Владыка иллюзий - Танит Ли

— Он — Владыка Тьмы, — спокойно ответила Данизэль. — Его имя — Азрарн.

Воцарилась ужасающая тишина.

И не сразу, а спустя много, очень много времени прозвучал последний голос, сказавший с дрожью:

— Как ты могла оказаться такой ядовитой змеей? Неужели ты любишь это существо, с которым общаешься к стыду всего человечества?

После этих вопросов Данизэль могла бы говорить и говорить.

До бесконечности.

Она могла бы пропеть гимн любви, показавшись им гордой, могла предстать перед ними в виде обманутой невинности или, скажем, раздираемой сомнениями заблудшей женщины. Все это вполне устроило бы их. Стоял полдень, и ночь была слишком далеко. Азрарн никак не мог прийти к ней на помощь. Поэтому Данизэль оставалось лишь умолять о пощаде. Но она предпочла другую судьбу.

Красавица открыто посмотрела в четыре сотни широко распахнутых глаз, осознавая возбуждение толпы, ее жажду крови. И тихо сказала:

— Владыка Азрарн — суть моей жизни.

Это прозвучало так, словно она метнула в них огонь.

Семьдесят человек, вышедшие из пустыни, приближались к городу, идя разрозненными группами от источника к источнику. Они совсем не походили на те двести человек, что стояли сейчас в центральном храме: роскошно одетые, причесанные, сгибающиеся под тяжестью золотых украшений. Те, которые выкрикивали проклятия, били кулаками по полу и послали за слугами, стражниками и рабами, чтобы схватить демонессу в человеческом обличье и связать ее шелковой веревкой — так силен был их страх перед ночью и тем, кто может появиться, чтобы спасти ее.

В самом деле, эти семьдесят странников выглядели совсем иначе.

Они носили скромные одежды. Иные следили за чистотой своего тела, а от иных исходила ужасная вонь. Наиболее странным был способ их передвижения: все они ступали крайне нерешительно, но при этом продвигались в одном направлении.

Время от времени кто-нибудь из них останавливался и начинал ходить кругами. Вскоре останавливался и другой. После символического жеста он становился на колени и целовал что-то в песке. Что бы это могло быть? Камень. Только что он наступил на него, а теперь целовал, бормоча что-то себе под нос. Что же он бормотал? А вот что: «Благородный, прости мои подлые пятки, которые мяли тебя».

Во главе нестройной толпы вышагивал старец с твердой, но еще более странной поступью, потому что он обрел знание гораздо раньше своих последователей и теперь, интуитивно чувствуя, где лежит перед ним камень, мог избегать их все.

Его лицо выражало невероятную внутреннюю сосредоточенность и тщеславие великого пророка.

Это был тот самый почтенный мыслитель, который спорил с Азрарном о природе богов, а позже уверовал в то, что боги пребывают в камнях. А те, которые слонялись и кружили позади, являлись его приверженцами.

— Для чего вы идете в Белшевед? — спрашивали их. — Не для того ли, чтобы поклониться божественному ребенку и ее матери?

— Нет другого бога, кроме камня, — провозглашали мудрец и его спутники.

Они направлялись в Белшевед посмотреть, не сделан ли необычный ребенок из камня и не имеет ли он какого-то отношения к камню. Если окажется, что это так, они воздадут ребенку почести, если нет — станут хулить его.

Пока они спали, растянувшись на пыли и обломках всех тех камней, которые тысячелетиями превращались в саму пустыню, между лежащими телами прокралась фигура, одетая в темно-красный плащ.

Сектанты, вероятно, оскорбились бы, если бы узнали, как уютно чувствовало себя среди них Безумие.

Когда почтенный старец проснулся, он обнаружил, что его рука лежит на прекрасном и необычном камне. Это был розовато-лиловый кварц в форме куба. Если бы старец не уверовал в то, что в камнях живут боги, он наверняка увидел бы в этом предмете необычную игральную кость.

— Смотрите, — сообщил мудрец своим едва проснувшимся сподвижникам, — это знак от наших божественных хозяев. Вот один из их самых прелестных посланцев.

Все сектанты хвалили игральную кость Чузара и восхищались ею, а мудрец положил новую реликвию в кожаную сумку на шее, где до этого, по глупости, носил золотую драгоценность из Белшеведа. У каждого из его учеников уже имелись большие коллекции камней и кварца.

К полудню этого же дня группа камнепоклонников приблизилась к Белшеведу. В роще у его стен они набрели на молодую женщину, сидевшую на корточках в пыли под безлистным деревом. Она поднялась им навстречу, неприятно поразив сектантов своим отвратительным видом.

Женщина напоминала огромную крылатую жабу. Ее ноги были широко расставлены в стороны, а руки неестественно вывернуты и приподняты. Кроме того, на пальцах ее ног и рук были ужасно длинные когти. Глаза женщины закатились, как будто ей не хотелось видеть ничего на земле. Ее рот широко растянулся в ужасной гримасе. Слабый горьковатый запах исходил от ее лохмотьев и нечесаных волос.

Мудрец остановился в испуге. Он был потрясен.

За ним замерли в испуге шестьдесят девять его последователей. Ведь все, что делал он, было возвышенно и теологично.

Каждый уставился на отвратительную женщину.

— Ради сохранения великих богов по всей земле вокруг нас, — заговорил наконец мудрец, — почему ты стоишь на нашем пути?

Тогда из горла женщины раздался звук, настолько неприятный, что многих охватила паника. Ее голос был столь груб и лишен какого бы то ни было выражения, что казалось — из горла женщины вещает кто-то другой.

— Я пришла показать, как боги наказывают несчастных, которые поклоняются ложным богам, — провыл этот ужасный голос. Посмотрите на меня. Я — предупреждение.

— Но какое это имеет отношение к нам? — удивился мудрец. — Ведь мы поклоняемся истине!

— Боги не терпят уклонения от долга, — прорычала ужасная женщина.

Мудрец, желая сохранить самообладание, шагнул вперед и схватил жуткое создание за руку, оказавшуюся твердой, как доска.

— Камни — это боги.

Рот одержимой снова издал грубый звук:

— Да, таковы они, ибо способны убивать. Хрустальный бог, оседлавший шпильку, проходящую сквозь глаз человека, убивает его. Кремниевый бог, вложенный в пращу, тоже убивает.

— Я не собираюсь вести с тобой богохульные беседы. О богах нельзя так говорить.

— Только истинные боги могут сместить ложного. Пусть боги летают. Бросьте их в блудницу Белшеведа!

— Я не потерплю таких речей, — ответил мудрец.

Он оттолкнул женщину. К его неудовольствию, она свалилась на землю, как мешок муки.

Женщина лежала на земле, словно мертвая, а ее холодные руки и ноги указывали на четыре стороны света. Казалось, теперь она не дышала, хотя на самом деле она не дышала и во время разговора.

Сектанты последовали за своим предводителем, и, проходя мимо похожего на труп тела, они гладили или похлопывали камни, которые носили с собой как талисманы.