Его невинная пленница - Софи Росс

Кудряшка несмело тянет мою кофту. Помогаю ей стянуть ее, поддевая сзади и забрасывая куда-то на подоконник.

Она дергается, когда я вжимаю ее в себя. Стонет, едва я укладываю ладони на ее задницу.

Я пытаюсь стянуть с Лии бесформенные штаны, но она вдруг начинает сопротивляться. Всхлипывает, накрывая мои пальцы. Ерзает, пытаясь высвободиться.

— Малыш, ты не хочешь? Или тебе нельзя еще? Блин, вот я дурак, — запрокидываю голову и глубоко дышу, чтобы хоть как-то успокоиться.

Кудряшка прикрывает грудь руками. По щекам текут слезы.

— Я сделал тебе больно? — тут же спохватываюсь.

Ну и мудак же я. Набросился на нее, вообще ни о чем не подумал.

— Н-нет…

Она всхлипывает, и я вообще теряюсь. Не понимаю, как реагировать. Что случилось-то?

— У меня… — Кудряшка продолжает, я обнимаю ее, потому что она совсем трясется. Плечи ходуном ходят. — У меня растяжки… И шрам… — добавляет совсем тихо.

Я мысленно прикладываюсь ладонью ко лбу.

Ну и хрень же у нее в голове творится.

— У меня тоже шрамы есть, помнишь? — осторожно начинаю. — Еще и мышцы сдулись, — на самом деле нет, но пусть будет в списке. — Все, малыш, ты меня больше не захочешь. Напиться, что ли, с горя, как думаешь?

— Захочу… Я тебя хочу. Очень, — дышит мне в шею, водит ладошками по спине.

— Дурочка. Но моя, — прикасаюсь губами к виску, поддеваю резинку штанов и залезаю пальцами под нее. — Надеюсь, мозгами наш сын все-таки в меня пойдет.

Я усмехаюсь, быстро лишая Кудряшку штанов, пока она что-то возмущенно пищит в ответ на мое замечание и не концентрируется на остальном.

Растяжки, твою мать. Да я бы вообще их не заметил, если бы Лия мне не сказала. А шрам хочется зацеловать. Каждый сантиметр тонкой, еще слегка красной полоски.

Она так сладко дрожит от моих пальцев, что я становлюсь еще тверже, хотя, казалось бы, куда.

— Тебе точно можно? — переспрашиваю, приспустив штаны и выпустив член наружу. За запястье тяну руку с нежными пальчиками к стволу и подталкиваю Кудряшку обхватить его ладонью.

С-с-сука… Год об этом мечтал.

— Можно, — шепчет мне в губы Лия. — Кажется, я сейчас умру…

— Рано, Кудряш.

Я толкаю два пальца в дрожащую малышку. Она такая узкая, что у меня мозг взрывается.

Одергиваю себя, чтобы тут же не ворваться в нее одним глубоким толчком. Я хочу, чтобы моей девочке было только хорошо.

Больше никакой боли.

Развожу пальцы внутри, чтобы немного подготовить Лию к себе. Долгую прелюдию мы оба не выдержим сейчас. Это все равно будет нереально остро.

Отнимаю тонкие пальчики от члена, обхватываю себя кулаком и дразню разгоряченную девочку. Скольжу головкой по влажным складочкам, надавливаю на чувствительную горошину клитора.

Кудряшка стонет. Ноготками меня царапает. Двигается на самый край стола и закидывает ноги мне на бедра, чтобы я отстраниться не мог.

Голодная девочка. До меня голодная.

И я тоже. Весь в ней. Не в прямом смысле только. Глубже.

— Готова, малыш? — хриплю ей на ухо, хватаю вообще нихера не сдержанно за бедра, продолжая потираться членом между ее ног.

— Пожалуйста… — Лия тоже сбивчиво дышит.

Закрывает глаза и утыкается лбом в мое плечо. Ждет.

Я вхожу плавно. Наматываю на кулак последние нити своего контроля, чтобы не толкнуться бедрами вперед быстрым выпадом.

Кончить готов в ту же секунду, как Кудряшке принимает меня всего. Целиком в ней. Так тесно, что аж обжигает.

По венам удовольствие с болью, потому что все еще надо сдерживаться, а она так сильно сжимается вокруг члена, словно сама вот-вот рухнет в бездну.

Ее рот распахивается, когда я все же отвожу бедра и делаю резкий рывок вперед. Острые ногти врезаются в спину, подрагивающие ресницы Кудряшки щекочут кожу.

— Хочу… Хочу еще…

Моя ж ты хорошая.

Я начинаю двигаться. Сначала медленно вгоняю член внутрь ее влажного узкого лона, но с каждым разом сдерживаться все сложнее.

Да и Лия мне ни капли не помогает. Стонет мне на ухо, сползает со стола так, что я практически держу ее на весу.

Мои губы скользят по линии роста волос, я целую ее милый чуть вздернутый нос, скулы, кусаю в шею, пока пальцы мнут идеальную попку.

Тихие глубокие стоны заполняют кухню. Я знаю, что Кудряшка сдерживается. Пусть так. Пока будет так. Нам сейчас и этого за глаза.

Я вылизываю ее шею, снова и снова присасываюсь к ней губами, набирая темп. Лия сбивчиво повторяет мое имя, неловко помогает мне, пытаясь двигать бедрами, подстраивается под частые удары.

Малышке даже не надо, чтобы я трогал ее пальцами.

Она кончает от одного только члена внутри, взрывается, впиваясь зубами в мою ладонь, которую я вовремя кладу на ее рот.

Бешеная пульсация добивает и меня. Я выскальзываю, чтобы завершить ей на живот. Провожу кулаком по стволу, выплескивая последнее на молочную кожу.

Лия обязательно родит мне еще, но сейчас она не готова. Вся эта история иссушила ее до капли, поэтому пока с окончанием внутрь стоит повременить. Как бы мне ни хотелось.

— Живая? — у меня улыбка с лица не сходит. Я дую на влажную от моих поцелуев шею, и Кудряшка забавно ведет плечом.

— Еще не определилась, — она прижимает ладонь к моей щеке и невыносимо трепетно смотрит в глаза.

По-моему, мне еще долго придется ей доказывать, что никуда я больше не денусь.

— Ты правда теперь мой? — очень тихо шепчет, как будто реально боится спугнуть.

— Да, малышка. И ты даже все еще можешь называть меня Яром, хоть и пришлось сменить документы. Имя мне оставили прежнее.

Кудряшка хлопает глазами, я помогаю ей вытереться и одеться, а после рассказываю всю историю.

Я не знаю, как Ринат с отцом Лии это провернули. Мы до последнего не были уверены, что вообще что-то выгорит, поэтому малышке никто ничего и не говорил.

Когда расследование завершилось, шумиха поутихла, они начали рыть по своим каналам. Пришлось ввалить кучу бабла, прежде чем на горизонте начало вырисовываться светлое, мать его, будущее.

Мне сделали новую личность. Абсолютно чистую. Со всеми нужными документами, официально. Так что теперь один «Яр» реально мотает свой срок, а второй, в лице настоящего меня, вернулся к своей любимой девочке и сыну.

— Обещай, что больше не будешь заниматься всем этим… — она пытается подобрать слова. — Всей этой грязью.

— Да куда уж мне теперь. Пойду охранником в ближайший супермаркет. Будешь меня такого любить? — снова сгребаю Лию в свои руки. Я еще не надышался.

— Любого буду. Мы с Матвеем тебя любого будем любить, — сопит серьезно, надулась