Андрей Боголюбский - Алексей Карпов

Новая встреча Андрея с епископом Леоном состоялась четыре месяца спустя и ожидаемо закончилась новыми обвинениями в адрес епископа и новым, ещё более тяжёлым разрывом. «И держа и 4 месяци в епископии, — продолжает свой рассказ летописец, — нача просити у него от Въскресения Христова до Всих Святых (то есть от Пасхи до первого воскресенья после Пятидесятницы. — А. К.) ести мяса и в среду и в пяток (пятницу. — А. К.); епископ же повеле ему одину неделю порозную (праздничную, то есть Светлую седмицу. — А. К.) ести мяса в среду и в пяток, а прочею добре хранити (то есть воздерживаться в указанные дни от мясной пищи. — А. К.). Он же противу вину погна и[з] своей земли, и приде Чернигову к Святославу Олговичю…» Так в летописное изложение событий вводится новый сюжет — о жестоком противостоянии епископа и князя по, казалось бы, совсем незначительному вопросу: о том, как соблюдать еженедельный пост в среду и пятницу в тех случаях, когда на эти дни выпадают христианские праздники.

В Суздальской (Лаврентьевской) летописи о споре между князем и епископом рассказано под более поздним 6672 (1164/65) годом — но при этом два предыдущих года оставлены в летописи пустыми, а ещё один, 6669-й (1161/62), занят лишь кратким сообщением о росписи владимирского Успенского собора. Такая нарочитая скупость летописного повествования не могла не явиться следствием его целенаправленного редактирования или цензурирования: по всей вероятности, какая-то, и немаловажная, информация за эти годы была либо намеренно не включена в летопись, либо исключена из неё при позднейшей её обработке. В результате под 1164/65 годом в летописи оказался зафиксирован лишь результат длительной борьбы между епископом и князем. Причём если в Киевской летописи о судьбе епископа Леона рассказывалось с очевидным сочувствием, то в Лаврентьевскую включён настоящий памфлет с осуждением как самого епископа, так и его учения о постах, названного здесь «Леонтианской ересью»:

«В то же лето вста ересь Леонтианьская, скажем вмале. Леон епископ не по правде поставися Суждалю, Нестеру епископу Сужьдальскому живущю, перехватив Нестеров стол. Поча Суждали учити не ести мяс в Господьскыя праздникы в среды и в пяткы ни на Рожьство Господне, ни на Крещенье, и бысть тяжа про то велико пред благоверным князем Андреем [и] предо всеми людми. И упре его владыка Феодор, он же… иде на исправленье Царюгороду…»,[64]

Как видим, акценты здесь заметно смещены. Но это, несомненно, тот самый спор о постах, о котором двумя летописными статьями выше и с другими подробностями писал киевский летописец. О сути этого спора следует поговорить более подробно.

Согласно учению Православной церкви, каждый христианин должен соблюдать пост в среду и пятницу — в память о страданиях и крестной муке Христа. В ранней Греческой церкви посты в эти дни отменялись, во-первых, в течение семи недель, отделявших Пасху от Пятидесятницы (дня Святой Троицы), а во-вторых, в те дни, которые приходились на Рождество Христово и другие «Господские» праздники (то есть праздники, связанные с земной жизнью Иисуса Христа): в эти дни, в отличие от обычных сред и пятниц, мирянам разрешалось вкушение мясной пищи, а монахам — молочной. Впоследствии такие же послабления стали делать для праздников Богородичных и некоторых особо чтимых святых. Однако какого-либо единого правила на этот счёт не существовало, что породило споры, которые продолжались в Греческой церкви в течение длительного времени, захватив и XI–XII века. Постепенно, по мере распространения так называемого Иерусалимского устава, утверждались жёсткие правила, согласно которым никакие послабления поста не допускались. Споры эти перешли и в Русскую церковь. Ещё в середине XI века, за сто лет до Боголюбского, игумен Киево-Печерского монастыря Феодосии разъяснял киевскому князю Изяславу Ярославичу, обратившемуся к нему с соответствующим «вопрошанием»: «…Егда ся приключить в среду или в пяток Господьскый празник, любо Святей Богородици, ли 12 апостол, то ежь мясо…» Но даже высокий авторитет преподобного Феодосия, «отца русского монашества», не мог удовлетворить позднейших читателей его послания князю. Показательно, что в сборнике XV века из Новгородского Софийского собора, в котором читается один из двух списков послания, кто-то зачеркнул слова: «любо Святей Богородици, ли 12 апостол» и внизу листа приписал по-своему: «Рожество Христово и Крещение Господне».[65] Схожего мнения придерживался и такой признанный знаток церковных канонов, как митрополит грек Георгий, занимавший киевскую кафедру в 60-е — начале 70-х годов XI века: «…И Рожество Христово, что ся причтет в среду и в пяток, ясти мясо».[66] Находились и те, кто не считал этот вопрос сколько-нибудь важным. В середине XII века новгородский епископ Нифонт объяснял новгородскому же иеромонаху Кирику, что пощение в такие дни всецело зависит от воли и желания каждого: «Аже… будеть праздник Господьскый в среду и в пяток, или Святыя Богородица, и[ли] святаго Иоана (Иоанна Предтечи? или Иоанна Богослова? — А. К.), аще ядять, добро; аще ли не ядять, а луч[ш]е».

Но этот, так сказать, «либеральный» взгляд на вопрос о постах разделялся не всеми. Иная, жёсткая точка зрения, по всей вероятности, возобладала в Киеве со времён митрополита Константина, то есть спустя совсем немного времени после «разъяснений» Нифонта.

В поздней Никоновской летописи под 1157 годом сообщается об изгнании с ростовской и суздальской кафедры епископа Нестора — и тоже из-за спора «про Господские праздники»: это будто бы Нестор, а не Леон, «не веляше… мяса ясти в Господьскиа празники, аще прилучится когда в среду или в пяток, такоже от Светлыа недели и до Пентикостиа (Пятидесятницы. — А.К.)». В этой части Никоновской летописи заметны путаница, произвольное подставление имён в более ранний летописный текст и явный хронологический сбой, а потому данное известие о Несторе вызывает сильные сомнения относительно своей достоверности. Вполне возможно, что речь здесь идёт не о Несторе, а всё о том же Леоне, его преемнике на ростовской кафедре, и имя Нестора, как и ошибочная дата 1157 год попали в летопись по ошибке[67]. Впрочем, нельзя исключать и того, что грек Нестор ещё до Леона начал вводить в Ростовской земле суровые византийские порядки относительно соблюдения постов в среды и «пятки», и его преемник в этом вопросе оказался с ним солидарен.