Крах всего святого - Илья В. Попов

Несколько других бродяг тут же упали рядом – они рвали плоть зубами и пальцами, чавкали как звери, отпихивая друг друга, точно голодные щенки около суки. Жерм, стоявший по левую руку от великого магистра, не сдержал крика; через мгновение прочие празднующие тоже увидали это ужасное зрелище и если поначалу они принимали пришлецов за очередных артистов или простых блаженных, то теперь средь толпы началась настоящая паника. Последние ряды напирали на передние, желая узнать, что происходит, те же пытались пробиться сквозь них куда подальше, один из столбов рухнул на землю, подмяв под себя несколько человек, а смех и песни сменил треск ломающихся столов, плачи и вопли. Амадиу самого едва не затоптали в вспыхнувшей давке, но к счастью он отделался лишь сбитой шляпой да парой синяков.

– Ве… великий магистр, что нам… – пролепетал Марселон.

– То, что должно! – выкрикнул Амадиу, наконец, стряхнув с себя оцепенение, и выхватил клинок.

Прекрасно понимая, что несчастной теперь помогут лишь боги, Амадиу кинулся на ближайших тварей, прущих прямо на бесновавшуюся толпу. Первым ему попалась высокая фигура с накинутым на голову глубоким капюшоном, в котором беспрестанно шевелилось что-то, походившее на клубок червей – взмах меча и на землю упала отрубленная кисть, а через мгновение второй удар пронзил сердце незнакомца. Но тот и не думал падать – будто не чувствуя ран он рванул прямо на Амадиу, сбил того с ног и прижал к земле. Капюшон спал – и в этот момент Тома увидел, что горло парня перерезано надвое, а на месте рта и подбородка извивалось четыре щупальца, облепленные мелкими шипами, образуя собой кошмарный лепесток.

«Боги, что это еще за…», – не успел подумать Амадиу, как тварь взревела, а непрестанно шевелившиеся отростки потянулись прямо к его лицу. Великий магистр ударил тварь в висок – раз, другой, третий, чувствуя, как под костяшками хрустнула кость, но все было тщетно; Амадиу словно бы молотил по деревянной кукле и лишь в последний миг он успел вцепиться чудищу в глотку, еле-еле удерживая щупальца на расстоянии в палец. Великий магистр уже попрощался с жизнью, как топор Жерма обрушился на голову чудовища расколов ее почти надвое – следующий удар снес башку твари с плеч, а Меч, не мешкая, одним рывком поставил Амадиу на ноги. Тот с трудом оторвал взгляд от все еще подрагивающих останков мерзкого создания, кое-как отыскал на земле свой меч и бросился на помощь братьям, что вместе с несколькими стражниками кое-как сдерживали натиск прочих чудовищ.

Топор Жерма срубал нечисть точно сухие деревья – пока другие успевали справиться с одним мертвецом, он отправлял обратно на вечный покой не меньше двух. Рене, не проронивший ни звука, прикрывал ему спину, рубя тварей мечом и длинным кинжалом, а Марселон, неловко размахивая клинком, попытался было пробиться к лежащей на земле женщине, но едва сам не угодил в лапы мертвяков – от смертельных объятий его спасла лишь реакция великого магистра, что подрубил колено твари, уже тянущей к брату свои когтистые лапы, а когда та резко повернула голову, насквозь вонзил лезвие ей в глаз почти по рукоять.

Один из стражей пал, держась за вырванное горло и булькая кровавыми пузырями, второй, бросившийся на помощь приятелю, тоже через миг рухнул на землю без половины черепа. Увидав смерть сотоварищей, другие бюргеры, было, дрогнули, но услыхав клич ордена, что во всю грудь заорал великий магистр – признаться, не столько для того, чтобы подбодрить других, но чтобы самому не забыться и не потерять дух – перехватили оружие и бросились на помощь Мечам. Крики, вопли, рев тварей, свист стали и чавкающие звуки ударов слились в одно мгновение – и вот, наконец, схватка была закончена, а на земле пропитавшейся кровью остались лишь изрубленные на куски останки созданий и павшие горожане. Смахнув со лба пот, заливавший лицо солеными ручьями, Амадиу дрожащими руками убрал меч в ножны, позабыв даже вытереть лезвие от кишок и крови, и прислонился к ближайшему столбу, надеясь лишь не рухнуть на землю.

