Ее высочество няня - Анастасия Никитина

Ла Вейн снова подарил мне какой-то странный взгляд, но тут же раздраженно мотнул головой и отвернулся.

— Я ему не доверяю, — бросил в пространство он, запирая дверь изнутри и доставая из колыбельки сонного короля.

Малыш недовольно закряхтел, но почти сразу успокоился. Я достала сына кормилицы и повернулась к герцогу в ожидании указаний.

Ничего нового я не дождалась. Тот молча подошел к стене и попытался повернуть рычаг, который я основательно заклинила ножом для бумаги несколько дней назад.

«Что за черт?!» — услышала я раздраженное бормотание. Герцог присмотрелся, нашел перекошенный лепесток держателя, не дававший рычагу повернуться, и одним движением пальцев загнул его обратно. Я только зубами скрипнула: полчаса эту гадость загибала при помощи ножа для бумаги и такой-то матери, а этот поганец за две секунды все испортил. To есть, починил.

— Идите за мной, ла Рум, — герцог кивнул на полутемный проход, открывшийся в стене.

Я коснулась рукояти стилета, который сегодня, словно предчувствуя нечто подобное, не постеснялась смазать ядом, и решительно шагнула с паркета на древние каменные плиты.

— Никого не удивит, что детей заперли в королевских покоях в одиночестве? — спросила я после десяти минут быстрой ходьбы по едва освещенным переходам.

— Сиделки и кормилицы приехали еще вчера и сидят под замком в ожидании того момента, когда их позовут к королю, — не оборачиваясь ответил герцог. — И будут сидеть так до самого утра. А мне потом доложат, кто ими интересовался.

— Надеюсь, вы поделитесь докладом.

— Давайте сначала эту ночь переживем, ла Рум, — устало отозвался мужчина, ускорив шаг.

Минут через пять очередная фальшивая стена неожиданно выпустила нас прямо на улицу. Я едва не потеряла равновесие, с гладких плит ступив на выщербленную брусчатку. Но ла Вейн успел подхватить меня под локоть:

— Осторожнее.

Где-то рядом всхрапнула лошадь, и из полумрака подворотни выступили две закутанные в плащи фигуры. Я схватилась за стилет, но тут же отпустила рукоять, увидев, как герцог с заметным облегчением целует в щеку пожилую женщину и передает ей младенца.

— Это моя гувернантка, — пояснил герцог, поймав мой настороженный взгляд. — Можно было бы сказать, няня, но вы знаете, в каком возрасте я оказался во дворце.

И ее дочь. В некотором роде моя сестра.

— По отцу? — ляпнула я.

— По сердцу, которое нас любило, — усмехнулся ла Вейн, и у меня отлегло от сердца. И так что-то слишком много королевских бастардов собралось на один дворец. А если еще учесть странные намеки Лемока, то и у меня самой с происхождением не все чисто.

Это последняя мысль неожиданно так меня насмешила, что малыша я передала подошедшей молодой девушке с широкой улыбкой. Та несмело улыбнулась в ответ и ловко перехватила кряхтящий сверток пеленок.

— Не слушайте его, юная леди, — сказала вдруг ее мать. — Мы его как любили, так и любим. Это он какого-то беса осторожничает.

— Я уже объяснял… — со вздохом проговорил ла Вейн.

— Да, да, да, — отмахнулась пожилая женщина. — Помню. Но если меня твой отец не казнил за твои шалости, то жить мне долго и счастливо, уж поверь мне.

— Я же…

— Ваша светлость, время, — по наитию напомнила я и тут же поймала очередной благодарный взгляд.

Герцог быстро поцеловал женщин и снова каким-то неуловимым движением открыл проход в крепостной стене. Даже я со всем своим опытом не сумела рассмотреть, что именно он сделал. Какое-то время мы молча смотрели, как бывшая гувернантка герцога садится в небольшую карету, а ее дочь подает ей второго малыша и ловко взлетает на козлы. Через минуту стук копыт стих за очередным поворотом, и фальшивая стена скользнула на место, отсекая нас от звуков вечернего города.

— Она тоже наемница, — сказал вдруг герцог, тяжело опираясь о стену. — Я не знал. Потом смог только контракт оплатить, и все. Упрямая.

— Воровка? — ляпнула я, вспомнив ловкие кошачьи движения девушки.

— Гонец, — отрезал ла Вейн, сверкнув в мою сторону глазами, и с видимым усилием отлепился от стены.

Обратно мы шли вдвое быстрее. Я едва поспевала за длинноногим мужчиной. Пышное платье и накинутый поверх длинный плащ здорово мешали. Но прежде чем я успела начать ругаться в голос, ла Вейн сдвинул очередную панель и буквально втолкнул меня в какую-то кладовку, заставленную ведрами и швабрами.

— Вам что-нибудь надо в той спальне? — отрывисто спросил он.

Уточнять в какой именно «той», необходимости не было, потому я лишь отрицательно мотнула головой.

— Не советую до завтра туда соваться, — сказал мужчина и, неожиданно перехватив мою руку, едва ощутимо поцеловал запястье. — Ваше временное пристанище прямо напротив. И… Спасибо, ла Рум. Не успел сказать, но вы сегодня великолепно выглядите. Желаю хорошо повеселиться на празднике.

— Взаимно, — ответила я в закрывшуюся за его спиной панель.

С минуту я стояла бед движения, ошарашенная таким резким перепадом, а потом тряхнула головой и осторожно выглянула из кладовки. Королю я сейчас без надобности, а меня ждала моя собственная игра. Или ее отсутствие. И то и другое я в тот момент приняла бы с радостью. Но меня поджидало нечто третье: чужая игра.

В коридоре сновали слуги. Время от времени пробегали взъерошенные аристократы. Кто-то громко отчитывал своего парикмахера. Из-за другой двери неслись истеричные рыдания.

Улучив момент, когда в сторону кладовки никто не смотрел, я выскочила наружу. Независимо отряхнула подол и уже с высоко поднятой головой пересекла коридор.

Дверь напротив, о которой говорил ла Вейн, была заперта, и из-за нее не доносилось ни звука. Я несколько раз стукнула в створку.

— Это комната леди ла Рум, — донесся изнутри острожный голос Вероник. — Она не принимает.

— Сама себя примет, — фыркнула я. — Открывайте.

Дверь тут же распахнулась, и меня встретили две физиономии: довольная рожица Вероник и полуобморочная кислая бледная мордочка Глории.

— Все хорошо, дамы, — первым делом сообщила я. — Король и его молочный брат в надежных руках, сыты и спят.

— А кормилица будет кормить обоих? — с беспокойством уточнила Глория.

— Разумеется, — кивнула я.

На самом деле я не видела ни одной кормилицы. Вряд ли в такой подработке можно было заподозрить бывшую гувернантку ла Вейна или ее дочь. Но в то же время я уже успела немного узнать герцога, и сомнений в том, что дети получат все необходимое, у меня не возникало.

Глория сразу повеселела. А Вероник и до того блистала белозубой улыбкой.

— Давайте мы поможем вам одеться, — предложила она.