Высокое стремление: судьба Николая Скрыпника - Валерий Солдатенко

А в практической работе нарком настойчиво добивался, чтобы красные контроллеры умели не только проверять, инспектировать, но и инструктировать, учить, быть компетентными в делах партийной, государственной работы. Сам нарком, высокий, худощавый, аскетичный, с концентрированным проницательным взглядом, казалось, даже внешностью в наибольшей степени соответствовал своему назначению. Но значительно важнее было то, что совесть этого человека была такого качества, была такой светлой, что позволяла безоговорочно предъявлять как к подчиненным, так и к коллективам любых партийных и государственных учреждений, к инспекции которых он имел отношение, обоснованно строгие требования. Когда он беспощадно клеймил обнаруженные бюрократизм и волокиту, бесхозяйственность и расточительство, целенаправленно боролся с преступными проявлениями, негативными наклонностями, мало кто был способен возражать, тем более – противодействовать. Его выводы, нередко довольно резкие, бескомпромиссные, были всегда аргументированными, предложения конструктивными, а действия – эффективными, последовательными, обдуманными. Нарком РКИ проявлял строгость, даже жесткость в отношении тех работников РКИ, которые проявляли халатность, бесчувственность, допускали огульные неконкретные подходы, верхоглядство, цинизм. Таких он считал необходимым наказывать и о наказании подробно информировать государственный аппарат[199]. Были случаи, когда Н. А. Скрыпник прибегал к крайним мерам – распоряжениям о пятидневном аресте виновных. Однако, судя по документам, такое наказание применялось лишь к руководящим работникам ведомства. Так он поступил, в частности, с руководителями Волынского и Екатеринославского отделений РКИ[200].

Скрыпник выдвигал в качестве основной задачи деятельности инспекторов, контролеров реальную помощь различным инстанциям в улучшении их работы, совершенствовании, оптимизации ее. В то же время он считал, что осуществлять это следует очень осторожно, деликатно. В специальном приказе от 17 июня 1920 г. он отмечал: «Из “Положения” о Рабоче-Крестьянской Инспекции и Декретов о Госконтроле ясно следует, что представители Р.К.И., какую бы должность они ни занимали, не имеют права самостоятельно вмешиваться в административные права учреждений.

Контроллеры могут запрещать те или иные действия в случаях явной незаконности их, с уведомлением об этом близких руководителей подотчетного и своего учреждения, под свою ответственность, однако самостоятельно распоряжаться они не могут. Далее, в случае дефектов в постановке дела представители РК Инспекции прибегают к мерам по улучшению путем советов, выработки инструкций, опережающих сдерживаний, проводя все эти свои мероприятия в согласовании с руководителем учреждения, или в случае его явного противодействия обращаясь в вышестоящие инстанции»[201].

Довольно быстро все убедились, что Скрыпник – настоящий враг проволочек, халатности, бессистемности, чванства, что нарком пытался каждый негативный факт сделать отправным для перелома ситуации, уроком для улучшения работы. Посетив 30 июня 1920 г. Бюро жалоб при органах ЧК Украины, Николай Алексеевич нашел его работу неудовлетворительной, вынес письменный выговор руководству. Однако главное заключалось в другом. Нарком издал специальный приказ, согласно которому увеличивался штат сотрудников соответствующей службы. При этом подчеркивалось, что «бюро жалоб и все его сотрудники должны в первую очередь и не позднее 24 часов обследовать заявления и жалобы, подающиеся рабочими и красноармейцами или их семьями». Предполагалось строгое регламентирование «прохождения» дел, в частности в «книге жалоб» должны быть две тетради: «разбора жалоб» и «срочных заседаний». В завершение руководитель ведомства особо отметил: «Смотреть на канцелярскую сторону дела только как на регистрацию работы, все же внимание сосредоточить на живых людях и фактических отношениях, подходя революционно к сути дела»[202]. Николай Алексеевич не раз подчеркивал, что «служба в таком высоком учреждении, как Центр. органы РКИ требует со стороны сотрудников его достаточного такта и уважительного обращения с посетителями»[203].

Сам нарком каждый день 3–4 часа отводил для работы с бумагами – письмами, просьбами, жалобами и т. п. Однако канцелярской, бюрократической работой это было назвать трудно. По каждому обращению Н. А. Скрыпник взял за правило давать собственноручное письменное (часто довольно развернутое и детальное, всегда сущностное) поручение своим подчиненным по решению дела или личный ответ. Информацию отделов и местных государственных органов изучал тщательно, анализировал критически, издавал относительно их содержания приказы[204]. Скоро этот стиль стал нормой и для заместителей наркома, которые просто не отваживались на бюрократические отписки: о нраве Скрыпника знали – он небрежности, имитации деятельности не простит.

Кстати, когда речь заходит о канцелярщине, бюрократизме, в воображении первым делом возникают горы, по крайней мере кучи различных бумаг. Так вот, именно бумаги в прямом, физическом смысле как раз и не хватало. Поэтому документация наркомата, включая бумаги наркома, велась на обратной стороне бланков различных учреждений, уже не существовавших, – Донецкого горнопромышленного банка, Харьковского отделения Русско-Азиатского банка, Азово-Донского коммерческого банка, а то и на листах, взятых из амбарных книг или школьных тетрадей[205].

Ситуация с бумагой была настолько затруднительной, что 7 июля 1920 г. по Наркомату РКИ было даже издано распоряжение: «Приказывается всем сотрудникам под ответственность завотделами пользоваться только архивной бумагой (т. е. обратной стороной случайных бланков, машинописных страниц и т. д. – В. С.).

В исключительных случаях, с разрешения завотделами разрешается пользоваться чистой бумагой»[206].

Однако жаловаться ни нарком, ни коллектив, который он возглавлял, никому не собирались. Ведь главное – живая работа. А ее было более чем достаточно. Да и инициативности ни Скрыпник, ни его коллеги не привыкли «занимать». Поступает сообщение о решении СНК провести месячник помощи детям-сиротам, нарком издает собственный приказ, предусматривающий дополнительные действия в этом деле силами рабоче-крестьянских инспекторов. Осуществляется обследование лечебно-санитарных учреждений с целью поиска резервов для усиления борьбы против эпидемий, Николай Алексеевич и здесь находит возможности для расширения поля деятельности вверенного ему ведомства. Или проводится, например, «Неделя больного и раненого красноармейца» (июнь 1920 г.), и нарком РКИ снова подписывает специальный приказ, которым предлагает параллельно организовать «Неделю красноармейской жалобы». Предполагалось осуществить обход госпиталей и лазаретов, прием жалоб от красноармейцев и по возможности решать их на месте путем немедленной выдачи на руки копий решений, удостоверений или справок, оформления запросов в соответствующие инстанции для решения сложных вопросов, требовавших времени. С этой целью только в Харькове предусматривалось создание четырех комиссий, которые возглавили сам нарком РКИ Скрыпник, его заместитель Штернберг, заведующий полевой инспекцией РКИ Мартынович и заведующий Харьковской губинспекцией Фидровский[207].