Оранжерея на краю света - Ким Чхоёп

вопросы – различные изменения, зафиксированные на деревьях в лесу, или же состояние тела Рэйчел. Но было и кое-что другое.

На одной из записок огромными буквами было написано: «Великому ботанику Рэйчел». Чису даже не помнила, о чем шла речь, а, развернув бумажку, обнаружила лишь одну строчку: «Спасибо. Свежий кофе просто божественный».

Чису с илимцами как-то обсуждали, что ужасно соскучились по вкусу свежезаваренного кофе. Она частенько говорила об этом Рэйчел, и однажды та протянула ей кофейные зерна. Вкус оказался так себе, но Чису была поражена этим поступком, ведь она считала, что Рэйчел нет ни малейшего дела до нее и других жителей деревни. И тут вдруг оказалось, что это не так.

Чису посмотрела на кучу записок и подумала о невидимом барьере между ними, который существовал всегда. Если бы не он, можно было бы обсуждать с Рэйчел любые эмоциональные проблемы, устранять недопонимание. Сейчас она хотела бы посоветоваться с ней, стоит ли эвакуировать жителей деревни в более безопасное место, и пообещать друг другу встретиться вновь когда-нибудь в будущем. Это сняло бы с ее плеч груз ответственности перед илимцами. Тогда они останутся вдвоем, и станет понятнее, что происходит. Чису не могла разобраться даже в себе. В их отношениях сразу что-то пошло не так после того вынужденного «пробуждения» Рэйчел. И в этом была вина Чису. Есть ли способ все исправить?

Чису аккуратно сложила все записки и решила придавить их чем-то тяжелым. На глаза ей попался органайзер для документов, в котором Рэйчел хранила записи исследований. Можно было бы вести их в электронном виде, но она экономила электричество. На тетрадях были написаны названия экспериментов: «Агрегация частиц пыли», «Агроинфекция генов устойчивости» и много других непонятных терминов. Чису стало интересно, как Рэйчел ведет записи, и она достала одну из больших тетрадей. На глаза ей сразу попались зарисовки разновидностей диких растений Малайзии, а рядом – генетически модифицированное растение. Дальше шли результаты исследований способности лиан поглощать пыль. Чису пропустила формулы и гипотезы, на которых строилась теория. То, что она увидела на следующей странице, ее поразило.

Там была большая таблица с названиями всех растений, которые Рэйчел удалось модифицировать. Рядом с каждым по датам были расписаны стадии вегетации. В самом низу страницы Чису обнаружила еще кое-что:

Подтвержден рост всех видов без использования катализатора. При его добавлении значительных изменений не обнаружено. Все опытные образцы утилизированы.

Для зонирования леса рекомендуется использовать катализатор.

Запись была полугодовой давности. Чису обдумывала прочитанное. Лес Илима называли «священным». Но на самом деле это сама Рэйчел решила, что ему необходимы катализаторы. Исключительно для зонирования. И она знала это еще полгода назад. Получается, что лес никакой не священный – его полностью контролирует Рэйчел.

Она говорила, что не знает, как выращивать лианы во внешнем мире, но это ложь. Она просто не хотела. Чису была потрясена таким открытием.

В этот момент открылась дверь отсека, показалась Рэйчел, по-видимому, закончившая свои исследования. Заметив гостью, она остановилась.

– Рэйчел. – Держа в руках тетрадь с записями, Чису поднялась с места и продолжила: – Что это такое? Объясни мне.

Рэйчел стояла и молча смотрела на нее. По ее лицу невозможно было угадать, о чем она думала. Чису не раз умоляла ее помочь, сердилась, пыталась убедить. Был лишь один способ спасти Илим от надвигающейся гибели. Но единственным, что ее волновало, была граница леса, которую она любой ценой хотела сохранить.

Чису совсем отчаялась:

– Значит, дело не в катализаторе? Ты хотела нас обмануть? Для тебя все это часть эксперимента в большой лаборатории?

Рэйчел молчала.

– Ты все скрыла. Собиралась просто смотреть, как люди уходят на верную смерть? Как ты могла знать все это и ничего не… Ну да, конечно. Нас же связывает только сделка. Видимо, для тебя это просто договоренность. А я-то, глупая, размечталась. Думала, ты изменишься. А для тебя важнее всего на свете лаборатория, да?

Заметив тетрадь, Рэйчел, похоже, обо всем догадалась. Желая защитить границы своего леса, она обманывала илимцев. После долгого молчания она наконец подошла к столу. Скорбь на ее лице удивила Чису: «С чего бы ей вдруг убиваться? Это скорее мне надо».

– Если бы я дала тебе модифицированную рассаду, Илим бы погиб. Все жители покинули бы деревню, и некому было бы следить за оранжереей. Когда-нибудь и ты бы меня покинула. Ты сама говорила, что, помимо тебя, на свете есть еще много механиков. Поэтому у меня не оставалось выбора.

Чису не понимала, что происходит. Они ведь уже обсуждали это, и она дала слово следовать за Рэйчел, пока та в ней будет нуждаться. Таковы условия сделки. Но увидев готовую разрыдаться Рэйчел, Чису вспомнила ее последние слова в том разговоре и поняла истинную причину, почему она не могла позволить, чтобы ее растения оказались за пределами леса.

Рэйчел боялась развала общины не потому, что считала деревню своей лабораторией. Она хотела, чтобы Чису была рядом. Не какой-то другой механик, а именно она.

И виновата в возникновении этой эмоциональной зависимости именно Чису, ведь поначалу Рэйчел в ней не нуждалась. Да, это ее рук дело, отрицать бессмысленно. И пришло время рассказать правду, как бы тяжело это ни было.

– Рэйчел, то, что ты ко мне чувствуешь – некое притяжение, необъяснимую теплоту, – все это неправда. Просто я ужасная эгоистка… и я очень виновата перед тобой. Так что это все не по-настоящему.

Глаза Рэйчел как будто слегка дрогнули.

– Когда я залезла тебе в голову, я включила функцию управления эмоциями. Мне хотелось добиться твоего расположения.

Чису не могла объяснить, почему ей так хотелось внимания и теплого отношения Рэйчел, но знала, что все происходящее – последствие ее ошибки. Выражение лица Рэйчел становилось жестче. Пока Чису говорила, она не проронила ни слова.

Пронизывающее холодом молчание затянулось. Казалось, прошла целая вечность. Чису склонила голову и услышала тихое бормотание Рэйчел:

– Ясно. Ты с самого начала относилась ко мне как к механической игрушке. Я надеялась, что ты меня уважаешь как человека. Значит, я ошибалась.

Чису хотелось закричать, все отрицать, хотелось поделиться своими чувствами, рассказать о том, для чего не находилось подходящих слов, о том, что казалось невозможным, но существовало.

Однако из-за ее роковой ошибки – вмешательства во внутренний мир – никто из них не мог разобраться в своих чувствах. И что бы Чису теперь ни сказала, каждое ее слово звучало бы эгоистично.

– Мне нет прощения. Но обещаю, я пойду за тобой хоть на край света, если ты только позволишь. Я сделаю что угодно, чтобы хоть как-то загладить свою вину…

Между ними снова повисло тягостное молчание. Наконец Рэйчел взглянула на Чису и, усмехнувшись, сказала:

– Говоришь, что угодно?

В ее взгляде отчетливо читалась ненависть, отчего сердце Чису готово