Изабелла Прекрасная - Маргарет Кэмпбелл Барнс

Изабелла прислонилась к зубцу стены, чтобы осмотреться вокруг и полюбоваться на залитую солнцем равнину.

Она старалась избавиться от глупой неприязни к этому месту и обрести душевное равновесие.

— С нами ничего не случилось, и ваша Жислен в безопасности, — дразнила она его. — И вместо того, чтобы идти на войну, вы будете ее видеть каждый день. Вы теперь отвечаете за нас, как велел милорд архиепископ.

— Мы все думаем о безопасности Вашего Величества, — скованно ответил он. Но она увидела, как он покраснел под загаром. Она была довольна, что смутила мужчину, который поклялся любить ее вечно и влюбился в другую женщину.

— И о безопасности страны, — более серьезно произнесла она. — Если бы они взяли в заложники Неда, война бы сразу закончилась.

— Если бы Дуглас взял в заложники Ваше Величество и наследника и отвез вас на север Шотландии, я не думаю, что мы бы смогли отыскать вас.

— Вы правы, Роберт. И не считайте меня неблагодарной… Но я могу поклясться, что шотландский король вел бы себя с нами благородно. Когда милорд архиепископ прощался со мной, его последние слова были: «Вы должны совершить паломничество к могиле святого Бекета в Кентербери, дитя мое, и поблагодарить Господа Бога за то, что благополучно разрешились от бремени!»

Она стояла в утреннем свете, ветер развевал так идущий ей чепец и волнистые волосы юноши. В это мгновение они были просто двое молодых людей, а не королева и шталмейстер. Они легко, как это было всегда, понимали друг друга. Мессаджер посмотрел на нее.

— Вы знаете, что болтают люди?

И так как она отрицательно покачала головой, он грустно добавил:

— Я был бы плохим другом, если бы не сказал, пусть даже потом вы будете меня ненавидеть.

Они могли позволить себе свободно держаться друг с другом, стоя высоко над городом. Вокруг них летали ласточки. Им было нетрудно говорить обо всем честно и открыто. Она понимала его желание сообщить ей правду.

— Роберт, я никогда не смогу ненавидеть вас, хоть вы теперь увлечены Жислен. Что говорят люди?

— Что ко всему приложил руку граф Ланкастерский.

Она гневно напала на него:

— Мой собственный дядя! Роберт, этого не может быть! Вы верите всему, как молодой Эдмунд Кентский. Мой дядя Томас всегда любил и защищал меня. Почему вдруг он решился на столь недружественный поступок в отношении меня?

— Может быть, он не перестает хорошо относиться к вам. Но еще больше хочет услужить шотландцам!

— Почему?

Изабелла была поражена, но она знала, что Роберт никогда не станет лгать ей из личной неприязни к кому-то.

Мессаджер пожал плечами.

— Он ненавидит Хьюго Деспенсера, и чтобы поступить вопреки его советам… Может быть, и так! Или же создать партию. Ведь он внук Генриха III и должен пользоваться уважением в стране.

— Правда, что он дважды отказывался сражаться с нами, — бормотала Изабелла, думая, что ее шталмейстер не такой уж легковерный. Она вспомнила, что Ланкастер присутствовал при беседе, когда Маргарита уговаривала ее ехать в Братертон, и что он отказался от процессии в Лондоне, и был рад, что она уехала.

— Кажется таким странным, что шотландцы не тронули его земли, когда были разграблены Нортамберленд и Кумберленд, — задумчиво добавила она.

— Именно это и подчеркивают Деспенсеры, обсуждая свершившееся с королем.

— И Эдуард поверит всему, что говорят о нем, потому что он допустил, чтобы Гавестон попал в страшные руки Уорика…

Роберт подождал, пока караульный скроется из виду за поворотом крепостной стены.

— Они сказали королю, что Ланкастеру шотландцы заплатили за то, что он им выдал время и маршрут вашего путешествия. Они даже назвали цифру.

Когда она, потрясенная, уставилась на него, он назвал ей сумму:

— 40 000 фунтов.

Услышав приближающиеся шаги, он поднял ее плащ и понизил голос.

— Полагаю, что после того как над ним долгие годы смеялась вся Англия, это не такая уж большая сумма!

Изабелла не в силах была вымолвить ни слова. Она повернулась и пошла к себе. Он сопровождал ее по темной винтовой лестнице до ее покоев. Она начала сомневаться, стоило ли ей так горячо благодарить судьбу? Может быть, было бы легче жить, будучи пленницей благородного Брюса, чем среди своих родственников и подданных супруга.

«Если я отправлюсь в паломничество в Кентербери, то сделаю это по другим причинам, — подумала она. — Чтобы помолиться за упокой души моей любимой Маргариты, и чтобы у меня достало сил перестать желать этого сильного и красивого уэльсца».

Изабелла ненавидела каждый час, проведенный в Ноттингеме. Даже то, что в крепости царил полнейший порядок, угнетал ее.

— Почему я здесь так плохо себя чувствую? — капризно спрашивала она, глядя на чистый и аккуратный внутренний дворик.

— Может быть, это последствия шока, перенесенного вами в Братертоне, и эта спешка, и позднейшие волнения, — говорила Бинетт, которая сама доселе не могла оправиться от страха. — Печальные события всегда надолго остаются в памяти.

Когда король наконец приехал, он тоже забеспокоился о ней, упрекая себя, что послал за ней и детьми ради собственного удовольствия. Но Изабелла обратила внимание, что он, беседуя, пристально смотрел на Неда. Он редко выпускал из виду мальчика.

— Вам следует совершить паломничество в Кентербери и за себя, и за меня. Я постараюсь, чтобы за детьми хорошо присматривали, пока я не возвращусь в Виндзор.

— Тогда я прошу вас, чтобы к детям был приставлен Роберт ле Мессаджер. Если я поеду по мирному югу, он мне не понадобится. Я смогу отдохнуть в замке Лидс, теперь он мой, — сказала Изабелла. — Я видела этот прекрасный замок только тогда, когда мы проезжали мимо, возвращаясь из Франции.

— Тогда пошлите туда оповестить леди Бадлесмер, чтобы она подготовила его к вашему приезду. Я слышал, что ее супруг в отъезде. Он где-то с Томасом Ланкастером.

Казалось, что половину своей семейной жизни Изабелла провела, переезжая из замка в замок. Поначалу потому, что происходили баталии с баронами из-за Гавестона, теперь из-за постоянных войн с шотландцами. Веселые времена турниров, празднеств, театральных представлений, похоже, остались в далеком приятном прошлом! И сама она сейчас была не расположена к веселью. Потеря Маргариты наложила на ее жизнь темный флер, и она жалела, что ей придется ехать в Кентербери и провести там долгие часы в размышлениях в торжественной тишине старого огромного собора.

Совершая паломничество как простая паломница, королева, так же, как и все остальные, опасалась вооруженных людей, когда ехала по улицам, окаймленным рыжими березами, и вдоль проселков, где росли ореховые кусты, отягощенные плодами. С ней было сего лишь несколько ее дам и слуг. Джон Джерджемок, который ведал при дворе раздачей милостыни, поехал вперед, чтобы предупредить леди Бадлесмер о ее приезде.