Ключ от всех дверей - Софья Ролдугина

— О, женское коварство, — голос его был лишен всякого выражения, но мне подумалось, что Кирим веселится. — Впрочем, я бы заслужил подобное отношение, и именно об этом хотел с вами поговорить…

— Неужели? — я так растерялась, что чуть было не оступилась и не толкнула соседнюю пару, благородную чету Халцедон.

— Я хотел бы извиниться за свое поведение тем днем, когда вы передали мне приглашение на бал, — Шайю осторожно поддержал меня за талию, спасая супругов Халцедон от участи быть сбитыми неловкой шутовкой. — Мое предложение было недостойным ни вашего положения прекрасной леди, ни уважения, которое я испытываю к вам.

— О! — только и сумела воскликнуть я с наиглупейшим видом, заливаясь краской до самых ушей.

Живехонько предстала перед глазами темная спальня лорда из Дома Осени, пропитанная запахами благовоний и сухих листьев, цепкая хватка длинных пальцев и горячий шепот в лицо — Лале, Ла-алль-ле… С необыкновенной ясностью я вдруг осознала, что именно тогда заставило меня стрелой вылететь из покоев Незнакомца: понимание, что если задержусь еще на одно мгновение… то останусь.

А, к ворону! Что за наваждение мною тогда овладело? Я не интересовалась никакими соблазнительными лордами со дня гибели Лило-из-Грёз, вместе с которым похоронила и свое сердце. И теперь какой-то раскрашенный, словно фарфоровая кукла, мужчина, вновь заставляет меня смущаться собственных мыслей! Право же, нельзя менять все настолько… внезапно.

— Когда я окончательно пробудился и стал хозяином своим поступкам и желаниям, — продолжал меж тем держать объяснительную речь Кирим-Шайю, кружа меня в танце по залу, — то ощутил чувство глубокого стыда. Повторю, я восхищаюсь вами, о леди, и безмерно уважаю вас… — последние слова он произнес совсем тихо, приблизив тонкие губы к моему уху. — Мысль о том, что я могу потерять вас, милая Лале, из-за своей несдержанности или грубости, разбивает мне сердце… — пальцы на моем запястье сжались, и я почувствовала дрожь. — Прошу вас, забудьте об этом досадном инциденте. Я сделаю все, чтобы подобное впредь никогда не повторилось.

«Как не повторилось?!» — мелькнула разочарованная мысль и шмыгнула вглубь подсознания испуганной мышкой, спасаясь от острозубой кошки благоразумия. «Не стоит терять голову, дорогая Лале, — сказала я себе голосом наставника Холо. — Карты из враждебного расклада, да еще такие, как Незнакомец-на-Перекрестке, не отдают сердце глупым шутовкам. А нужна ли тебе мимолетная страсть, заставляющая лишь сильнее ощутить свое одиночество? Нет? Верный ответ, милая», — похвалила я себя за рассудительность и улыбнулась Кириму-Шайю, как ни в чем ни бывало:

— Ах, лорд, этот эпизод не стоил таких волнений. Я уже давно позабыла о нем… — мой смех рассыпался сотней серебряных колокольчиков. — Как владеющая тайной Ключа от всех дверей, я частенько попадаю туда, где быть не должна, и позвольте уверить, что ваша реакция и вполовину не так обидна, как, например, швыряние в меня ночного горшка или отравленного кинжала, — прощебетала я, вспомнив свой неурочный визит к одной из противных фрейлин Его величества Соло и к мерзавцу Суэло Аметисту. — Оставим все и забудем. Лучше расскажите мне ту легенду, из которой пришла ваша маска.

