Шанс на счастье - Адалин Черно

В один из таких дней я просто срываюсь и беру билет на родину, чтобы увидеть дочь. С Аней мы обязательно поговорим, я извинюсь и все объясню, но потом… когда буду знать, что нашим отношениям не помешает мое чувство вины и я буду готов пойти до конца и не остановлюсь на полпути, потому что Оля снова станет катализатором нашей ссоры.

Я понимаю, что она третий лишний в наших отношениях, но сейчас чувствую ответственность за нее. Она маленькая и беззащитная, хотя и совершеннолетняя. У нее нет никого, кто бы помог, кто бы был рядом в это тяжелое время. Бросить ее означает быть эгоистом.

Когда я не выдерживаю, еду к дочери. Я знаю, что должен объясниться хотя бы перед ней. Ксюша, я уверен, точно меня поймет. Эта маленькая мышка не сможет иначе. Она выслушает меня и вынесет вердикт. Очень хочу верить, что в мою пользу. В разговоре с Леонидом по телефону узнаю, что Ксюша у Аниной сестры.

— Ты уверен, что дочка будет рада тебя видеть? — спрашивает по телефону Леня.

— Уверен.

Я на сто процентов знаю, что Аня не позволила себе сказать ничего лишнего дочери и настроить ребенка против меня. Убеждаюсь в этом, стоит позвонить в дверь и спустя пару минут увидеть летящую ко мне на руки малышку.

— Папа вернулся, папа! — кричит Ксюша и залетает мне в объятия.

Под пристальный взгляд Аниной сестры я обнимаю дочку и бросаю пакеты с игрушками на пол. Первые пару минут меня не хотели пускать на порог, и я понимаю, что она, в отличие от дочери, знает всю правду.

— Ты привез подарки? — спрашивает, заглядывая через плечо вниз.

— Да, игрушки. Взял то, что ты любишь.

— А медведя? — интересуется разочарованно. — Ты его не привез? Мы не взяли!

— Не привез, но обещаю, что в следующий раз обязательно возьму косолапого с собой.

— Не много ли обещаний? — ерничает Анина сестра.

— Я Руслан, — протягиваю ей руку, поддерживая Ксюшу другой. — А ты?

Она закатывает глаза, но все же отвечает, хотя руку не протягивает.

— Соня.

— Приятно познакомиться.

Она молчит, но выражения ее лица достаточно для того, чтобы я понял — со мной она познакомиться точно не рада. Наверное, если бы не Ксюша, меня бы уже выставили за дверь, поэтому пока я остаюсь здесь исключительно благодаря привязанности дочери.

— Разбирай подарки, малыш, я пока с тетей Соней поговорю, ладно?

— Только не ссориться, — как всегда угадывает наше настроение дочка.

— Конечно, не будем, — убеждает Ксюшу Соня, после чего куда-то отходит, доставая телефон.

— Паш, Олежка, идите сюда, — кричит дочка кому-то.

Из комнат в коридор тут же выходят парни. Смотрят на меня исподлобья, но все же забирают пакеты и тащат их в глубь квартиры. Я почти сразу понимаю, что когда моя дочь вырастет, от парней не будет отбоя. Об этом я обязательно подумаю, но лет через десять. Сейчас Ксюша всего лишь маленькая девочка и ей нужно внимание отца и матери. Остальное будет в будущем.

Соня, вопреки нежеланию, проводит меня на кухню, театрально гремит посудой, подходит к мойке, включает воду, но очень быстро отключает ее и поворачивается со словами:

— Какого черта ты приперся?

— Я приехал к дочери.

— Ха! Когда ты остался там, забыв о них, ты думал явно не о дочери.

— Я жалею, — говорю искренне. — И понимаю каждую свою ошибку.

— Ошибку?

Соня усмехается, обхватывая себя за плечи. Сдерживается. Это видно по ее позе и плотно поджатым губам. Я точно заслуживаю всего, что она скажет, но благодарен ей за лояльность и молчание. Сейчас мне достаточно своего самоедства.

Аня не похожа на Соню. Совсем. Он не такая хрупкая и нежная, выше ростом и решительнее внешне. Она из тех, кто не полезет за словом в карман, а Аня более сдержанная и лояльная.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Ты представляешь хоть, что сделал? — ее, наконец, прорывает. — Ты похерил не только Аню, но и дочь. Она хоть того стоит?

— Она близка мне.

Говорить ничего больше не хочу, потому что оправдываться нет смысла.

— Я переживаю за нее. Она хрупкая и у нее никого нет. Я не мог ее оставить там.

— Ты придурок! — утверждает. — Она была бы сейчас рядом с тобой, не обвини ты ее в том, что она в этом виновата.

— Она не виновата.

— Рада, что ты это понимаешь, — язвит Соня.

— Я бы не хотел, чтобы она была сейчас там. У нее карьера и контракт. Я могу оставить работу, а она… ей нужно.

— Ну конечно нужно! У нее дочь и ей необходимо жилье. Особенно в условиях, когда отец ее дочери не определился.

— Я определился, — возражаю.

— Отлично. Что в таком случае ты делаешь здесь, а не с ней?

— Отлично. Что в таком случае ты делаешь здесь, а не с ней? 

— Не хочу заставлять ее страдать, — отвечаю честно и готовлюсь к претензиям в ответ, но Соня вдруг понимающе кивает.

— С девчонкой этой, которая в аварию попала что-то ясно? — интересуется она. — Жить будет?

— Мне не дают никаких прогнозов. Говорят, что все показатели в норме и она вот-вот должна очнуться, но не говорят когда. Возможно, завтра, может быть, спустя неделю.

— Вот и причина, — она вздыхает. — Ты точно не любишь ее?

— Олю? Она мне неравнодушна, но как сестра. Я не могу ее бросить там, в другой стране. Да и не уверен, что бросил бы кого-то другого столь же близкого. Она, может, и не родная, но я не могу просто выбросить ее из своей жизни по щелчку пальцев, хотя знаю, что это неправильно.

— А она? — уточняет Соня. — Она тебя не любит?

— Хочу надеятся, что нет, — отвечаю честно, потому что в последнее время начали проскальзывать мысли, что Оля может быть неравнодушна ко мне.

Я понимал ее ревность и нежелание мириться с присутствием в моей жизни других женщин за желание защитить меня, предостеречь, но что если… это не так и на самом деле Оля чувствует ко мне что-то большее? Думать об этом пока не хочется, потому что в противном случае не получится разойтись спокойно. Придется рвать по живому, с мясом. Это больно, но действенно. Возможно, Оля даже возненавидит меня за отсутствие ответных чувств, но так будет правильно, потому что взаимности с моей стороны никогда не будет.