Местный обычай - Стив Миллер

— Никакого ребенка не было, — проговорил он, и в его голосе тоже проявилось смятение. — Три года назад не было ни ребенка, ни речи о ребенке.

— О! — Даав опустил глаза, остановился взглядом на колоде и взял ее, а потом застыл, держа ее в руке и пристально глядя в никуда.

— И ты все еще жаждешь эту женщину? — спросил он.

Эр Том рассмеялся — отрывисто и резко.

— Жажду? Я умираю без нее! Я поражаю самого себя своим желанием! Для меня нет звуков без ее голоса, нет ощущений без ее прикосновения!

Даав поднял голову, потрясенно глядя в лицо своего брата. Спустя пару мгновений он прикоснулся языком к пересохшим губам.

— И тем не менее она отказывается от брачного контракту — упрямо продолжил он, намеренно заставляя себя говорить рассудительно-спокойным тоном. — Не исключено, что… глубина твоей страсти… может… без всякого для нее бесчестья… не быть взаимной!

— Она взаимна, — ответил ему Эр Том с абсолютной уверенностью одержимого, — во всех отношениях.

Даав прикусил губу.

— Хорошо, — уступил он, все еще спокойно и рассудительно. — И тем не менее чистая страсть — это не то основание, на котором нас учат строить союз спутников жизни. Ты употребляешь такие слова, что я вынужден заподозрить, что ты действительно сделал ошибку, дав нубиат слишком рано, прежде чем твоя страсть была удовлетворена. В таком случае более мудрым решением было бы отправиться с этой дамой на виллу на океане, позволить себе полную меру радостей, вернуться домой, когда ты ими насытишься, и…

— Когда насыщусь!

Эр Том стремительно вскочил на ноги. Даав инстинктивно встал — и встретился с братом взглядом, ощущая нечто похожее на ужас.

Эр Том подался вперед, прижав ладони к крышке карточного стола. Его глаза стали темно-фиолетовыми.

— Насыщения нет, — заявил он с абсолютной и полной решительностью.

Разведчиков обучают множеству приемов, которые позволяют им выживать среди потенциально враждебных людей. Дааву пришлось сейчас прибегнуть к одной из таких уловок: он намеренно расслабил мышцы тела, позволил губам раздвинуться в слабой улыбке, полураскрыл ладони. Спустя пару мгновений он с удовлетворением заметил, как Эр Том тоже расслабился: плечи его перестали быть такими напряженными, глаза остыли. Он вздохнул и выпрямился с немного виноватым видом.

— Прости меня, денубиа, — тихо сказал он. — Я не собирался с тобой драться.

— Конечно, нет, — мягко отозвался Даав. — Хотя я вынужден заметить, что ты планируешь рассказать Делму о весьма щекотливой ситуации. — Он склонил голову набок. — Возможно, было бы… поучительно, если бы я поговорил с Энн наедине… — Он намеренно ленивым жестом поднял руку, останавливая готового запротестовать собеседника. — Только чтобы услышать, как она сама рассматривает происходящее.

Он чуть кивнул и позволил себе улыбнуться.

— Мне ведь придется это услышать, рано или поздно.

Он получил в ответ слабую улыбку.

— Конечно, придется.

— Безусловно. И завтра для этого будет достаточно времени, потому что мне пришла пора — увы! — распрощаться и оставить тебя с этой пугающей кипой деклараций.

Он снова наклонил голову.

— А тем временем обещай мне, что не станешь арендовать дома в городе — по крайней мере завтра. Ладно?

— Обещано.

Эр Том кивнул, а потом обошел столик, чтобы предложить ему руку. Рука об руку они прошли по всевозможным коридорам и через залитую лунным светом Восточную веранду. У машины Эр Том обнял Даава, и тот мысленно обругал свои предательские мышцы, которые чуть заметно напряглись.

Этого оказалось достаточно. Эр Том подался назад, глядя в его освещенное луной лицо.

— Ты на меня сердишься.

Он попытался говорить нейтральным тоном, но Даав ощутил скрытую за ним боль и бросился в его объятия.

— Денубиа, прости меня! Мои несчастные настроения. Я не сержусь. Я устал, а от той заварушки, которую ты представишь Делму, просто голова кругом идет.

— Ха!

Эр Том крепко его обнял, и когда спустя мгновение Даав попросил его поцелуя, он подарил его с готовностью — и облегчением.

Какое-то время Энн бродила по прекрасным и незнакомым апартаментам, но ходьба не смогла ее утомить. В конце концов она наугад сняла с полки одну из книг и, закутавшись в халат, устроилась в углу светло-пшеничного дивана, решив читать до тех пор, пока ее не сморит сон.

Спустя час она оставалась все там же, совершенно без сна, следя за течением лиадийских слов со страницы на страницу и упрямо не думая о том, как ей одиноко, как сильно ей его не хватает или…

Дверной звонок тихо просигналил — один раз.

Она вскочила, взметнув синими полами, стремительно пересекла комнату и приложила руку к пластине замка, только потом сообразив, что следовало бы затянуть на талии пояс. Однако в этом, оказывается, и не было нужды. Тот, кто ждал за дверью, видел все, что она могла показать, — и не один раз.

Эр Том поклонился и, выпрямляясь, устремил на нее жаркий взгляд лиловых глаз.

— Я пришел, — тихо сказал он, — пожелать доброй ночи…

Не в силах говорить, она поймала его за руку и потянула в комнату. Дверь бесшумно закрылась за ними.

Гость священен. Благополучие и комфорт гостя должны стоять для Дома на первом месте в течение всего времени, пока гость там находится.

Из Лиадийского Кодекса достойного поведения

Даав йос-Фелиум, четвертый носитель этого имени в Семействе, мастер-пилот, капитан разведчик в отставке, специалист по культурной генетике, Делм Клана Корвал, лежал под двуциклом «Герберт-81», упираясь плечом в прохладный каменный пол, и усердно пытался отвинтить особо упрямую крышку сальника. Из сальника капало масло, и он старался не запачкать лицо, хотя ни толстая поношенная рубаха, ни потертые кожаные брюки, надетые на нем, не убереглись от пятен.

Какое-то время за работой его развлекали только трели птичьих песен, доносившиеся из-за дверей гаража, да редкие шорохи, говорившие о том, что на осыпанную росой траву вышли покормиться кролики. Однако в последние несколько секунд он заметил некое изменение: демонстративный, замедленный ритм, который заставлял вибрировать упертое в пол плечо и отдавался в голову.

Сосредоточившись на сальнике, он лениво подумал, не выпустили ли на газон слона. И немного огорчился, хотя и не удивился, когда спустя несколько минут топанье перешло в резкий стук каблуков, ударявших в каменный пол. Его сопровождало тихое шипение во внезапно наступившей тишине: его обостренные чувства разведчика интерпретировали его как человеческий вздох.

— И что, — вопросил голос его сестры, прозвучавший в модальности старшего ребенка, обращающегося к младшему, — ты делаешь там, внизу?