— С удовольствием, леди Опал, — улыбнулся Кирим-Шайю, и по его лицу нельзя было угадать, огорчен ли он моими словами или обрадован. — Моя личина зовется «Рю-царевич, потерявший отражение». Легенда звучит так:

«Рю-царевич имел все, что только можно пожелать. Сокровищницы его ломились от золота, кладовые — от самой изысканной пищи: тут тебе и драгоценные вина с равнин, и рыба с побережья, и приправы из далеких пустынь… Прислуживали царевичу лишь самые красивые юноши и девушки окрестных земель, невеста его слыла мудрейшей и прекраснейшей особой, советники были верны, а воины — преданы ему до последней капли своей крови. Состоял при дворе царевича и волшебник, исполнявший все малейшие капризы Рю. Молодой наследник ни в чем не знал отказа, и потому однажды заболел самым страшным недугом — тоской.

Пресной казалась ему теперь пища, скучными — речи невесты, советники и без участия Рю справлялись с делами государства, а фокусы волшебника уже не удивляли и не дарили радости. И в одну из ночей тоска стала столь нестерпимой, что Рю закричал, словно от боли, и выбежал из дворца, одетый лишь в халат и головную повязку. Стража не посмела окликнуть господина и вернуть его обратно, ибо слишком сурово наказывал отец Рю тех, кто посмел обидеть его сына.

Царевич долго бежал, сломя голову, пока ноги не начали подгибаться от усталости. С трудом добравшись до перекрестка дорог, он упал на указующий путь камень и произнес страшные слова: «Пуста и бессмысленна моя жизнь! Все на свете отдал бы я, лишь бы осознать вновь, что такое счастье!» И когда Рю замолчал, в тишине окликнул его мелодичный голос: «Высоких путей тебе, царевич! Но что делаешь ты ночью на перекрестке дорог, почему плачешь так горько? Расскажи мне, прошу». Царевич поднял голову и увидел незнакомца в наряде странника, и был тот незнакомец так прекрасен, будто он не принадлежал к роду человеческому. «Кто ты?» — воскликнул Рю со страхом, и незнакомец ответил: «Я тот, кто исполняет мечты». И тогда Рю возрадовался и рассказал ему о своей беде. Незнакомец выслушал его и произнес: «Я сделаю так, как ты хочешь — позволю осознать, что такое счастье. И взамен попрошу не все на свете, а самую малость — твое отражение». «Забирай!» — закричал Рю. И в то же мгновение ударила с небес молния, расколов камень, и царевич лишился чувств.

Проснувшись, Рю увидел рядом с собою обгорелые обломки и ощутил неслыханную радость: молния прошла рядом, а он остался жив! «Вот о чем говорил незнакомец — теперь понимаю я ценность того, что имею, — рассуждал Рю, возвращаясь во дворец. — Воистину мудр тот странник». У ворот Рю поприветствовал стражу, но ответом ему была тишина. Царевич подумал, что, верно, воины обижены на него за давешнюю выходку, и беспечно отправился дальше. Но какую бы комнату он ни открывал, с кем бы ни заговаривал — и слуги, и друзья, и невеста смотрели сквозь него. Многие плакали: «Покинул нас царевич, погасло солнце в нашем небе!» Услышав такие речи, царевич испугался и кинулся к отцу — но даже он не признал сына, не разглядел его. Тогда Рю посмотрел в большое зеркало, висевшее в царских покоях. За холодным стеклом смеялся давешний незнакомец: «Понял ты, что такое счастье, Рю?»

Царевич понял, что незнакомец забрал его жизнь, обезумел от горя и разбил зеркало. С тех пор никто ничего не слышал о Рю.

А в горах и поныне в спальню не ставят зеркал, чтобы не приваживать мертвецов, даже если зеркала и закрыты самым плотным шелком, а перекрестки слывут дурными местами».

Танец закончился. Я замерла в растерянности.

— Право, лорд, что за жуткая легенда… Тот незнакомец ведь убил Рю-царевича? Лишь мертвые могут любить жизнь во всех ее обликах…

Кирим улыбнулся.

— Таковы обычаи запада, леди. Наши легенды жестоки, но правдивы и несут глубокий смысл. Значение этой истории таково: мы не ценим то, что у нас есть, и готовы променять истинное счастье на глоток мечты, что почти всегда оказывается ядом.