Сеятель бурь - Владимир Свержин

– Стрелять всегда успеем. Давай-ка с ними поиграем. Они, похоже, много знают и немало могут. К тому же маэстро Палиоли этими любителями света весьма интересуется. Да и каков резон стрелять?Убьем одного – придут другие.

– Думайте быстрее.

– Ваше предложение звучит весьма заманчиво, но я все же желал бы поговорить о нем более предметно, – стараясь говорить как можно спокойнее, произнес я. – Полагаю, это разумно.

– В свое время вы сможете поговорить, но запомните хорошенько: не все пули летят мимо. Посчитайте до десяти и поворачивайтесь.

– Раз, два… – начал медленно отсчитывать я, давая возможность наглецу-иллюминату скрыться.

Кем бы ни были эти люди, служба информации у них поставлена отменно. Нам лишь оставалось гадать, фельдмаршал ли Колоредо, или кто-то из его адъютантов, или некто, краем уха слышавший наш рассказ о пленении мятежниками, входил в число заговорщиков.

– …девять, десять, – закончил я и повернул голову.

– Граф, смотри-ка, – Сергей оказался чуть более проворным, – нам, кажись, подарок от зайчика под елочку кинули.

– Это наши баулы, – с недоумением и почему-то легкой досадой воскликнул я. – Господа черные братья делают широкий жест.

– Спасибо, друг, объяснил! – Лис примерился к поклаже, еще недавно перевозимой нашими лошадьми. – Вот уроды чернушные прикололись! А нам теперь, шо сивкам-буркам, на своем горбу весь скарб в гору тащить. – Он расстегнул один из баулов и внимательно оглядел содержимое. – Спасибо, хоть шмотки не тронули, а то еще могли кирпичей насовать.

У шатра Наполеона царило всеобщее оживление. По сути, императорский любимец был признанным авторитетом, и хотя общее командование оставалось за великим князем Александром, ни у кого не возникало сомнений в том, кому надлежало сказать решающее слово на военном совете. Вероятно, у наследника-цесаревича иллюзий по поводу собственных военных дарований также не было, поэтому, желая уменьшить влияние фаворита своего отца, он предоставил разработку плана генерального сражения штабным стратегам Австрии. Что из этого вышло, мы имели возможность наблюдать. Об этом нынче гудел весь лагерь, особенно же громко – та его часть, в которой находился крестьянский дом, занятый под штаб артиллерии.

– О, господа! – Наполеон двигался сквозь толпу офицеров, пришедших его приветствовать, словно крейсер между прогулочных яхт. – Вот и вы. Следуйте за мной, я желаю задать вам несколько вопросов.

Пожалуй, манеру графа Бонапартия говорить в приказном тоне можно было счесть некорректной, уж во всяком случае, по отношению к офицеру чужой армии, но эта резкость была лишь оборотной стороной его непоколебимой уверенности в правоте собственных действий и непогрешимости решений. В нашем мире эта вера на крыльях славы вознесла его на императорский трон. Она же сокрушила его и забросила на маленький остров в Атлантическом океане.

– Я так и знал. – Лис наклонился к моему уху. – Каролина уже напела песен.

– Ладно, посмотрим, – сквозь зубы процедил я. – В конце концов, ценная бандероль на имя Наполеона все еще у нас.

Солдаты у входа отсалютовали ружьями, и граф Бонапартий кивком ответил им на приветствие.

– Входите, пусть вас не смущают мои апартаменты, лучших в округе все равно нет. – Генерал обвел рукой крошечную аскетичную каморку, в которой не было ничего, кроме походной кровати и заваленного бумагами табурета. – Это единственное место, где мы с вами можем говорить без лишних глаз. Итак, я желаю слышать ваши объяснения.

– Ну, так, эта, – с места в карьер пустился Лис, – погоды в этом году стояли какие? Холодные. Урожай бобовых не выдался, пива, опять же, сварили на двести пятьдесят бочек меньше, чем обычно…

– Что вы такое несете?! – возмутился Наполеон.

– Ну, я ж, типа, о том, какие в сельском хозяйстве проблемы. А шо, шо-то не то? Так вы, если шо надо, вопросы задавайте.

Граф Бонапартий умел ценить ловкий маневр и потому лишь усмехнулся, сочтя забавной дерзость моего напарника:

– Я разговаривал с сестрой. Она сообщила мне, что вы организовали засаду и убили человека, направлявшегося ко мне с тайной депешей. Вы желаете что-либо сказать в свое оправдание, или же мне стоит позвать караул?

– Говорить в оправдание нам, собственно, нечего, – заверил я, – поскольку ни мне, ни моему секретарю не в чем себя винить. Мы встретили госпожу Дювиль, именно так в этот момент именовала себя ваша уважаемая сестра, с неким мсье, которого она называла мужем. Впоследствии, когда мнимый негоциант Дювиль и его мнимая жена подверглись нападению разбойников с большой дороги, мы, движимые честью и доблестью, имели неосторожность прийти им на помощь. Госпожа маршальша была в этот момент без сознания, ее же спутник тяжело ранен и близок к смерти. Он назвал себя лейтенантом де Сен-Венаном и просил доставить вам послание, о содержании которого мне ничего не ведомо.

Поскольку, умирая, этот храбрец взял с меня обещание передать бумаги лично вам, а не своей, с позволения сказать, жене, я счел возможным утаить от нее местонахождение депеши. Тем более что уже тогда у меня возникли сомнения в истинности их брака, да и мадам Дезе, которую мы доставили в Вену, приложила немалые усилия, чтобы раздобыть пакет своего погибшего спутника, в коем, по ее утверждению, были заключены все ее богатства. – Наполеон иронично усмехнулся. – Ваша сестра устроила нам полицейскую травлю, и, согласитесь, в таких условиях возвращать ей что бы то ни было казалось неразумным, да и опасным.

Как выяснилось позже, госпожа де Сен-Венан имела и другого мужа – французского маршала Дезе. Мысль же передать в руки врага некую секретную корреспонденцию, предназначавшуюся генералу союзной армии, представлялась мне тогда и вовсе абсурдной. Не скрою, появление госпожи Каролины здесь сбило меня с толку, но, видит Бог, моя совесть чиста, и с момента нашей встречи я считаю свою миссию оконченной. Депеша у меня. Если пожелаете, я вручу ее вам немедленно.

В дверь постучали.

– Ваше сиятельство, – отрапортовал бойкий ординарец, – к вам раненый немецкий офицер, он ищет своих друзей. Говорит, что они у вас.

– Зовите его сюда, – скомандовал Наполеон. – С кем имею честь? – меряя мощную фигуру,вошедшего оценивающим взглядом, поинтересовался генерал.

– Конрад Вильгельм фон Мюнхгаузен, барон и ротмистр брауншвейгских кирасир, – отчеканил наш соратник, опираясь на трость. – Мы бежали вместе с…

– Понятно, – кивнул военачальник. – А скажите, господин ротмистр, вы случайно не в родстве с Карлом Фридрихом Иеронимом фон Мюнхгаузеном?

Лицо барона резко помрачнело.

– Ваше сиятельство, должно быть, слышали охотничьи побасенки, которые все как одна приписываются моему покойному дяде?

– Я не интересуюсь охотничьими побасенками, – жестко отрезал Наполеон. – Что же касается вашего дяди, мне, право, грустно слышать, что он скончался. Мы были с ним близко знакомы лет десять тому назад. Весьма близко знакомы.