Свет за окном - Люсинда Райли

Отличное вино сгладило разногласия, и они сидели и разговаривали о Париже, где Алекс провел два года, о французских писателях, которых они предпочитали. Потом перешли на музыку и науку, Эмили восхищалась широтой знаний своего собеседника.

Она выразила свое мнение вслух, на что Алекс только дернул плечом.

– Когда сидишь без гроша в великом городе – а это был как раз мой случай, – одно из благ состоит в том, что лучшее место, где можно в тепле провести день – это музей, художественная галерея или библиотека. А потом, у меня имеется такой раздражающий всех недостаток, как фотографическая память. – Он улыбнулся. – Память, как у слона. Я никогда ничего не забываю. Вы это, кстати, учтите, Эмили. На будущее.

После того как они отужинали, Алекс, ловко маневрируя, пересадил себя на диван и выглядел совсем как здоровый мужчина, если бы не странный угол, под которым улеглись книзу от колен его ноги. Тут ей стало ясно, каким высоким он был, и она сказала ему об этом. Да, подтвердил он, шесть футов три дюйма – что в его нынешнем положении большой плюс, потому что усиливает способность дотянуться до нужных вещей.

Алекс был, приходилось это признать, очень привлекателен. И куда красивее брата. С его внешностью, обаянием и интеллектом – страшно подумать, сколько женских сердец успел он разбить до катастрофы, впрочем, ничуть не убавившей его мужского обаяния. Паралич ног не превратил его в калеку, нет. Это точно.

Даже странно, до какой степени не сочетается та обличающая характеристика, которую дал брату Себастьян, с красноречивым, остроумным, вполне здравым человеком, с которым она провела сегодняшний вечер. Если вспомнить первую встречу с ним, когда, так вовремя появившись, он спокойно и толково помог ей справиться с приступом паники… Итак… кто он, истинный Алекс Карратерс?

Последняя мысль Эмили, перед тем как она заснула, была такой: каково же выпало ее мужу расти бок о бок с младшим братом, который, подобно Фредерику в рассказе старого Жака, превосходил его во всех отношениях…

Спустившись на утро поставить чайник, Эмили с удивлением застала в кухне Алекса. Тот успел уже выкрасить нижнюю часть стены за буфетом.

– Доброе утро, соня! – весело поприветствовал ее он.

Эмили вспыхнула. Знала бы, что он здесь, оделась бы, а то явилась в свитере Себастьяна поверх ночной рубашки и в толстых носках!

– Сейчас всего половина девятого! – огрызнулась она, щелкнув кнопкой на чайнике.

– Да я шучу. Один из минусов того, что у тебя бесчувственные палки вместо ног, в том, что ночью они сами собой дергаются – и, в общем, не дают спать. У меня в ступнях появилось такое странное чувство – они как бы зудят, из чего может следовать, что чувствительность возвращается. Врачи говорят, это хороший признак.

– Так это отлично! – Эмили смотрела на него, прислонясь спиной к раковине. – А каков был первоначальный прогноз?

– Да самый обычный, – легко отозвался Алекс. – Поскольку нервные окончания в позвоночном столбе повреждены, трудно судить с уверенностью, вернется ли чувствительность в ноги, но есть некоторые основания полагать, что скорее всего нет.

– И все-таки не исключена вероятность, что вы снова пойдете?

– Такого медики никогда не скажут. Ложная надежда, поддерживаемая врачом, в наши дни – основание для судебного иска, – улыбнулся Алекс. – Но я, вопреки обычной своей лени, медиков слушать не стал, взялся за ум и в больнице освоил лечебную гимнастику, и дома не перестал упражняться.

– Значит, есть шанс, что вы полностью восстановитесь?

– Насчет «полностью» – не скажу, но пока теплится жизнь, теплится и надежда… А теперь, поскольку я работаю здесь с самого рассвета, не кажется ли вам, что я заслужил чашку кофе, а?

– Ну конечно! – Эмили наполнила кофеварку кипящей водой и достала из шкафчика две кружки.

– Само собой, я оставил вам верхнюю часть стены. Вот бы я вас впечатлил, если бы полез на стремянку! – Он рассмеялся. – Хорошо выспались?

– Да, спасибо! – отозвалась Эмили, дожидаясь, когда кофе будет готов. – Алекс?

– Да, Эм? Я могу тебя так называть? Тебе идет это имя. Оно мягче.

– Если хочешь. Я, знаешь ли, все раздумываю, какая разница между тем, каким ты был вчера вечером, и тем, каким мне представил тебя Себастьян.

– Я просто даю брату то, что он от меня ждет, – неопределенно пожал плечами Алекс.

– Что ты имеешь в виду? Как может Себастьян «ждать», чтобы ты вел себя… неразумно?

– Твой муж – это тема, от которой меня тошнит. – Алекс погрозил ей пальцем. – Особенно когда я весь в желтой краске, а на дворе рассвет.

– Зачем ты постоянно доводишь сиделок до того, что они хлопают дверью?

– Эм… – со вздохом протянул Алекс. – Мы ведь договорились об этом не говорить, да? Скажу только, что раз эти тетки мне по большому счету не нужны, да и выбрать такую, которая меня бы устраивала, мне не дают, должен же я как-то от них избавляться, верно? Раз я физически неспособен помешать Себастьяну селить их в моем доме… Говорю же, я теперь вполне в состоянии сам себя обслужить!

– Ты совершенно в этом уверен?

– Вот только не начинай! – нахмурился он. – Покровительственный тон по отношению к паралитику – и это после вчерашнего безупречного вечера?

– Да, но я за тебя отвечаю…

– Эм, никто за меня не отвечает, и меньше всего – ты. Брату нравится думать, что отвечает он, но, как ты могла заметить за то короткое время, что тут пробыла, я имею отвратительную привычку эту иллюзию разрушать.

– Я просто пытаюсь донести до тебя, Алекс, что если я не выполню указания мужа обеспечить тебя круглосуточной сиделкой, а с тобой что-то случится, – он никогда меня не простит.

– Даю тебе слово, Эм, – наконец-то всерьез проговорил Алекс, – ничего со мной не случится. А теперь сделай что-то полезное. Налей мне кофе, к примеру.

Час спустя Алекс пробормотал что-то насчет того, что у него дела не сделаны, и отправился к себе. Эмили закончила верхнюю часть стены, потом тщательно прокрасила все огрехи. Отошла на середину кухни, полюбовалась – хорошо!

Смывая с рук краску, она заметила в окно, что сквозь на глазах тающую корку льда пробивается зеленая травка, и решила, что пора пойти прогуляться, подышать свежим воздухом, ознакомиться со здешним ландшафтом.

Солнце ярко светило, когда она вышла через заднюю дверь. Пройдя посадками, которые летом, наверное, представляли собой симпатичный симметрично разбитый цветник, через калитку она оказалась в плодовом саду. Старые обнаженные деревья казались совсем мертвыми, но пласты промерзшей палой листвы вокруг стволов давали понять, что это не так.

Стоя в конце травяного теннисного корта, не знавшего ухода лет десять, не меньше, Эмили поняла, что дом уютно расположен между невысокими покатыми холмами. Далеко на горизонте чуть виднелись темные силуэты настоящих высоких гор. Она прошла дальше, и стало видно, что вокруг дома – пастбища, очевидно, овечьи, судя по заледенелым катышкам под ногами, а взобравшись на поросшую травой вершинку холма, пришла к выводу, что местность и в самом деле живописная, хотя и несколько пустоватая.