Клинок князя Дракулы - Наталья Александрова

– Дочь – это не сундук золота, не стадо коров и не богатый дом. Дочь – это часть моей души, дочь – это моя жизнь. Я не могу отдать тебе ее ни за какие сокровища. Конечно, ты можешь силой отнять ее. Но если ты отнимешь у меня дочь – ты отнимешь мою душу, мою жизнь. О тебе говорят, что ты суров, но справедлив. Справедливость дороже золота и сильнее булата! Поступи же по справедливости! Оставь мне мое единственное сокровище, оставь мне мою дочь!

– Верно, справедливость дороже золота и сильнее булата, если речь идет о тебе, торговец, если речь идет о простолюдине, о простом воине или даже о знатном боярине. Но меня это не касается. Я сам решаю, что справедливо и что несправедливо. Я не могу спать, не могу есть, пока твоя дочь не станет моей. Отдай мне ее добром, торговец, иначе я возьму ее силой.

– Я растил ее не для того, чтобы она стала игрушкой государя. Я растил ее, чтобы она стала женой и матерью. Но ты не хочешь повести ее к алтарю, ты хочешь взять ее, как вещь. Но она – не вещь. Я растил ее, как добрую христианку, она боится Бога и боится греха. Если ты возьмешь ее силой – Мария умрет, чтобы остаться чистой, и грех ее падет на твою голову.

Дракула застонал и схватился за голову.

– Что же мне делать, купец? Я не могу жить без твоей дочери – и не могу получить ее!

– Государь, обвенчайся с ней – и Мария почтет честью для себя войти в твой дом.

– Ты не знаешь, о чем просишь, торговец! Все мои бояре, все военачальники будут разгневаны, если я женюсь на простолюдинке, если я приведу ее государыней в свой замок. Даже митрополит, святой старец, будет разгневан. Я держу их всех в страхе и могу казнить любого из них, но если разгневаются все разом, они сбросят меня с отцовского трона, лишат меня жизни…

– Я не знаю, что сказать тебе, государь.

– Иди прочь, торговец, иди и жди моего решения!

Но торговец не стал ждать государева решения. Он собрал самые дорогие свои вещи, переодел дочь в мужское платье, и ночью они бежали из Тырговиште.

Знакомые цыгане за большие деньги вывели купца с дочерью из города, и тайными тропами дошли они до границы владений Дракулы.

Но тут настигла их погоня.

Купца и его дочь схватили и привели в замок.

Дракула встретил их, багровый от гнева.

– Я велел тебе ждать моего решения, а ты посмел ослушаться! – закричал он на купца. – Ты знаешь, как я поступаю с ослушниками! Готовься же к смерти!

Но тут к ногам его бросилась Мария:

– Выслушай меня, государь!

Дракула увидел ее зеленые глаза, переполненные слезами, ее золотые волосы и смягчился:

– Говори, девушка.

– Отец сказал мне, что ты хочешь моей любви. Но разве можно получить любовь силой? И разве можно получить любовь, заплатив за нее смертью? Отец дороже мне всех людей на свете, и если ты казнишь его – никогда я не смогу полюбить тебя. Если ты казнишь отца – казни и меня вместе с ним.

Дракула застонал, схватился за голову и воскликнул:

– Ты победила меня, девушка! И ты победил меня, торговец! Отдашь ли ты мне дочь в жены по святому христианскому обряду?

– Почту за честь, государь!

– А ты, Мария, выйдешь ли за меня?

– С радостью, государь!

Тогда Дракула позвал в свои покои простого священника из церкви Святого Фомы и велел ему обвенчать его с дочерью купца.

И священник обвенчал их втайне от митрополита, втайне от бояр и военачальников.

И Дракула поселил Марию в отдельной башне своего замка и каждый день навещал ее, и каждую ночь проводил в ее башне, и был с нею счастлив. И Мария была с ним счастлива, только одно ее удручало: что встречается с ней Дракула тайно, как с любовницей, и никто в замке не знает, что она – его законная жена, венчанная с ним по христианскому обряду. Но Дракула о том и слышать не хотел, он говорил, что перед Богом они муж и жена, и Мария понемногу смирилась. И через год она родила дочь.

Поздним утром следователь Малашкин отправился в агентство недвижимости «Инститорис» с твердым намерением вывести на чистую воду если не всех, то хотя бы двоих его сотрудников. И получить вразумительный ответ, что они делали в том злополучном доме, что находится вблизи деревни Тарасовка.

Он припарковал машину возле бизнес-центра «Магистр» и вошел в просторный вестибюль.

– Вы куда? – обратился к нему кудрявый молодой человек за стойкой, ничем не показывая, что узнал Малашкина. Физиономия у него по-прежнему напоминала баранью морду.

– В агентство «Инститорис»! – ответил Малашкин на ходу.

– Они переехали! – бросил молодой человек нелюбезно.

– Куда? – Малашкин от неожиданности встал на месте как вкопанный.

– Не знаю, не могу вам сказать, – парень смотрел неприветливо и голову наклонил, как баран перед новыми воротами, – они не оставили ни адреса, ни телефона… Эй, вы что?

Малашкин одним шагом приблизился к стойке и схватил администратора за плечо.

– Ты мне лапшу на уши не вешай, – прошипел он, – как это «они переехали», если вчера еще об этом и знать не знали?

Молодой человек попытался вырваться, но неудачно. Плечо как будто сжали стальными тисками, он увидел посетителя вблизи и понял, что за гнусными очочками и жидкими волосиками скрывается человек сильный, жесткий и безжалостный, если нужно.

– Сам не понимаю, – он поник головой и стал похож на барана, который узнал, что назавтра у хозяина ожидается много гостей на шашлык, – рано утром бежит от них эта…

– Эльвира? – понимающе усмехнулся Малашкин, отпуская многострадальное плечо администратора.

– Ну да, она говорит, что переезжают они, и чтобы я никому про это не говорил. И еще что-то пробормотала, руками вот так сделала и ушла… А так бы я разве посмел с полицией спорить…

– Я следователь прокуратуры, – напомнил Малашкин.

– Тем более… – проблеял молодой человек.

Но Малашкин этого уже не слышал, он побежал в офис под номером двадцать восемь, где буквально вчера находилось подозрительное агентство недвижимости «Инститорис». И застал там полупустую комнату, где на полу валялись рассыпанные бумаги, в углу были сложены оставшиеся папки, столы сдвинуты к стене, а вся офисная техника исчезла, стоял только посредине ксерокс.

Пока Малашкин горестно обозревал комнату, открылась дверь, и вошли два грузчика. Были они в фирменных синих комбинезонах, с виду аккуратные и непьющие. Не обратив внимания на Малашкина, грузчики взялись за ксерокс и потащили его к выходу. Но младший споткнулся о папку, некстати валявшуюся на пути, и выронил свой угол. Старший тоже не удержал, и ксерокс свалился ему на ногу.

Перед тем как снова взяться за ксерокс, старший грузчик высказал младшему все, что он думает о нем самом и о его родственниках примерно до четвертого колена. Малашкин вышел в коридор и подождал грузчиков у лифта. Они сели в подъехавшую кабину, а он побежал вниз по лестнице. Да так быстро, что успел заметить, куда они повернули в холле.