Я все еще тебя (не)люблю - Галина Джулай

заблокирована карта у матери, понятно. Отец точно знает, что я присматриваю за ней. Будет шантажировать ее жизнью? Даааа, а я думал падать ниже уже некуда.

Мои размышления прервал звонок телефона. С экрана мне улыбалась Бэмби.

— Да, малышка, — принял я вызов.

— Привет, ты где? Я уже у тебя.

— Привет. Я немного задерживаюсь, скоро буду. Полчаса подожди.

— Хочешь, ужин приготовлю?

— Хочу, — улыбаюсь я. — Очень хочу.

— Ладно, тогда жду.

— А десерт мне сегодня достанется?

— Тихомиров, я подумаю, — понимая мой намек, говорит Ксю.

— Думай, я уже в пути, но помни, ответ должен быть положительный, — кладу трубку, завожу двигатель и выезжаю со двора.

По дороге набираю Васильевичу и прошу его прислать кого-нибудь к маминому дому проконтролировать, чтобы те бессмертные не решили вернуться.

Была мысль набрать отца, но я её отбросил. Не хочу портить настроение перед встречей с Ксю. В дороге я задержался, кажется, поймал каждый светофор. Поэтому приехал почти через сорок минут.

Дома я застаю только ужин и записку: "Приятного аппетита". А потом на телефон пришло сообщение. Оказывается, вернулись ее родители и она поспешила домой.

Куриная грудка, нарезанная тонкими ломтиками и обжаренная в соевом соусе, с рассыпчатым рисом оказались очень вкусными. Как выяснилось, моя малышка умеет готовить. Написал Ксю сообщение с благодарностью за вкусный ужин и разочарованием, что не получил свой десерт.

Уже перед сном меня набрала Ксю и мы какое-то время просто разговаривали. Она пообещала заехать завтра после тренировки.

Утром меня снова вызвал к себе отец. Я не стал ходить вокруг да около, а спросил сразу.

— Ну и что это было? — а он не стал строить дурачка и усмехнулся:

— Может, мне надоело обеспечивать ее мужиков… — смотрит с ехидством и превосходством. — Или, может, ты хочешь позаботиться о матери?

Намек слишком прозрачный. Вот так — либо женись, как я сказал, либо кислород я перекрою не только тебе.

43 глава

Кирилл

— Ты считаешь, это нормально — шантажировать меня матерью?

— Ты считаешь нормально, что я до сих пор оплачиваю все её счета? Что ты отправляешь моих людей за ней присматривать? — ясно, уже доложили. — Она мне никто, — пожимает он плечами. — Я не должен нести за нее ответственность.

— Она твоя бывшая жена и мать твоих детей.

— Ты правильно сказал — бывшая. И только потому, что она родила вас, я до сих пор ее содержу. Но если дети отказываются помогать мне… То я не вижу смысла… Содержать женщину, которая подарила мне неблагодарных детей.

Я сжал кулаки. Желание отработать пару ударов на собственном отце было просто зашкаливающим. Но все, что я мог — это сверлить его полным ненависти взглядом. Собственное бессилие тоже бесило. Я был слишком взвинчен и зол, чтобы рассуждать здраво.

— Если тебе нечего сказать, ты можешь идти. Я жду ответа в пятницу, — перестав обращать на меня внимание, отец вернулся к бумагам.

Выходя из кабинета, я еле сдержался, чтобы не хлопнуть дверью. Меня остановила лишь мысль, что я не хочу доставлять ему удовольствие, показывая, как я сейчас беспомощен.

Выход. Мне нужно найти выход. Допустим, я уйду в найм к Матвею. Что он может предложить и с какой зарплатой, пока непонятно. Но что делать с мамой? Оплачивать две квартиры и давать ей столько, сколько даёт отец, я не смогу однозначно. Согласится ли она пойти на работу? По образованию она учитель музыки. Теперь даже страшно представить, как она пойдет работать в школу за копейки. Да и не работала она с тех пор, как я родился. Растер лицо руками. Выход. Где-то должен быть выход.

После работы заезжаю к маме. Хочу убедиться, что эти ее "друзья" не возвращались.

Застаю ее пьяной и в слезах. Оказывается, мое послание дошло до их мозга, и когда она попыталась с ними связаться, они ее культурно послали.

— Мам, хватит бухать. Ты где деньги взяла?

— Карта заработала, — всхлипнула она.

Я смотрел на маму: ее красота теряла свой лоск, она все больше теряла свою личность. И то, что это — мама, приносило двойную порцию душевной боли. Неприятно видеть ее такой. Особенно, когда ты все ещё помнишь ее другой — любящей и заботливой.

Говорить с ней в таком состоянии бессмысленно. Но и правду услышать можно только так. Поэтому я завожу разговор.

— Карту заблокировал отец. Он обещает перекрыть кислород не только мне, но и тебе, если я не женюсь по его указке.

— А я здесь причем? — возмущается она, размазывая слезы по щекам.

— Он хочет меня женить! Ты вообще слышишь меня?

— И что в этом плохого?

— Ты серьезно? Он продал Пташку, сейчас хочет выгодно женить меня. Ему наплевать, что я не чувствую к этой девушке ничего, — я злился, что не нахожу поддержку у самого родного человека. Или мне просто все ещё хочется верить, что ей на меня не плевать.

— Если это выгодно… — начинает мать, а я сжимаю руки в кулаки. И эту женщину я защищаю?

— Подумай, прежде чем продолжить, — сцепив зубы, говорю я.

— Кирилл, не будь маленьким. Если ты хочешь управлять компанией отца и обеспечить свое будущее…

— А если я не хочу?! — огрызнулся я. — Что ты знаешь о своих детях? Ты ведь была когда-то хорошей мамой, я помню. Но сейчас… Я не понимаю, не вижу смысла тебя оберегать… Так что, если карта в следующий раз не сработает, мне не звони.

Я ухожу, в этот раз хлопая дверью. Слышу, что она кричит мне что-то вдогонку. Но я спешу скрыться в машине. Стоит сесть за руль, я срываюсь с места. Далеко не уезжаю. Останавливаюсь на обочине, потому что глаза застилает влага, отчего всё расплывалось. Я плакал. Плакал, как сопливый мальчишка.

Таким ненужным я, наверное, не ощущал себя лет с одиннадцати. Тогда отец начал ходить налево (это я понял гораздо позже), а мать всеми силами пыталась удержать его и стала заботиться только о себе, о своем внешнем виде. Я уже не помню, что произошло конкретно, но у меня случился конфликт в школе с учителем. Тогда было очень обидно от несправедливости ситуации. Но ни отца, ни матери рядом не было. Мне даже пожаловаться было некому. Мать была в очередном салоне, а отец как всегда на встрече, или у любовницы. А Наташа плакала в своей комнате, потому что ей в классе порвали любимую тетрадку с единорогом на обложке. Она тогда была в первом классе, и для нее это была трагедией. Мы уже жили в новом доме, огромном и пустом, так