Трагедия на Неве. Шокирующая правда о блокаде Ленинграда. 1941-1944 - Хассо Г. Стахов

Группе армий «Север», возглавляемой Георгом фон Кюхлером, удалось, можно сказать, даже удачно унести ноги. Перешагнувший 60-летний рубеж уроженец земли Гессен уберег в 1944 году солдат своей группы от «героической» гибели, как это предписывалось делать в духе пропаганды, когда он, трезво оценивая слабость своих войск, приказал начать отступление, стараясь это делать по возможности организованно. За это Гитлер снял его с должности. Было бы нечестным сваливать на него сегодня все прегрешения за катастрофическую ситуацию в Киришах.

Гибельные просчеты, допущенные в штабах, не умаляют заслуг солдат по обе стороны фронта. Они лишь еще больше обнажают трагизм происходившего. Самые весомые антивоенные доводы представлены в боевых донесениях из той мясорубки, что была на Киришском плацдарме.

Немцы, находившиеся между Волховом и Ладожским озером, начинают после достигнутых оборонительных успехов вновь мнить о себе как о непобедимой силе. Они намерены создать котел окружения в районе Погостья, закрыв брешь у железнодорожного полотна, куда вклинились войска Федюнинского. Для этого туда должна быть введена 21-я пехотная дивизия. Но в это время поступает донесение о том, что 11-я пехотная дивизия генерала Томашки выбивается из последних сил на Киришском плацдарме. Прежде чем солдаты 21-й пехотной дивизии успевают опомниться, их спешно отправляют в Кириши на смену 11-й дивизии. Авантюра у Погостья заканчивается, еще даже и не начавшись.

В эти дни немецкий военный обозреватель Георг Шмидт-Шеедер решает записать свои впечатления о Киришах. Он вспоминает, как от орудийной канонады каждый раз дребезжит импровизированное окошко в его блиндаже, сделанное из пустых водочных бутылок, чтобы туда таким образом мог проходить свет. Здесь он ждет распоряжений, чтобы подготовить репортаж о Киришах. Хотя плацдарм находится на удалении нескольких километров, тем не менее постоянно сотрясаются земля и воздух. Он вспоминает, как, задыхаясь, перелетел через разрушенный мост на плацдарм, усеянный бесчисленными воронками от снарядов, заполненный пороховым дымом и пылью от взлетавшей вверх земли. «На небе от разрывов непрерывно вырастали темно-коричневые грибовидные облака, которые затем растворялись по мере приближения к земле. А над всем этим возвышалось одно сплошное красное облако пыли».

Во время одного особенно сильного артиллерийского налета его швыряет в угол блиндажа воздушной волной от близко разорвавшегося снаряда. Шатаясь, перешагивает он через трупы, затем перепрыгивает через остатки развороченных взрывами могил на солдатском кладбище, видит куски тел, черепа мертвых, по которым уже больше нельзя определить, русские это или немцы. Перед ним открывается его возможная будущая судьба. Задыхаясь, он тащит раненого, чтобы затем, уложив его в укрытие, убедиться, что тот мертв. Он натыкается на командира 11-й пехотной дивизии генерала Томашки, грубого и неуравновешенного артиллериста, которого мы помним по его докладной записке. Он спрашивает себя, зачем вообще оказался на плацдарме этот старый генерал, бравируя своим присутствием и изображая, собственно говоря, то, что уже было выше его физических сил. «Может быть, — размышляет репортер — он хотел сказать своим солдатам, оказавшимся в кризисной обстановке: „Смотрите, генерал с вами, он знает о ваших бедах“. Или же он хотел доказать себе, как и всем остальным, каким еще молодцом он может быть?» Хотя Шмидт-Шеедер и не пытается скрыть своего солдатского скептического отношения к красно-золотым петлицам и генеральским погонам, тем не менее ему симпатичен этот «старый господин» и он им восхищается.

Русские накрывают плацдарм огромным огневым ковром. Они направляют на немецкие позиции 7-ю гвардейскую танковую бригаду опытного и высококлассного генерал-майора Бориса Шнейдера. Бронированные чудовища, развернувшиеся клином, подходят под прикрытием непрекращающегося артиллерийского огня настолько близко к немецким окопам и пулеметным гнездам, что немецкая артиллерия прекращает стрелять из тяжелых орудий, выработавших свой ресурс, опасаясь нанести удар по своим солдатам.

Русские имеют преимущество и в воздухе. Немецкая штурмовая авиация вынуждена смелыми боевыми вылетами наносить минимальным числом самолетов «JU-87» удары по огромной территории, также как это приходится делать и пилотам истребителей «Fw-190» 54-й тюрингской истребительной эскадры, иначе называемой «Зеленое сердце». При всей своей храбрости они настолько малочисленны для поддержки пехотинцев, что служат лишь моральной опорой и больше ничем. Еще в середине июля 1941 года, когда наступавшие немецкие войска закрепились на позициях у Луги и когда они еще многое воспринимали с юмором, штаб 1-й танковой дивизии разослал подчиненным частям такую стихотворную радиограмму:

У того, кто знаком со статистикой воздушных побед, одержанных летчиками-истребителями полковника Траутлофта, может сложиться впечатление, что вскоре у русских на Волхове совсем не останется самолетов. Обер-фельдфебель Киттель имеет 267 побед, майор Новотны — 258, полковник Филипп — 213, капитан Рудоффер — 210, капитан Штотц — 189, обер-лейтенант Тюбен — 157, лейтенант Адамайт — 166, лейтенант Байсвенгер — 152. Это летчики, одержавшие не менее 150 побед. Общее число сбитых ими самолетов составляет 1400 единиц. Даже их командир, полковник Траутлофт, задачей которого является командование эскадрой, имеет 57 побед. Но небо вновь пестрит машинами с красными звездами на крыльях.

Траутлофт рассказывает, как ему довелось повстречаться с русскими штурмовиками Ил-2, способными выныривать из низких туч, висящих у самой земли. «Как раз падает снег. Нет никаких признаков, что вновь выглянет солнце. Но для русских штурмовиков, которых мы называем „Цементными бомбардировщиками“, это идеальная летная погода!»

Тот, кто не видел, как эти одномоторные машины с воем проносятся в вихрях снега над полевыми укрытиями, настолько низко, что солдаты непроизвольно втягивают голову в плечи, тот скептически воспринимает подобные рассуждения. Слово «штурмовик» («Schlachtflugzeug», «Убойный самолет». — Ю. Л.) приобретает двойной смысл. Осколочные бомбы разрывают в клочья людей и автомобили, а бортовые пушки и пулеметы разрубают их под прямым углом сверху вниз. Когда немецкие пехотинцы все же отваживаются защищаться своим ручным оружием, то убеждаются, насколько неэффективна их стрельба. Штурмовики имеют мощную броню. Уже в 1941 году на вооружении русских находилось свыше 5300 самолетов Ил-2.

У немцев не было столь же эффективного и мощного оружия. Они вооружали свои устаревшие полуторопланы «Hs 123» пулеметами и бомбами. Их пилоты были отчаянно смелыми парнями. Но даже таких машин у немцев было слишком мало. Их истребители бесстрашно обрушиваются на вражеские колонны и батареи, но делают это слишком редко, и потому они малоэффективны. Их пикирующие бомбардировщики являются страшным оружием. Вначале, правда, они не имеют бронированной защиты и в скорости уступают Ил-2. А когда взмывают вверх после пикирования, то теряют скорость настолько, что зависают, как воздушный шар, и становятся беззащитной целью для противовоздушной обороны противника. Поэтому пилоты «штуки» (так в обиходе назывался этот самолет. — Ю. Л.) учатся после пикирования ускользать, прижимаясь к земле на бреющем полете. Позднее «Ju 87» получат на вооружение две 37-мм бортовые пушки и от шести до восьми пулеметов. Таким образом, они станут могильщиками многих танков. Но ведь они изначально создавались как пикирующие самолеты, а не для проведения атак с бреющего полета. В противоборстве военно-воздушных сил сказывается и то, что в битве за материальные ресурсы гениальные летные и боевые показатели играют под облаками все меньшую роль.