Живой щит - Дмитрий Воронин

Сонный отвар сделал свое дело, и голова графа бессильно упала на подушку, глаза закрылись и дыхание стало ровнее.

— Эту тварь надо убить, — убежденно заговорил Раббан, обращаясь теперь к остальным, поскольку граф слышать его не мог. — Нет, ну видано ли такое, держать в доме эдакую нечисть?

— А по-моему, очень даже «чисть», — вставил я. — Его как раз вымыли, какая ж он нечисть?

— Ха-ха, — без тени улыбки проговорил Хант. — Мне очень смешно. Но я все же согласен с управляющим. Что может выйти хорошего, если эта проклятая тварь будет слоняться по замку? Вырастет, убежит и наверняка приведет с собой врагов. Вон сколько их еще по лесам бродит. А тролли растут быстро, это вам не люди.

— Я не убиваю детей, — нахмурившись, бросил Брен, и на его скулах заиграли желваки. — Я сражаюсь только с воинами. И вам, кстати, совершить это злодейство не дам.

— Какое же это убийство? — всплеснул руками мажордом. — Убийство, это когда человека жизни лишаешь. А тут… все равно что жабу растоптать. И вообще, без орков и троллей мир становится чище.

— Опомнись, Раббан, — очень тихо проговорила Аманда, в ее голосе звучала дрожь. — Ты сам-то понимаешь, что предлагаешь? Вы только что убили его мать, а он же уже не грудной, понимает. Пойми, он еще совсем мал… да, его мать была врагом, но сам-то он, кажется, не причинил тебе зла, верно ведь?

— Если я выращу волчонка вместе с овцами, то рано или поздно он устроит себе пир. Из свежей баранины. И его не остановит, если до этого я год буду его гладить и хорошо кормить, — вместо управляющего ответил Хант. — Это проклятое племя надо изводить под корень.

Модестус обвел взглядом собравшихся и негромко сказал:

— Мужество воина не только в том, чтобы убивать. Тролль будет расти вместе с детьми господина, пусть он лучше узнает людей, сдружится с ними. Может, когда-нибудь орки и люди смогут жить в мире… и кто знает, не положит ли начало этому миру тот, кого вы сегодня зовете ублюдком и нечистью. Легко взмахнуть мечом… куда труднее смотреть в будущее и думать о своем народе.

— Очень глубокомысленно! — съязвил Раббан. — Очень умно и высокопарно, но искренно ли, а, старик? Твоих детей убивали орки? Твой дом горел, подожженный их факелами? Или, может, на твоих глазах орки разрывали на куски твою жену? Молчишь… Да если бы на твою долю пришлась хоть малая толика того, что досталось людям во время войны, то ты первый схватил бы нож.

— Все ваши споры яйца выеденного не стоят, — с таким знакомым, почти отцовским, холодком в голосе заметила Аманда. — Граф, как мне кажется, приказал, так что вам остается только подчиниться. Или кто-то горит желанием вывести Эриха из себя?

Да, это был удар ниже пояса. Одно дело строить козни на словах и совсем другое — рисковать обрушить на свою голову гнев графа. Как правило, это заканчивалось в лучшем случае плетьми, а если особо раздразнить лорда, то дело могло дойти и до плахи. Все присутствующие это знали, и кроме нас, его сыновей, и Аманды, хоть раз, но находились достаточно близко от такого состояния.

Повторять это никому не хотелось.

Насупившись, Раббан замолчал. Хант скрипел зубами, и его рука то и дело теребила рукоять меча. Модестус отвесил в сторону Аманды легкий поклон, на что та ответила легкой улыбкой. В этот момент я понял, что она из жены графа уже превратилась в графиню — не титул определяет умение править. Она это умение, безусловно, приобрела — может, ей и раньше приходилось ставить на место подданных, кто знает, прошлое Аманды было покрыто мраком, и никто посторонний не допускался в эти сокровенные уголки ее памяти, но в том, что она была не простой деревенской девчонкой, я ни капли не сомневался.

Не знаю, были ли сказанные Модестусом слова отражением мыслей отца и, принимая решение сохранить жизнь маленькому пленнику, действительно ли он руководствовался этими доводами…

Вряд ли, скорее приказ он отдал, повинуясь минутному настроению, а уж потом Модестус и Аманда смогли придумать, как объяснить это людям и не вынуждать лорда отказаться от своего слова. Впрочем, он вообще не имел такой привычки — менять свое мнение, даже если его упрямство шло во вред ему самому. Отец всегда говорил, что слово лорда должно быть тверже алмаза, правда, при этом добавлял, что принимать решение надо обдуманно. Сам же он не всегда следовал этому своему мнению и часто отдавал приказы по горячке, как, возможно, и в этот раз. Так или иначе, но Зулин, как звали юного тролля, остался жив, и более того, стал нашим товарищем по играм. Возможно, с годами отец и сам уверовал в то, что на том собрании так красиво высказал старый колдун, во всяком случае, в своем решении он остался тверд, и постепенно и замковая челядь, и жители окрестных деревень привыкли к странному созданию, поселившемуся в Андорской твердыне.

С тех пор прошло много лет, но я почему-то помню каждое слово, сказанное тем вечером…

— И все-таки ты намерен уйти… — Голос Аманды был сух, как скала под летним солнцем. Она неодобрительно покачала головой, однако Лотар счел нужным не обращать на это внимания. Последнее время он вообще предпочитал жить своим умом и отказывался прислушаться к советам, даже если они исходили от графини или Модестуса.

— Мое решение твердо. — Он стоял в нескольких шагах от трона, на котором сидела мачеха, и в упор смотрел на нее. — И я его не изменю, что бы вы, леди, ни делали.

— Ты выбрал не лучший момент… впрочем, это я уже говорила. Граф болен, и его состояние становится все хуже. Может, тебе стоит подумать о том, что это его убьет…

— Это смешно, леди, — криво усмехнулся Лотар. — Отцу всегда было безразлично, где я и что со мной. Его всегда волновала во всем свете одна-единственная персона — граф Андорский. К тому же мы с ним уже не раз говорили о моем отъезде.

— Вот-вот, — вмешался Модестус, который так же, как и Рейн, был приглашен на эту беседу. За последнее время он порядком сдал, ходил с трудом, быстро уставая, и магическим экспериментам предпочитал полудрему под теплыми лучами солнца. И все же Аманда, по всей видимости, серьезно рассчитывала на его поддержку, тем более что Лотар все еще относился к придворному магу с немалым уважением. — И не это ли послужило причиной болезни графа? Во всяком случае, вы, юноша, могли бы подождать выздоровления отца. Проявите немного терпения, и…

— К дьяволу! — Лотар отбросил свою маску спокойствия и нервно зашагал по комнате. — Мы с отцом разные люди, поймите, леди. И я не хочу терять годы на организацию приемов для этой зажравшейся местной знати. Когда я вижу их набитые дерьмом головы, я прихожу в бешенство. Разве я так уж много просил? Всего лишь разрешения жить так, как я хочу, спокойно изучать магию и никому не мешать. Так нет же, отец даже не стал меня слушать. Видите ли, старший сын, продолжатель рода… По рангу не положено! А я не хочу подчиняться идиотским традициям, которые мешают мне жить.

— Но…

— Я не закончил, — резко оборвал брат робкую попытку мага вклиниться в его речь. Тот насупился и обиженно замолчал. — Когда я сказал отцу, что запланированное им мое будущее меня лично не устраивает, он знаете что сказал? Знаете, конечно. Он сказал, что если я не хочу вести себя как сын графа, то он подумает, а стоит ли считать меня его сыном.