Кто не спрятался… - Джек Кетчам

и увидел, что тот уставился на парня своим особым взглядом. К старости характер у пса стал скверным, и иногда можно было понять, что он решил невзлюбить кого-то: пес пристально смотрел на этого человека, так, словно не собирался моргать или отводить взгляд, пока человек не докажет, что ему или ей можно полностью доверять.

Проблема заключалась в том, что доверие можно было купить за собачий бисквит.

Старик подумал об этом — и еще о том, как легко пес вызывал у него улыбку.

— Да, он мой. Не волнуйся. Он не укусит.

Некоторые люди странно относились к собакам. Всегда считали, что собака захочет их укусить. Однако на памяти старика чертовски мало собак хоть раз укусили кого-то, если только их не спровоцировали. И даже тогда. Собаки хотели от людей прямо противоположного. Собаки хотели не кусать. Не иметь для этого повода, потому что они сыты, и могут переночевать в тепле, и их никто не мучает, и им позволяют вдоволь спать на солнышке, и бегать, и охотиться на просторе.

— Совсем старый, да? — спросил паренек в красном.

Старик кивнул.

— Мы многое повидали.

Старик подергал леску. Клева не было. Возможно, рыбу спугнул разговор или шорох гравия, который по-прежнему пинал толстый мальчишка.

— Сколько ему лет?

Старик задумался. Мэри подарила ему пса на пятьдесят третий день рождения, и псу тогда было шесть-семь недель от роду. Это было за год до ее смерти. Она умерла в восемьдесят третьем.

— Тринадцать или четырнадцать.

— Совсем старикан.

На это старику было нечего ответить. Но ему не понравился тон мальчишки. Он решил, что мальчишка не любит животных.

Старик начал выбирать леску.

— Что у вас за наживка? — Тощий паренек в желтой футболке смотрел на его коробку для рыболовной снасти.

— Червь.

— Живой?

— Пластмассовый. Решил попробовать. Пока неплохо.

— Мне нравятся «вертушки». Пробовали когда-нибудь?

— Нет. Иногда беру «кроулер», «хула-поппер». Но обычно предпочитаю червя.

— Господи. Хватит болтать, Гарольд, — сказал парень с дробовиком. — Положи свою проклятую удочку, старик.

Старик посмотрел на мальчишек. Парень с дробовиком сделал два шага вперед.

Дробовик был нацелен на старика, на его ремень. Какого черта?

Парень снял дробовик с предохранителя.

Пес зарычал и начал вставать.

— Спокойно, — сказал ему старик. — Спокойно.

Он вытянул руку. Пес подчинится жесту, даже если все инстинкты будут против. Пес сел. Теперь он рычал так тихо, что можно было не услышать, если не знать, что слушать. Сейчас он больше всего на свете хотел кинуться в драку, невзирая на возраст и артрит.

— Лучше ему успокоиться, — сказал парень. — А теперь положи проклятую удочку.

Надо его вразумить, подумал старик. Сохранить здравый смысл, даже если в его поступках нет ничего здравого.

— Если положу, рыба может уйти, — сказал он. — А если там крупная рыбина? Сегодня хороший клев.

Парень посмотрел на него как на сумасшедшего, затем с улыбкой покачал головой.

— Точно. Вот дерьмо. Ладно, вытаскивай. А потом положишь.

Старик подчинился. Он видел, что парень явно получает удовольствие, целясь в него из ружья. Не стоит провоцировать мальчишку.

— Давай сюда бумажник, — сказал мальчишка.

Старик покачал головой.

— Бумажник в моем пикапе. В бардачке. Вы прошли его по пути сюда. Зеленый «шеви», он стоит на поляне.

— Вранье, — заявил толстый мальчишка в красной футболке.

— Это правда. Я никогда не беру его с собой. Здесь нет толку от наличных, а если мне понадобится освободить зацепившуюся леску или зайти в воду, чтобы вытащить окуня, бумажник наверняка промокнет. Или я должен не забыть убрать его в коробку для снастей. В половине случаев я забываю. И потому держу его запертым в бардачке. В нем двадцать или тридцать долларов, и я не стану говорить: «Забирайте на здоровье», — но и с дробовиком спорить не стану. Забирайте.

Старик медленно полез в карман.

— Вам понадобятся ключи, — сказал он.

— Как насчет его снастей? — спросил парень с дробовиком у самого младшего мальчишки, того, которого назвал Гарольдом.

— Старье. Пара неплохих мушек. Но ничего… я имею в виду, ничего стоящего.

Это не было справедливой оценкой, если паренек хоть что-то смыслил в рыбалке, а старику показалось, что он смыслил. Все мушки были ручной работы, хорошая коллекция. Их можно было продать за приличную сумму. Если мальчик это понял, он промолчал.

Интересно, почему.

— Старик, в бумажнике есть кредитки?

— Я ими не пользуюсь.

Парень усмехнулся, покачал головой, сделал еще шаг вперед, и старик увидел, что в руках у него «Браунинг ауто-5» двенадцатого калибра, новенький и дорогой. Он чувствовал запах масла, сильный, как запах нового автомобиля, когда вытаскивал ключи и протягивал парню. Тот продолжал смеяться, но в его смехе не было веселья, только растущая злоба.

Словно смех вел парня к чему-то.

Старик увидел, что на его лице слишком много морщин для мальчишки его возраста и что его ремень сделан из очень хорошей кожи, а джинсы скорее дизайнерские, но уж точно не «ливайсы», и что на других мальчишках такие же джинсы.

Они не нуждались в деньгах. Они просто хотели их получить.

Что ж, они их получат.

Старик очень надеялся, что это все, чего они хотят.

— Вот, — сказал он, протягивая ключи. — Самый маленький — от бардачка. Бумажник лежит внутри.

Забирайте их и проваливайте, подумал он.

Парень качал головой, продолжая ухмыляться.

— У тебя есть старый пикап, и бумажник с двадцатью баксами, и снасти, которые ни хрена не стоят. Есть пара рыбин и чертова собака. Что же у вас есть, мистер?

Старик не ответил. Что на это можно было ответить? Мальчишке не требовался ответ.

— У тебя ни черта нет.

Всегда была вероятность, что мальчишка не выстрелит, если кинуться на него и попробовать отобрать дробовик, но старик сомневался, что эта вероятность велика. В голосе парня слышался холод, который сразу не понравился старику, однако теперь этот холод обратился в лед. Старик покосился на толстого мальчишку и не увидел никакой помощи в его глупой, льстивой ухмылке. Покосился на мальчишку в желтом — и понял, что тот утратил дар речи от страха. И от него помощи тоже не будет.

Хотя страх мог объяснить ложь насчет снастей.

Старик слышал плеск воды за спиной и шелест ветра в ветвях.

Он вновь протянул ключи.

Подождал. Никто не шелохнулся.

Парень собирался с духом. Чтобы сделать что-то или не сделать? Старик не знал.

Ты можешь здесь умереть, подумал он. Ты к этому готов?

Ответа на этот вопрос у него тоже не нашлось.

— Как его зовут? — спросил парень.

— Кого?

— Пса. Как его зовут?

Для старика пес в основном