Владимир Красно Солнышко. Огнем и мечом - Наталья Павлищева

С отъездом пришлось поторопиться, чтобы не попасть в весеннюю распутицу. Добираться решили через Туров, туда дорога хоть как-то наезжена. Вышан предлагал проводить до града, а там уже князь Туры своих людей даст, но Рогнеда отказалась.

— Ни к чему это, оставайся лучше с княжичем. У Изока двое гридей, со мной еще один за возницу будет, доберемся. Даже если возок в снегу застрянет, то четверо вытащат. Я много скарба не возьму, незачем.

После расправы, когда-то учиненной Рогнедой, в изяславльских лесах татей больше не замечали, зима стояла снежная, шатунов тоже не должно быть, потому с княгиней согласились. На беду.

Выехали до света, чтобы успеть к Турову хотя бы к ночи. Перед уходом Рогнеда зашла к сыну попрощаться, кто знает, когда свидятся. Но Изяслав сладко спал, раскинувшись на широкой лавке. Ближний холоп хотел будить, но княгиня остановила его:

— Пусть спит.

Когда поцеловала сына, тот лишь буркнул что-то, не просыпаясь, и повернулся к матери спиной. Она долгим взглядом смотрела на сладко посапывающего сына, поправила сползшую накидку, погладила рукой светлые волосы, вздохнула. Изяслав больше других похож на Владимира, так же высок и строен, уже в малом возрасте чувствуется княжеская стать, глаза синие, а губы обещают быть такими же яркими и чувственными. Не одно девичье сердце забьется при виде его, когда княжич подрастет. Только бы не на беду…

Возок княгини действительно мал, она отправилась на том, в каком объезжали соседние веси. Но так легче проскочить по заснеженной дороге. Ключница заботливо укутала Рогнеду волчьей полостью, все наказывала, в каком коробе с чем пироги спрятаны, где с зайчатиной, где с визигой, где с клюквой… Княгиня рассмеялась:

— Милка, оставь, я не собираюсь седмицу в лесу сидеть, к ночи у Туры будем, там твои пироги и съедим!

К Рогнеде склонился из седла Изок:

— Пора, княгиня. Дни ныне короткие, а дорога у нас длинная.

Та со вздохом кивнула:

— Пора…

И было в том вздохе поровну грусти и радости.

Ключница долго смотрела вслед княжьему возку, гадая, вернется ли хозяйка. Вряд ли, не зря же князь к себе позвал. Что ж, так и лучше, здесь остался княжич, который еще мал, а кормильцем при нем Вышан. Милка довольно усмехнулась, верно она сотника к себе под подол пускала, словно чуяла, что тот станет главным. Вышан, легок на помине, потянул ее за юбку:

— Ну чего встала, пойдем, поспим еще… Теперь никакая княгиня мешать не станет.

Он прав, прежнюю ключницу Перенегу Рогнеда отправила к родичам в Полоцк из-за сожительства с Емком, это все знали. А ну как и про Милку с Вышаном дозналась бы? Милке почему-то в голову не приходило, что Рогнеда отправила Перенегу подальше от Емка из-за будущего дитя.

Милка прижалась к Вышану:

— Ко мне пойдем?

Тот только фыркнул — ну что за глупая баба! Не к себе же он собирался тащить бабенку, чтоб переспать с ней! Но тут же довольно заблестел глазами:

— В княжью ложницу, на перинах спать!

Милка ахнула:

— Ты что?! А ну как узнают?

— Кто? Мы с тобой тут главные, к нам и жаловаться придут… А как мне на тебя пожалятся, я тебе рубаху-то задеру, да по голой… — он забормотал что-то ключнице на ухо, одновременно охаживая ее широкий зад. Та залилась довольным смехом. Хорошо все же, когда княгини нет на дворе, и вряд ли вернется.