– Кто… что это такие? – пролепетал один из стражников, глядя на то, как его приятель опасливо тычет обезглавленный труп копьем. – Вы же видели? – он завертел башкой, будто пытаясь удостовериться, что не сошел с ума. – Я ж его всего мечом утыкал, а он все шел и шел…

Амадиу медленно огляделся. Площадь, мгновения назад полная смехом и веселием, теперь напоминала бойню – осколки посуды и перевернутые столы, упавшие на бок бочки, поившие землю элем и сломанные подмостки; то тут, то там, стонали и корчились те несчастные, коих в суматохе едва не стоптали в лепешку, а вот нескольким, увы, и вовсе не свезло. Ликующая толпа, что еще не так давно радостно отмечала светлый праздник, практически растаяла – на площади едва ли осталась пара-тройка десятков людей, сбившихся в кучки и наблюдавших за стражей и Мечами с безопасного расстояния. Однако увидев, что схватка закончилась, все больше любопытствующих опасливо выглядывали из улочек и переулков, вылазили из разных закоулков, куда забились, когда началась суматоха и вывешивались из окон, во все глаза разглядывали останки чудищ, тыча в них пальцами, перешептываясь и осеняя себя полукругом.

Думается, совсем скоро людей здесь будет столько, что они с трудом смогут на ней поместиться; и хоть Амадиу и понятия не имел, чем были эти твари, и что способствовало их появлению, но чем меньше глаз увидят то, что от них осталось, тем меньше завтрашним утром будет ходить слухов – во всяком случае, он питал на это слабую надежду – а паника последнее, что им сейчас поможет.

– Ты, – не зная, кто здесь главный, Амадиу указал на ближайшего стражника, который, робко приблизившись, неловко попытался стереть со штанов кровавое пятно, – возьми несколько человек, и соберите все, что осталось от этих… – у него язык не повернулся назвать их людьми, хотя, без сомнения, когда-то они были оными, – созданий и сожгите. Желательно в таком месте, куда за вами не увяжется хвост из сотни зевак. И заодно найди кого-нибудь, кто позаботится о мертвых и раненых. Ты, – он кивнул другому воину, коренастому мужчине с пышными усами, – собери столько людей, сколько сможешь, и не подпускай сюда никого, кроме меня и братьев. Если нужно, примени силу, – стражник коротко кивнул, перехватил копье и направился к нескольким бюргерам, что уже подобрались к мертвецам едва ли не на десять шагов. – А ты, – он обратился к молодому стражу, что вздрогнул и быстро оглянулся, точно надеясь, что великий магистр говорит с кем-то другим, – веди нас к дому мэра. Рене – останешься за главного.

Парень лишь кивнул, перехватив топор, а великий магистр в сопровождении оставшихся Мечей и стражника нырнул в ближайший проулок. Появление в городе стрыг и оживших мертвецов за столь короткое время было слишком подозрительно, чтобы походить на роковую случайность – а если мэр умышленно утаил о первых, то, быть может, смог бы пролить свет и на ту бесовщину, что произошла на площади.

Амадиу не стал тратить времени на любезности – едва дверь приоткрылась, как он пинком открыл ее настежь и зашел внутрь. Под причитания и крики старика-слуги великий магистр вместе с братьями сразу же направился прямиком на второй этаж, оставив стражников следить за дверью. Ворвавшись в просторный кабинет, Амадиу увидел скрючившегося над сундуком лысеющего толстяка, набивающего небольшой кошель монетами. При виде нежданных гостей, Авар – а это без сомнения мог быть только он – коротко взвизгнул, швырнул в них горсть серебра и ринулся к окну с прытью достойной для своего брюха – но все же, Амадиу был выученным воином, а не рыхлым бюргером.