Великолепный тур, или Помолвка по контракту - Ольга Пашнина

Ильмир отправился в душ, сначала благородно пропустив меня. В большом махровом халате было жуть как тепло и уютно, но все же спать в нем не стоило, поэтому я принялась рыться в вещах в поисках ночнушки. Вот все-таки как тяжело ориентироваться в вещах, которые выбирала не ты!

В следующий момент я выругалась так, что даже порадовалась отсутствию шефа. Нет, гарем не забыл про пижаму, вот только вместо привычных фланелевых штанов и рубашки мне положили… нет, ну в определенном ракурсе это, безусловно, была пижама. Но ракурс этот больше подходил эротическому журналу, а не ночевке в замке с призраками.

Типично эльфийская сорочка, сотканная из золотистых нитей, повторяла контуры тела, ласково касалась кожи и, пожалуй, привела бы меня в восторг, если бы не необходимость спать в этом рядом с Ильмиром. Я судорожно огляделась в поисках чего-то более подходящего для ночевки, но ничего, кроме халата, не нашла.

— Хелми?

Одетый в халат Ильмир с выражением крайнего ошеломления рассматривал мой видок.

— Ой! — пискнула я и поспешно юркнула под одеяло. — Это все гарем!

— Научили женским премудростям?

— Проявили природную дурость! Птички сделали мне подарок и собрали гардероб на этот уик-энд.

Ильмир рассмеялся. Влажные темные волосы блестели после душа, а когда он подошел к своей половине постели, то я почувствовала мятный запах его шампуня.

— Я же не знала, что у них такой вкус… с виду они довольно сдержанны.

— А ты чего хотела от женщин, которым приходится сражаться за одну двадцатую мужика? — рассмеялся Ильмир. — В ход идут все средства соблазнения.

— Не издевайтесь. — Я тяжело вздохнула.

— Я и не издеваюсь.

Свет погас, комната погрузилась во мрак. Единственным источником света служила луна, и… она немного пугала. Круглая, огромная, странного, какого-то сырного оттенка.

— Полнолуние…

— Боишься полнолуния? Оборотней не бывает.

— Мы же в замке с привидениями. Здесь положено бояться.

— А вот я почему-то думаю совсем о другом.

Я вздрогнула, поняв, о чем он. Между нами было больше метра свободного пространства, но я все равно чувствовала, как нестерпимо тянет придвинуться ближе. Ощутить тепло, вдохнуть запах. Нельзя! Нельзя, нельзя, нельзя!

— Я думаю, нам стоит спать, завтра напряженный день.

— Хелми…

— Ну?

— Я не хочу спать.

— Тогда берите бутылку и бегите в комнату птичек, они с удовольствием продегустируют и ваши запасы.

Он мгновенно оказался очень близко, и отступать было некуда: дальше только край кровати.

— Не шипи на меня. И ты обещала называть меня на ты.

— Мне не нравится то, что происходит. Господин… то есть Ильмир, ты ведь сам просил отнестись к этому как к рабочей ситуации, а на работе как-то принято другое…

Он придвинулся еще ближе, чтобы поцелуем заставить меня замолчать.

— Хватит со мной воевать.

— Ильмир, не надо…

Вряд ли мои слабые и неискренние протесты могли бы помочь, потому что слабость уже разливалась по телу, уничтожая последние крохи здравого смысла. Тщательно выстроенная защита оказалась шаткой и несерьезной. Рухнула после первого же поцелуя, затуманила разум и не оставила ничего.

Руки мужчины изучали тонкую сорочку, каждый миллиметр дорогого эльфийского кружева. Даже через ткань прикосновения казались обжигающими, пугающими, но очень волнующими.

Никто и никогда не касался меня так уверенно и откровенно. С моих губ сорвался короткий стон. Я ненавидела себя за проявление слабости, но отказаться от крохотного кусочка удовольствия не могла. А оно накатывало волнами, с каждой минутой этой сладкой пытки становясь сильнее и сильнее. Казалось, этой ночью я получила больше ласки и внимания, чем за всю свою жизнь.

Новые ощущения пьянили сильнее всех ликеров мира. И пугали страшнее призраков и умертвий. Я совершенно точно знала: завтра наступит раскаяние. Завтра будет день-пытка, когда каждая минута будет напоминать о глупости, совершенной ночью.

Я могла оступиться тысячи раз, но почему-то сдалась именно здесь. В постели Ильмира, в его руках. Сдалась — и утонула.

* * *

Утро началось не с кофе. И не с криков птичек (чего я опасалась, едва приехав в замок). И даже не со ставшей привычной побудки через зеркало.

Утро началось с учащенного сердцебиения и ощущения горячей мужской руки на пояснице. Я приоткрыла один глаз, потому что двумя смотреть было страшно. Тут же зажмурилась снова и скатилась с постели. Обнаженный — вот прямо совсем обнаженный! — Ильмир безмятежно спал посредине постели. Да и я, похоже, не слишком-то жалась к краю.

— Мамочки!

Как самая тихая (но очень испуганная) мышка на свете, я проскользнула в ванную, где умылась и быстро, со скоростью пожарного, оделась. В голове не было ни единой мысли, только желание оказаться где-нибудь как можно дальше от этой комнаты. Забиться в угол и отругать себя за слабость.

Замок еще спал. По опыту знала — птички вставали позже, остальные явно вчера накидались и не готовы были радовать меня своим присутствием в такую рань. Так что я могла спокойно отсидеться, успокоиться и обо всем подумать.

В теории. Потому что на практике все опять пошло наперекосяк.

Я обустроилась в библиотеке. Имелась тут и такая, представляла собой небольшую комнату с десятком стеллажей.

«Вот и решилась проблема с развлечениями, — мрачно подумала я. — Только уже поздно. Поразвлеклась на свою голову».

Искать более укромный уголок не стала, справедливо полагая, что не хватало мне там еще привидений. Сюда-то, поди, заявятся, честно отрабатывая гонорары. Я даже не удивилась, услышав шаги.

— Хелми?

Черненькой птичке я даже не удивилась. Она обладала уникальным талантом появляться в самых неожиданных местах.

— Ты в порядке? Выглядишь неважно.

— Все нормально, просто плохо спала.

Или хорошо? Тут как посмотреть.

— А по-моему, дело не в этом.

«Уйди, ну уйди!» — билось в голове.

Но Алекс села рядом и внимательно — это было видно даже через маску — посмотрела на меня.

— Может, расскажешь, что случилось? Я никому, честно.

— Да так, дела практически семейные.

— Ладно, как хочешь. Если что, я в столовой, завтракаю.

Она почти вышла из библиотеки, оставалось буквально несколько шагов за порог, как я выпалила:

— Мы с Ильмиром провели ночь.

— Не поняла.

А затем черненькая сделала то, чего я совсем не ожидала, сняла маску и, нахмурившись, села рядом.