Смертельные тайны - Кэти Райх

Первое было от Олли Нордстерна. У чертова репортера имелось ко мне несколько вопросов. Не могла бы я перезвонить? Я нажала кнопку удаления.

Второе – от Бэта Галиано.

«Думаю, вам будет интересно. Вчера ночью мы арестовали подонка, убившего Клаудию де ла Альду».

Галиано не отвечал на мои звонки до полудня субботы. Когда до него наконец удалось дозвониться, он занимался допросом вышеупомянутого подонка.

– Кто он?

– Мигель Анхель Гутьерес.

– Дальше?

– Прошлой ночью Гутьерес общался с духами предков в руинах Каминальхую. Дедушка-сосед, любящий повсюду совать нос, заинтересовался его похождениями и позвонил в полицию. Гутьереса задержали, когда он перелезал через ограждение в пяти ярдах вверх по склону от того места, где нашли де ла Альду.

– Совпадение?

– Такое же, как перчатка О-Джей Симпсона[63]. Гутьерес – садовник. И одно из мест его работы – дом де ла Альда.

– Серьезно?

– Серьезно.

– Что он говорит?

– Немного. Сейчас общается со священником.

– И?

– Думаю, может пойти речь о Пятой заповеди. А Эрнандес пока переворачивает вверх дном его трейлер.

– Есть связь с «Параисо» или Патрисией Эдуардо?

– Пока ничего. Что у вас?

Я рассказала про образец кошачьей шерсти и копию черепа.

– Неплохо, Бреннан.

Точно так же сказал бы и Райан.

– Держите меня в курсе.

Днем я прибралась в квартире и постирала, затем надела кроссовки и отправилась в спортзал. Пока сбрасывала три фунта на беговой дорожке, в голове крутились две фамилии.

Райан и Галиано.

Галиано и Райан.

Злость моя уменьшилась с прошлого вечера, когда я выставила Райана за дверь, холодно попрощавшись. Но она все равно оставалась.

Почему?

Потому что он и его сотоварищ по колледжу обсуждали меня, словно игру в боулинг в прошлую среду.

Райан и Галиано.

Галиано и Райан.

В самом деле?

Конечно.

Неужели я становлюсь параноиком?

Галиано и Райан.

О чем они говорили?

Я вспомнила один случай с Райаном. В лодке. На мне была футболка, джинсовые шорты и никакого нижнего белья.

О господи…

Галиано и Райан.

Райан и Галиано.

Я бежала, пока не начали пылать легкие и дрожать ноги. Когда зашла под душ, злость наконец опустилась до приемлемого уровня.

Вечером мы ужинали с Сюзанной Жан в «Ле пти экстра» на рю Онтарио. Она выслушала мою историю «братьев Харди»[64], слегка улыбаясь уголками рта.

– Откуда ты знаешь, может, их разговор был чисто профессиональным?

– Женская интуиция.

Она приподняла брови:

– То есть?

– Теория «Все мужчины – свиньи».

– Разве это не сексизм?

– Конечно. Но других вариантов у меня нет.

– Успокойся, Темпе. Ты слишком болезненно все воспринимаешь.

В глубине души я и сама это подозревала.

– Да и судя по тому, что ты говорила, им не с чем сравнивать.

– В соответствии с теорией сами придумают.

Она рассмеялась низким, гортанным смехом:

– Ты слишком сильно злишься, подружка.

– Знаю. Как там дела с черепом?

Сюзанна преобразовала томографические сканы, модель должна была быть готова в понедельник к четырем часам. Когда мы расставались, она наставила на меня длинный темный палец:

– Тебе не хватает хорошего мужика, сестренка.

– У меня нет мужиков.

– Как раз наоборот: на одного больше, чем надо.

– Гм.

– Как насчет БНБ?

– Слушай, я сейчас начну кусаться! Что еще за БНБ?

– Бойфренд на батарейках.

У Сюзанны порой весьма интересный взгляд на жизнь.

В воскресенье мне позвонил Матео Рейес. Руководитель ФСАГ сообщил, что дело с жертвами Чупан-Я продвигается успешно. Остались неопознанными всего девять скелетов. Я сказала ему, что ситуация со Спектерами под контролем и я вернусь, как только закончу с делами в Монреале.

Матео передал мне просьбу Олли Нордстерна. Репортер звонил каждый день, срочно желая со мной поговорить. Я оставалась непреклонной.

У Матео были хорошие новости о Молли Каррауэй. Ее выписали из больницы, и она возвращалась вместе с отцом в Миннесоту. Ожидалось, что женщина полностью выздоровеет.

Были и плохие известия. Сеньора Ч’и’п умерла во сне в ночь на пятницу. Бабушке из Чупан-Я был шестьдесят один год.

– Знаешь, что я думаю? – необычно напряженно спросил Матео.

– Что?

– Старушка держалась на этом свете, чтобы увидеть достойные похороны своих детей.

Я согласилась.

Закончив разговор, я почувствовала, как по щекам стекает теплая влага.

«Vaya con Dios, Señora Chi’i’p».

Стерла ладонью слезу.

Мы закончим начатое.

Когда я в понедельник пришла в лабораторию, кости туловища все еще отмокали. Утреннее совещание оказалось удивительно коротким – за выходные случилось лишь три происшествия: кого-то зарезали в Лавале, авария трактора возле Сент-Атанаса, самоубийство в Вердене.

Едва я положила на рабочий стол мумифицированную голову, в окно постучали. Из коридора мне улыбался Райан.

Я показала на голову и махнула рукой.

Детектив снова постучал. Я сделала вид, что не слышу.

Он постучал в третий раз, сильнее. А когда я подняла взгляд, прижал к стеклу свое служебное удостоверение.

Закатив глаза, я встала и впустила его.

– Тебе уже лучше?

– Чувствую себя прекрасно.

Райан поглядел на стол: