Метро 2033: Высшая сила - Сергей Антонов

Томский с трудом оторвал взгляд от звезд и увидел, что его товарищи не находят в себе сил совладать с маниакальным желанием любоваться на звезды.

– Будьте вы прокляты! – бросил Толик звездам. – Надо с этим заканчивать!

Он не стал приводить напарников в чувство, как собирался сделать вначале, а вытащил из вещмешка гранату. Вырвал чеку и, примерившись, швырнул вниз. Граната, которую, кстати, никто из чудиков не заметил, подкатилась к краю ямы. Чуть побалансировала на уголке плиты и плюхнулась в биомассу.

Томский не знал, правильно ли поступил. Эффект мог оказаться диаметрально противоположным ожидаемому. Кто ее знает, эту биомассу? Может, сожрав гранату, она станет сильнее?

Секунда. Другая. Третья. Ничего не происходило. Анатолий собирался выругаться, когда жижа, успевшая стать кроваво-красной, дернулась, поднялась над ямой куполом, и он блестел так, словно был усыпан стразами, которые переливались от света адских звезд.

Томскому показалось, что в хитросплетениях похожих на вены прожилок он различает лица людей, сожранных биомассой, их искаженные ужасом черты, разинутые в немом крике рты.

Купол раскрылся, как бутон цветка. Лепестки его задрожали и вдруг развалились на комья разного размера и цвета. Жижа начала утекать в яму, втягивая за собой расплесканные по плитам лужи, будто спрут, который прячется в свое логово, втягивая щупальца.

Граната, похоже, сработала. Кремлевские чудики разом онемели, а потом одновременно завопили так, словно их резали тупыми ножами. Многие бросились к краю ямы, надеясь урвать себе хоть чуточку стремительно убегающей биомассы. Во всеобщем хаосе «гусара» сбили с ног. Он пытался подняться, однако те, что совсем недавно ему повиновались, забыли об иерархии и безжалостно топтали своего повелителя.

Здоровяк так и не встал. Когда жижа полностью скрылась в яме, а психи в отчаянии заметались у ее краев, Томский увидел «гусара». Он лежал с проломленной грудью и все еще сжимал в правой руке свою саблю.

– Может быть, вы и правы с этой гранатой, – услышал Толик за спиной голос Громова. – Но есть большая вероятность того, что допустили непоправимую ошибку.

Когда Данила закончил фразу, звезды на башнях Кремля погасли. Только теперь стало понятно, что день уже давно наступил.

Яма теперь выглядела, как обычное углубление в земле, тем более что ее сумасшедшие почитатели уже начали разбредаться по своим укрытиям.

– Громов, самое время двигать к Сенатскому дворцу. Думаю, теперь нам никто не помешает.

– Двигать пора, – согласился Данила. – Но по поводу того, что нам никто не помешает, я бы поспорил.

– День-деньской сидеть на колокольне – тоже не дело, – усмехнулся Корнилов, выглядывая во двор. – Да и чудиков я больше не вижу.

– Пора, спускаемся!

Толик двинулся по лестнице первым. Спускаться вниз было не в пример легче.

От боя остались только кровавые следы на ступенях – все до единого тела уволокли.

Томский был уверен: жители Кремля на горьком опыте поняли, что столкнулись не с легкой добычей, а с серьезными противниками, которые при случае могут и по зубам врезать.

На выходе из храма Толик убедился, что его предположение оказалось верным: кремлевский двор был пуст.

Группа двинулась в сторону Сенатского дворца, но уже через сотню метров стало ясно: все расчеты были ошибочными. Психи никуда не уходили. Не меньше полусотни их появилось впереди с явно враждебными намерениями. У тех, кто отрезал Томскому и друзьям обратную дорогу к колокольне Ивана Великого, настроение тоже было далеко не дружеским.

Выстрел, а потом взрыв гранаты… Похоже, кульминация представления под названием «Конституция» уже началась.

Макс почти бежал ко входу в Кремль, опасаясь упустить посланца Ахунова, но у разбитых турникетов поскользнулся и едва не упал. Взглянув под ноги, Добровольский увидел лужу крови. Она брала свое начало у груды тел, которые Макс в спешке принял за кучу мусора.

Этих четверых убили совсем недавно. Все они были в противогазах, но Добровольский сразу узнал своих товарищей. Они служили тайному правительству. Одного звали Эдиком. Вспомнился разговор, подслушанный в туннеле у Боровицкой.

Эдик готовился сопровождать на поверхность какого-то супер-пупер воина…

Тот-то его и убил… Причем так жестоко, как люди не убивают. Стекла противогаза были выбиты чем-то острым, а потом это острое воткнулось Эдику в глаза. Остальным тоже не очень повезло: развороченная грудь, вывалившиеся через распоротый комбинезон внутренности…

Макс не сомневался, что именно супер-пупер воин расправился со своими опекунами. Зачем? Или Ахунов в чем-то ошибся, или… Он с самого начала запрограммировал своего воина на уничтожение сопровождающих, чтобы те не помешали выполнить гэмэчелу поставленную Тельманом задачу. Например, доставить Конституцию вовсе не тайному правительству.

Каждый хотел играть в этом чертовом деле свою роль, не совпадающую с изначальным сценарием, причем никто никого не щадил…

Перед тем как уйти, Добровольский еще раз посмотрел на груду обезображенных трупов. Если раньше его план заключался в том, чтобы договориться с Томским, а встреч с созданием Ахунова по возможности избегать, то теперь в силе оставался только первый пункт.

Это существо убило его товарищей, и Макс принял твердое решение: уничтожить бездушную машину, которая ни во что не ставила человеческую жизнь.

Добровольский пересек переход между Кутафьей и Троицкой башнями. Стрельбы и взрывов больше не слышалось, но чутье подсказывало: в Кремле что-то происходит.

Макс решил не переть на рожон по центру двора, а двигаться вдоль стен. Он выдернул из кобуры пистолет, но сообразил, что стрельба никак не согласуется с его намерениями не объявлять о своем присутствии.

Очень скоро стало ясно: о спокойном путешествии можно и не мечтать. Совсем рядом послышались какие-то звуки. Стоны и всхлипы. Тихое бормотание.

Добровольский остановился, напряг слух.

– По-по-могите… могите… ме-те-те… по-мо-ги-те…

Стонал и плакал мальчик у стены. Он сидел к Максу спиной, весь скрючившись и втянув голову в плечи. Голый мальчишка лет двенадцати. Что он тут делал и какого рода помощь ему требовалась?

– Эй, пацан, что случилось?

Макс приблизился к сидевшему, а тот, не разгибаясь, вытянул худющую, грязную руку, указывая на гору старинных пушек, сваленных метрах в пятидесяти.

– Помогите!

– Чем помочь? Что там?

Вместо ответа паренек всхлипнул. Рука его затряслась и опустилась.

– Да что же с тобой?!

Добровольский коснулся ладонью спины парня.

– Да не рыдай ты, скажи толком, что…