Одна безумная ночь - Барбара Доусон Смит

А впрочем, не об этом следует сейчас думать. Нужно сосредоточиться и попытаться найти хоть какой-то ключ к разгадке...

Брэнд снова обвел взглядом комнату. Немного помедлив, он заглянул в сундук с открытой крышкой – там лежали в основном рубашки и галстуки. А на деревянной конторке валялись какие-то бумаги – судя по всему, среди них не было ничего интересного.

Брэнд в задумчивости прошелся по ковру. Ночью по этому же ковру ходил убийца. Но кто он? Во всяком случае, одно было ясно: Уэдерби хорошо знал этого человека и, возможно, доверял ему – иначе не впустил бы его в дом.

Брэнд подошел к умывальнику, взял бритву и принялся ее рассматривать. На остром лезвии он заметил крошечное пятнышко засохшей мыльной пены, но никаких следов крови. Если до сих пор у него еще имелись кое-какие сомнения, то теперь он окончательно удостоверился: Уэдерби умер насильственной смертью. Конечно, можно предположить, что горничная вымыла бритву, а затем положила на место, но в таком случае откуда же мыльное пятнышко?

Выходит, что убийца принес собственную бритву. Вероятно, ее забрал Ганнибал Джонс. Забрал как вещественное доказательство.

Брэнд продолжил осматривать комнату. Никаких оторванных пуговиц от сюртука убийцы он, естественно, не обнаружил. И никаких обрывков театральных билетов, которые мог бы оставить Рансом. Не было и выдержек из Библии, которые могли бы указывать на Паркинсона. Вульгарных стишков Вона также не оказалось.

Что ж, возможно, удастся найти хоть какую-то записку. Вдруг и Уэдерби получил письменное предупреждение? Ведь Троубридж же его получил.

Брэнд стал перебирать бумаги, лежавшие на конторке. Но кроме напоминаний кредиторов, он ничего интересного не заметил. Поскольку же горничная здесь уже побывала, мусорная корзина пустовала. Брэнд принялся осматривать одежду, висевшую на спинке стула. Кажется, в этом синем сюртуке Уэдерби был на вечеринке у Бонов. Брэнд запустил руку во внутренний карман. Пусто. Он принялся обыскивать остальные карманы, но тут вдруг услышал чьи-то шаги.

В следующее мгновение в дверном проеме появилась рослая фигура Ганнибала Джонса. Кивнув графу, сыщик с усмешкой проговорил:

– Доброе утро, милорд. Уж не это ли вы ищете?

Джонс держал в руке листок, вырванный из блокнота. Даже стоя в другом конце комнаты, Брэнд сумел прочитать два слова: «Ты следующий».

Он подошел к сыщику:

– Позвольте взглянуть поближе.

Джонс сунул записку в карман.

– При всем моем уважении к вам, милорд, не позволю. Этот листок, подтверждающий, что совершено преступление, является чрезвычайно важным документом.

Едва сдерживая гнев, Брэнд сказал:

– Я только хочу взглянуть на почерк.

– А может, вы желаете уничтожить свидетельствующую против вас улику?

– Проклятие, это не мой почерк! Я с удовольствием предоставлю вам образец своего.

– Я его уже видел в книге ставок в вашем клубе. И знаете, есть некоторое сходство...

– Глупости. У меня не было никаких причин убивать Уэдерби. Мы были друзьями. Во всяком случае, до того, как губительное пристрастие полностью им не овладело.

– Несколько месяцев назад он проиграл вам за карточным столом внушительную сумму. Официант из вашего клуба сообщил, что Уэдерби дал вам долговую расписку. Он с вами расплатился?

– Я простил ему долг, – ответил Брэнд. – Вы хватаетесь за соломинку.

Джонс снова усмехнулся:

– Милорд, я по опыту знаю, что деньги довольно часто толкают людей на убийство. Где вы были вчера вечером?

Брэнд стиснул зубы. Ему очень не нравилось, что его вынуждают давать объяснения, но он знал, что сыщик все равно докопается до истины, даже если он ему ничего не скажет. Разумеется, и лгать было бы глупо.

– Я был на вечеринке у Клиффорда Бона.

– Он также бывший член Лиги, не так ли?

– Кто дал вам наши имена?

– Не имеет значения. Итак, вернемся ко вчерашнему вечеру. Скажите, почему вас сопровождала леди Шарлотта Куинтон?

Сыщик ухмыльнулся; было очевидно, что он считал Шарлотту шлюхой. Брэнд схватил Джонса за отвороты плаща. Он, конечно же, понимал, что выбрал не лучший способ доказать свое алиби, однако ничего не мог с собой поделать.

– Мистер Джонс, оставьте в покое даму, – процедил он сквозь зубы. – Или, клянусь Богом, я позабочусь о том, чтобы вашей карьере пришел конец.

В ожидании Брэнда Шарлотта гуляла с Фэнси в парке неподалеку от дома.

День выдался ненастный; небо, обложенное тучами, время от времени роняло на землю холодные капли дождя, а ледяной ветер пробирал до костей. Но Шарлотта упорно бродила по усыпанной гравием дорожке, откуда могла видеть булыжную мостовую на всем ее протяжении. Однако двуколка Брэнда все не появлялась.

От холода у Шарлотты даже в перчатках окоченели руки, и негнущиеся пальцы с трудом сжимали кожаный поводок. Она мерила шагами дорожку уже почти час – ей хотелось встретиться с Брэндом до того, как он войдет в дом. Фэнси послушно семенила рядом с хозяйкой, очевидно, она устала лаять на белок и рычать на случайных прохожих мужского пола.

Шарлотта пока еще не решила, рассказывать ли Брэнду о том, что она узнала от Вивьен. В первую очередь ей хотелось узнать, что заставило его предать своего лучшего друга и вступить в связь с бывшей женой Майкла. Она мысленно проклинала Брэнда, но все же время от времени вспоминала выражение его глаз в тот момент, когда он обнимал Эми. В его глазах были нежность, любовь, мука...

Боже милостивый, у Брэнда есть дочь! Прелестная кареглазая Эми. Едва Шарлотта свыклась с этой мыслью, как тут же начала подмечать черты сходства между отцом и дочерью. У девочки была такая же беззаботная улыбка, как в детстве у Брэнда.

Сожалел ли он о том, что никогда не сможет назвать Эми своей? Хотелось ли ему, чтобы она называла его папой и приходила к нему за утешением? Бывало ли ему больно от мысли, что не он воспитывал ее?

Она не знала ответы на эти вопросы, но знала другое: Брэнд не хотел нести ответственность за семью. Он не раз говорил об этом во всеуслышание и совсем недавно повторил то же самое на вечеринке у Бонов.

«И я не собираюсь жениться. Я ясно выражаюсь?»

Шарлотте вдруг стало так грустно, что она едва не разрыдалась. Неужели Брэнд и впрямь неисправим, неужели он не хочет и не может остепениться? Или он так сильно любил Грейс, что ни одна другая женщина не сможет ее заменить?

Теперь, когда все стало ясно, Шарлотта осознала: произошедшая с ним перемена – из беззаботного гуляки он превратился в циничного женоненавистника – совпала по времени со смертью Грейс. Женщины, с которой он собрался бежать на континент.