему в армии овчарки?

— Кого разводят в армейских питомниках, тех и используют. Там дворняжек не держат. Если помнишь, я получал оттуда щенков, сам в свою службу ни одного не принес.

Микроавтобус со старшим лейтенантом и Сергеем Ивановичем уехал.

Я посмотрел на капитана уголовного розыска и осведомился:

— Не забыл про видеокамеры?

— Спросил. Наш опер — заядлый автомобилист. Машины знает хорошо. «Порше» на записи мелькал дважды. Сначала проехал к дому Нифонтова, потом обратно. Уже поздно, в темноте. Водителя видно не было. Но, судя по всему, Юрий Максимович в это время находился дома. Значит, уехал полковник Свекольников.

— В деревню.

— Вероятно. Нужно проверить журнал регистрации прихода и убытия транспорта в гараже ФСБ, хотя я уверен, что там этот «Порше» вообще не фиксируется. Насколько мне известно, это общая практика. Сотрудники ставят во дворе гаража свои машины. Документально это никак не оформляется. Все на уровне устной договоренности, магазина или расчета наличными с завгаром. Так, по крайней мере, в нашем гараже дела обстоят. Я сам так ставлю машину. За литр в месяц.

— Понятно. Чем займемся, пока данных экспертизы нет?

— У нас есть уверенность в том, какими они будут. Поэтому мы имеем возможность прийти к Нифонтову и предъявить ему обвинение. — Капитан уголовного розыска был настроен весьма решительно.

Я не слишком хорошо ориентировался в местной обстановке, поэтому доверился его мнению и сказал:

— Согласен. Поехали в больницу.

Капитан опять показывал мне дорогу. Доехали мы достаточно быстро. Капитана в больнице хорошо знали, что немудрено для такого небольшого городка. Нас беспрепятственно пропустили к заведующему отделением респираторной медицины. Капитан уже встречался сегодня с ним, и поэтому разговор был недолгим.

— Как он там?

— Из туалета не вылезает. Со своим гостем вместе туда бегают. Курит сигарету за сигаретой. Оттого, я думаю, и кашель. Такое впечатление, что дымит специально ради этого.

— А не может этот кашель быть последствием дымового отравления? — спросил я.

— Тогда он был бы постоянным. Без кашля пациент жил бы только под действием аппарата вентиляции легких. У кашля курильщика есть одна характерная особенность. Он начинается, когда человек меняет позу. Например, ложится, с бока на бок переворачивается, наклоняется, приседает, новую сигарету закуривает. Все это присуще кашлю Нифонтова. Кроме того, если бы присутствовало сильное отравление дымом, обязательно были бы заметны ожоги на лице и на руках, и его положили бы в соответствующее отделение.

Я лично не встречался со случаями отравления на пожаре без ожогов, хотя теоретически это возможно. Все зависит от того, при каких условиях получено отравление. У Нифонтова же только несколько незначительных ожогов на пальцах, и все. Рентген показывает достаточно чистые легкие. Не розовые, как у младенца, все-таки прокуренные, но более-менее нормальные.

— У нас есть данные, что Нифонтов совершил поджог своего дома, — сказал капитан довольно категорично, хотя доказательств этого факта мы еще не имели.

— Страховка?.. — задал врач встречный вопрос.

— Нет. Мотивы нам еще предстоит выяснить. Страховки не было. Тогда только один мотив остается. Он что-то хотел скрыть. Сгорела жена. Так преступники иногда пытаются спрятать убийство. Тело на экспертизе. Она покажет. Но результаты у нас будут лишь завтра к обеду. Пока известно только, что у нее в одном месте пробита голова, но это могла сделать и потолочная балка, которая проходила как раз над кроватью. Мы можем прямо сейчас задержать вашего больного? Это официальный вопрос. Медицина по своим показателям не возражает?