Лик Аполлона - Фред Томас Саберхаген

Катерина старалась за ним присматривать. И, судя по всему, старательнее всего Кати защищала юношу от настойчивого внимания какой-то другой деревенской девушки.

Джереми отставил стакан, поднял забытую кем-то лиру и провел пальцами по струнам. Все поселяне вдруг замолчали и как по команде повернулись к нему. Джереми вовсе не хотел оказаться в центре всеобщего внимания, поэтому он сразу же положил музыкальный инструмент на место и пошел прогуляться по деревне. Солнце уже почти скрылось за горизонтом, когда юноша подошел к водоему возле древнего святилища Аполлона и взглянул на свое отражение. То, что он увидел в последних лучах заходящего солнца на мерцающей глади священного водоема, удивило и озадачило парня.

Неужели каменный бог, который возвышался над водоемом, действительно протянул руку, указывая прямо на него, Джереми?

Но уже в следующее мгновение фигура с вытянутой рукой подернулась рябью и растворилась. Нет, это было вовсе не отражение статуи. Людям часто являются всяческие видения после того, как они переберут медовухи — особенно когда медовуха сварена на жизненных соках некоторых редких растений. И никто обычно не придает особого значения подобным видениям. На деревенской площади вовсю играла зажигательная музыка, народ танцевал. И скорбь, и радостное торжество сливались и выражались в едином, мощном всплеске чувств.

Весь мир словно пустился в пляс и завертелся вокруг Джереми. Юноша вдруг увидел себя как будто со стороны, хотя он далеко не сразу сообразил, что это упавшее тело, опьяненное медовухой, — его собственное. Каким-то странным образом получилось, что он мог теперь смотреть на мир как будто извне своего тела. Из памяти Незваного Гостя Джереми узнал, что добрая медовуха иногда способна сотворить с человеком нечто подобное.

Неуклюже растянувшаяся на земле фигурка, конечно же, нисколько не походила на облик темноволосого юноши. Слишком уж этот паренек был тощим и костлявым, слишком нескладным и к тому же рыжим. А уж про лицо и говорить нечего… Но, с другой стороны, Джереми решил, что это и есть его Незваный Гость собственной персоной — потому что, в конце концов, у них с Аполлоном тело было одно на двоих. Джерри хотелось думать, что его тело все-таки достаточно хорошее даже для Солнечного бога. Конечно, оно было не слишком похоже на то, к которому Аполлон привык, — но он до сих пор ни разу на это не жаловался. Потом Джереми снова как бы вернулся в собственное тело. Он пьяно хихикал. Никогда в жизни он и подумать не мог о том, что бог может хотеть писать или какать, о том, что бог может вымазаться, или пораниться, или заболеть в конце концов. Считалось, что все эти обыденные человеческие потребности или неприятности для богов совершенно чужды и неестественны. Однако на самом деле оказалось, что это не так.

Музыка гремела не умолкая, и кто-то снова передал Джереми чашу с медовухой. Юноша с благодарностью принял напиток и, как все остальные, сперва выпил, потом снова наполнил чашу и передал кому-то еще. Здешняя медовуха поистине была восхитительным напитком. Как-нибудь при случае он обязательно поблагодарит своего приятеля-бога Диониса за то, что изобрел такую потрясающую штуку.

Джерри срыгнул, и собственная отрыжка показалась ему похожей на благоухающее облачко.

Совсем рядом кружилась в танце какая-то девушка, имени которой Джереми не знал. В волосы девушки были вплетены красивые живые цветы. Она улыбнулась, и, когда оказалась совсем близко, Джереми протянул руку и погладил ее по бедру, одарил нежной лаской ее гладкую кожу и упругое тело. Судя по тому, как девушка ему улыбалась, она не имела ничего против такого обращения. Но сейчас Джереми не хотел ничего больше ни от этой девушки, ни от какой другой. Прямо сейчас ему было довольно того, что он сидел вот здесь, слушал музыку и пил вместе со всеми славный медовый напиток — и не желал никаких иных земных благ.

Однако куда все-таки подевалась Кати? Джереми огляделся по сторонам, но нигде ее не заметил.

Между тем он, Джереми Редторн, теперь совершенно точно знал имя своего бога — бога-Захватчика, своего Незваного Гостя. И Джереми был сейчас уже достаточно пьян, чтобы отважиться назвать вслух это имя. «Приветствую тебя, Аполлон! Мой ближайший друг, мой верный товарищ Труженик! Мой Светоносный приятель». Джереми казалось, что он говорит все это вслух, и он рассмеялся от облегчения — и просто так, оттого, что было приятно пить медовуху и говорить с Аполлоном.

Опьяневший парень огляделся по сторонам. Если он и вправду говорил вслух, то, похоже, за этим шумом никто его не услышал. Никто, кроме того, кто был внутри его самого, в его сознании. Но, может, и внутри его никто не обратил внимания на эти слова. Иногда — вот как сейчас — Джереми казалось, что там, в его голове, и нет никого другого, никакого Захватчика — только он сам, один.

Время шло. Празднование все продолжалось, — вокруг веселились люди, а Джереми сидел, закрыв глаза. Голова у него кружилась.

Так он сидел довольно долго и ждал. Когда прошло уже достаточно много времени, чтобы убедиться, что бог ему так и не ответит, Джереми почувствовал огромное облегчение.

Впервые в своей недолгой жизни Джереми проснулся наутро с раскалывающейся от тяжелого похмелья головой. Страдал ли от этого похмелья Аполлон, Джереми не знал. Но он очень надеялся, что да.

Неприятности начались с солнечных лучей невыносимой, сверхъестественной яркости, которые больно били по глазам даже сквозь закрытые веки. И левый глаз мучился от этого точно так же, как и правый. Когда Джереми повернул голову набок, чтобы солнце не светило в глаза, обнаружилось, что голова жутко болит, а во рту такой противный вкус, будто там всю ночь кошки гадили. Кроме всего прочего, Джерри почему-то лежал прямо на полу в какой-то незнакомой комнате, а вокруг валялись груды подушек и перевернутая мебель. С другой стороны от кучи подушек доносилось чье-то незнакомое сопение. Постепенно Джерри вспомнил, где он сейчас находится и как сюда попал. За вчерашний день он успел превратиться из беспомощного пленника в победоносного бога — или, по крайней мере, в помощника этого самого бога. А вечером состоялось празднование — о, великие боги, да… Эта вечеринка…

Юноша попытался встать на ноги — и не смог. Сейчас он вовсе не чувствовал себя победоносным богом. Со стоном рухнув обратно на импровизированное ложе, Джереми решил отложить следующую попытку на неопределенное время.

На празднике были девушки… Они пели и танцевали. Кати!

Юноша снова попытался встать. На этот раз у него хватило сил подняться настолько, что он смог оглядеть всю комнату целиком. Да, это была та самая комната, в которой проходила большая часть праздника, — во всяком случае, танцевали именно здесь. Еще четверо или пятеро человек, сраженные в неравной схватке с Дионисом, — но не насмерть, поскольку они все еще дышали, — упали и заснули здесь же, в этой самой большой комнате, и лежали теперь где попало, в самых причудливых позах. Несколько местных девушек тоже пали жертвами Диониса, — но Катерины среди них не было. У Джереми страшно болела голова, его тошнило, — и вид этих лежащих вповалку мужских и женских тел вызывал у него только отвращение.