Десять причин для любви - Джулия Куин

— Теперь я полностью понимаю и разделяю ваши чувства, — сообщил он ей.

— У нас совсем не осталось денег, — робко объяснила Аннабел. — Сестрам пришлось отказаться от гувернантки. Братьев должны будут отчислить из школы.

— А как насчет ваших деда и бабки? Ведь у Викерсов наверняка хватит денег оплатить несколько счетов за образование.

— Мой дед не разговаривал с моей матушкой на протяжении двадцати лет. Он так никогда и не простил ее за то, что она вышла замуж за моего отца. — Она замолчала, стремясь выровнять дыхание, и еще раз воспользовалась носовым платком. — Он принял меня сейчас в свой дом только потому, что бабушка настояла. А она согласилась на это потому… ну не знаю почему. По-моему, она решила, что это будет забавно.

Себ перевел взгляд на Оливию. Она все еще неподвижно стояла на месте, скрестив руки на груди, и выглядела как воинственная наседка.

— Извините, — пробормотал он, обращаясь к Аннабел, затем схватил Оливию за руку и увлек в дальний конец комнаты. — Что вы хотите, чтоб я сделал? — тихо спросил он.

— Понятия не имею.

— Да перестаньте вы, ей-богу! Вы гневно смотрите на меня с той минуты, как я сюда вошел. Значит, считаете виноватым.

— Она расстроена.

— Я и сам это вижу, — кивнул он.

Оливия ткнула его пальцем в грудь:

— Ну так сделайте что-нибудь!

— Здесь нет моей вины! — И это было правдой. Ньюбери пожелал взять ее в жены до того, как Себастьян невольно вмешался в эту историю. Она пребывала бы в том же состоянии, даже если бы он никогда ее не встретил.

— Ей необходимо выйти замуж, Себастьян.

О, ради всего святого!

— Вы предлагаете, чтобы я сделал ей предложение? — осведомился он, прекрасно понимая, что она именно этого и хочет. — Я знаком с ней меньше недели.

Кузина смотрела на него как на последнего негодяя. Черт побери, он и чувствовал себя таким. Аннабел сидела в другом конце комнаты и всхлипывала в платок. Надо было обладать каменным сердцем, чтобы не захотеть ей помочь. Но как это сделать?

Женитьба?! Кем нужно быть, чтобы жениться на девушке, которую знал — сколько времени прошло с их первой встречи? — восемь дней? Свет может считать его глупцом и легкомысленным человеком, но так было лишь потому, что ему нравилось так себя вести. Он поддерживал этот облик, потому что… потому что… да, черт его знает, почему он так поступал. Возможно, потому что это его забавляло.

Но он полагая, что Оливия знает его лучше.

— Мне нравится мисс Уинслоу, — прошептал он. — Правда. И я сожалею, что она оказалась в такой ужасной ситуации. Я лучше кого бы то ни было знаю, каким несчастным будет ее существование рядом с Ньюбери. Но не я это придумал. И не моя это проблема.

Полные разочарования глаза Оливии буквально сверлили его.

— Вы же сами вышли замуж по любви, — напомнил он ей.

Она стиснула зубы, и Себастьян понял, что его удар попал в цель. Он не мог понять, почему это заставило его почувствовать себя виноватым, но он тем не менее продолжил:

— Неужели вы откажете мне в такой же судьбе?

Разве что…

Он перевел взгляд на Аннабел. Она потерянно уставилась в окно. Ее волосы растрепались, выбиваясь из прически, и один локон упал на спину, слегка ниже плеч.

«Когда он намокнет, то станет еще длиннее», — подумалось ему.

Но он никогда не увидит ее мокрых локонов.

Он с трудом глотнул.

— Вы правы, — внезапно промолвила Оливия.

— Что? — Он растерянно посмотрел на нее.

— Вы правы, — повторила она. — Было бы несправедливо ждать от вас, чтобы вы подхватили ее на руки и спасли. Она не первая девушка в Лондоне, которой приходится ходить замуж за того, кто ей не нравится. — Не первая, — согласился Себастьян, глядя на нее с подозрением. Она, кажется, что-то придумала. Она такая. Он терпеть не мог, когда не понимал, что у женщины на уме.

— Ведь не можете же вы спасать всех и каждую.

Он покачал головой, но без особой убежденности.

— Ладно, — бодро проговорила Оливия, — мы можем выручить ее по крайней мере на один день. Я сказала ей, что она может оставаться здесь до вечера. Наверняка у Ньюбери еще до этого срока лопнет терпение, и он отправится домой.

— Он сейчас в ее доме?

Оливия коротко кивнула.

— Она возвращалась домой от… Ну я не знаю точно откуда. Наверное, из лавок. И увидела, как он вылезал из экипажа.

— Аннабел уверена, что он приехал делать ей предложение?

— По-моему, ей не захотелось находиться в доме, чтобы убедиться в этом, — язвительно откликнулась Оливия.

Он медленно кивнул. Было трудно поставить себя на место Аннабел, но он полагал, что поступил бы так же.

Оливия бросила взгляд на каминные часы.

— У меня назначена встреча, — проговорила она.

Он ни на секунду не поверил ей, но все-таки заверил:

— Я останусь с ней.

Оливия испустила глубокий вздох.

— Полагаю, что нам следует послать записку ее бабушке и деду. В какой-то момент они могут ее хватиться. Хотя, зная ее бабку, за это нельзя ручаться.

— Напишите, что пригласили ее на чай, — предложил он. — Они не могут возражать против вашего общества. — Оливия была одной из самых популярных молодых матрон Лондона, и любой был бы рад отпустить дочь или внучку под ее крылышко.

Оливия кивнула и направилась к Аннабел. Себастьян решил выпить и затем, опорожнив рюмку одним глотком, налил себе еще. И прихватил еще одну для Аннабел. К тому времени как он отнес ее к ней, Оливия распрощалась и направилась к двери.

Он протянул напиток Аннабел.

— У меня назначена встреча, — объявила еще раз во всеуслышание Оливия.

Себастьян кивнул.

— Возьмите, — произнес он. — Может, вам этого не захочется… а может, захочется.

Она взяла рюмку и сделала крохотный глоток, потом поставила ее.

— Моя бабушка пьет слишком много, — проговорила она тоскливо.

Он ничего не ответил, просто сел на ближайший к дивану стул и пробормотал что-то невнятно-успокоительное. Неумел он общаться с грустными женщинами. Не знал, что им говорить. А может, догадывался?

— Она не делается пьяной. Просто немножко глупеет.

— И настраивается на любовь? — улыбнулся он краешком рта. Это было непристойное замечание, но он не мог смотреть на печаль в ее глазах. Если он этим сможет заставить ее улыбнуться… оно того стоит.

И она улыбнулась. Чуть-чуть. И все же он ощутил победу.

— Ах, это. — Она прикрыла рот ладошкой и покачала головой. — Мне очень жаль, — с чувством добавила она. — Правда. Я никогда не чувствовала такой неловкости. И никогда не видела, чтобы она делала такое раньше.