Рогнеда, в последние годы редко выезжавшая далеко за пределы Изяславля, с удовольствием оглядывалась. Сначала было темно и лес вокруг стоял страшный в своей непохожести, но летящие из-под копыт лошадей комья снега и ветер в лицо все равно веселили. Скоро рассвело, тогда поехали еще быстрее, насколько позволяла узкая малоезженая дорога. Солнышко поднялось довольно высоко, а они не встретили ни одной веси, и впрямь глушь… По сторонам неслись заснеженные деревья, иногда кто-то из ехавших впереди дружинников задевал плечом ветку и снежная шапка валилась на возок княгини. Рогнеда хохотала, отряхиваясь. Ее щеки раскраснелись, глаза взволнованно блестели. Снежная пыль облепила плат и лицо, заставляя временами закрывать глаза.

На неукатанном снегу из-за большого количества ухабов сильно трясло, потому Рогнеде пришлось крепко держаться. Только это позволило ей не вылететь, когда возок вдруг резко встал. Возница почти поднял лошадей на дыбы, чтобы не врезаться в рухнувшего на полном скаку дружинника. Изок сзади что-то закричал, Рогнеда даже не разобрала что, возница снова погнал, пытаясь объехать упавшую лошадь, возок перевернулся, и княгиня вместе со всем скарбом полетела в снег. Сверху на нее повалилось содержимое саней, какие-то меха, короба с пирогами, накидки, шубы… Пока выбралась, чтобы хоть увидеть свет, ругаясь, что никто не приходит на помощь, все руки ободрала. Но, высунув голову из вороха рухляди, обомлела — вокруг шел настоящий бой! Изок и возница бились мечами с несколькими наседавшими с топорами мужиками. Впереди дергалась, пытаясь подняться одна из лошадей, запряженных в возок, вторая лежала на боку с пробитой шеей и остекленевшими глазами. Чуть подальше еще один дружинник из Изоковских отбивался от двоих. Ойкнув, Рогнеда нырнула назад в гору мехов, но тут же высунулась снова. Возница сумел зарубить двоих, но от третьего нашел смерть сам. Этого татя посек Изок. Сотник был ранен, его нога оставляла на снегу кровавый след, лицо тоже в крови. Не выдержав, княгиня даже закрыла глаза. Почти сразу крики и шум стихли. Осторожно отведя руки в стороны, Рогнеда увидела, что на ногах остался один Изок, но и тот едва держится.

Быстро выбравшись из-под возка, она кинулась к сотнику:

— Жив?! Давай помогу.

Тот действительно едва стоял. Оглядев валявшихся без движения восьмерых нападавших и троих своих, прохрипел:

— Сейчас, я сейчас, княгиня…

Помогая Изоку хотя бы добраться до перевернутого возка, Рогнеда даже не заметила движения еще живого татя, только сотник вдруг толкнул ее в снег, а сам замер на месте. Подняв голову из сугроба, в который полетела, княгиня закричала от ужаса — лицо Изока оказалось проткнуто стрелой. Видно успел выпустить, целясь в нее, последний из живых нападавших, но Изок принял стрелу на себя. Стараясь не смотреть на сотника, она все же подобралась к нему, подставила плечо:

— Обопрись, я поддержу.

Сотник так и сел к возку со стрелой в лице. Отдышался и решительно взялся за древко, прохрипев:

— Помоги…

Рогнеду мутило от одного вида Изока, но бросилась помогать. К счастью, наконечник слабо держался на древке и легко слетел с него. Обратно стрела пошла споро, но когда из оставленной ею дыры хлынула кровь, сотник упал и бессильно закатил глаза. Тут княгиня точно забыла о страхе, о боязни крови, она рванула подол своей рубахи с такой силой, что тот поддался, оторвала полосу и постаралась хотя бы так заткнуть рану. Судорожно шепча: «Сейчас, я сейчас…», Рогнеда бросилась к возку, притащила короб, вывалила содержимое на дорогу и раскопала из него чистые полотенца, положенные заботливой ключницей. Присела перед Изоком, принялась перевязывать рану уже спокойней. Тот очнулся, благодарно прошептал: