Жених поневоле - Сьюзен Джонсон

За последние два дня Ники не обменялся с ней и парой слов; он повиновался воле отца, но смириться с этим не желал. Внезапно его поразила одна простая мысль — Алиса тоже всего лишь действующее лицо этого спектакля, ей тоже навязана роль, причем ее положение труднее — она носит под сердцем ребенка. Так или иначе, Ники понял, что не следовало было винить во всем ее.

— Держись, дорогая, — шепнул он. — Ни к чему терять сознание перед изумленными гостями.

— Я бы чувствовала себя гораздо лучше, если бы ты соблаговолял уделять мне хотя бы крупицу своего внимания, — прошептала она в ответ со слезами в голосе.

Эти слова снова напомнили Ники о том, что отныне он не волен сам распоряжаться своей жизнью.

— Вспомни, что я тебе ничего не обещал, — невозмутимо ответил он.

Услышав его ответ, Алиса побледнела еще больше. Похоже было, что она все-таки лишится чувств. Недолго думая, Ники подхватил ее на руки и понес по лестнице наверх.

Обоих мучили самые противоречивые чувства. Ники пугала собственная жалость к этой женщине, которая так доверчиво вручила ему свою судьбу. Алиса же не могла представить себе жизни без него, и ее пугала эта зависимость. Кроме того, она безумно устала. Ей надоело сносить язвительные замечания Ники, чередовавшиеся с нарочитым равнодушием, но она была слишком измотана, и сил пикироваться с ним у нее не было. Казалось, ей уже все равно — в ней не осталось ни враждебности, ни вины, ни гордости. Ей хотелось одного — так и остаться в его объятьях.

Войдя в комнату, Ники положил Алису на кровать, подоткнув ей под спину подушки, открыл бутылку шампанского, стоящую рядом на столике, и наполнил два бокала.

— Ну что ж, дорогая, — со своей обычной усмешкой сказал он, протягивая ей бокал, — похоже, ты теперь моя до гробовой доски. Хочешь не хочешь, а жить надо. За наше будущее! Как ты считаешь, оно у нас есть?

— Ты что, ждешь, что я буду молить тебя быть снисходительным? — ответила она едва слышно. — Нет, Ники. Наше будущее в твоих руках.

Он посмотрел на нее пристально, а потом осушил свой бокал одним глотком.

— Пей шампанское, дорогая, иначе, боюсь, ты долго не продержишься. Ты очень бледна.

Алиса чувствовала, что не может отвести взгляда от его золотистых глаз. Ей показалось, что в них промелькнуло нечто, похожее на смущение, Ники тут же отвел глаза, потянулся за бутылкой и налил себе еще шампанского.

— Ну же, пей, — добродушно велел он. — Тебе надо набраться сил — нам придется выйти принимать поздравления.

Алиса послушно выпила шампанского, с облегчением почувствовав, как оно растекается по жилам, придавая ей бодрости.

Следующие двадцать минут Ники развлекал Алису болтовней о пустяках, успев за это время опорожнить бутылку на две трети. Он растянулся рядом с ней поверх покрывала и казался таким умиротворенным, что она решилась заметить:

— Кажется, тебя уже не так раздражает перспектива нашей совместной жизни…

— Ты права, радость моя, в настоящий момент это меня почти не пугает. — Шампанское и Алисино спокойствие подействовали на него благотворно.

Их прервали как раз в тот момент, когда Ники решил скинуть туфли и послать гостей ко всем чертям. Алиса выглядела так привлекательно, что ему захотелось начать медовый месяц немедленно.

Княгиня Катерина открыла дверь и, заглянув в комнату; озабоченно спросила:

— У вас есть силы спуститься вниз? Гости горят желанием выпить за здоровье молодых.

Ники послушно спустил ноги с кровати, поднялся и протянул Алисе руку:

— Пойдем, дорогая?

Более часа Алиса с Ники стояли рядом с князем Михаилом и княгиней Катериной, принимая поздравления. «Благодарю вас», «счастливы вас видеть» и тому подобные формулы вежливости приходилось повторять беспрестанно. У Алисы онемела рука, которую она то и дело протягивала для поцелуя. На приеме присутствовало несколько великих князей, и, после того как Алисе вторично пришлось присесть в глубоком реверансе, Ники ехидно заметил:

— Тебе так долго не протянуть, женушка. Животик небось мешает?

Алиса бросила на него полный негодования взгляд, а Ники, подавив смешок, низко наклонил голову, приветствуя следующего почетного гостя.

Через несколько минут к ним подошел майор Чернов и, почтительно поднеся Алисину руку к губам, задержал ее чуть дольше, чем принято.

— Мадам, с каждой нашей встречей вы хорошеете все больше, — прошептал он.

— Благодарю за комплимент, мсье, — кокетливо улыбнулась Алиса, решив, что это отличный повод отплатить Ники за его издевки.

Ники показалось, что они обменялись многозначительными взглядами. Он уже начал мрачно размышлять о том, не влепить ли Чернову пощечину, но решил все-таки от этого воздержаться, дабы не давать изнывавшим от любопытства гостям нового повода для сплетен. Однако настроение его испортилось окончательно.

Развернувшись к родителям, Ники заявил:

— Пожалуй, с нас хватит этих церемоний. Если кто-то еще желает нас поздравить, пусть делают это письменно. Пойдем, дорогая, ты устала, тебе надо отдохнуть.

Подхватив Алису под руку, он повел ее через толпу гостей, которых уже пригласили ужинать, забыв о роли хозяина, как всегда не обращая внимания на светские условности. По дороге он без устали осыпал проклятьями своего старинного приятеля, то и дело опорожняя рюмки коньяка, которые брал с подносов у проходящих слуг. Алиса же радовалась этим проявлениям ревности — она была ей куда приятнее того равнодушия, которым он ее истязал предыдущие дни.

Ники между тем почувствовал, что настроение у него неожиданно поднялось. Он только никак не мог решить, какую из кроватей выбрать для этого торжественного случая, знаменовавшего собой окончание его холостяцкой жизни и начало супружеской. Что предпочесть — его спальню или Алисину? Решив, что использует и ту, и другую по очереди, Ники распахнул дверь в спальню Алисы, запер ее изнутри и начал торопливо снимать с себя одежду. Потом он помог Алисе высвободиться из ее роскошного наряда, удивляясь собственному нетерпению. Впрочем, эта женщина всегда вызывала в нем острое желание, каждая ночь с ней казалась ему первой.

Они, наконец, повалились на кровать, хохоча и обнимаясь. Потом Ники стал целовать ее уже всерьез, а Алиса, задрожав, обвила руками его шею и полностью отдалась любовной игре. Как бы они ни спорили, как ни ругались, в постели всегда царила полная гармония, и Ники всю ночь провел с женой отнюдь не потому, что, как послушный сын, выполнял наставления отца…

На следующее утро князь Михаил и княгиня Катерина отбыли в «Ле репоз». Прощание было теплым — все целовались, обнимались, желали друг другу всяческих благ, и только отец с сыном попрощались сухо, почти официально.

Карета ехала по пыльным петербургским улицам. Князь Михаил, с лица которого наконец сошло суровое выражение, взял жену за руку и сказал устало: