Люди в красном - Джон Скальци

– Ты и умер бы, если б кое-кто не спас тебя, – сообщила Дюваль.

– Кто меня спас?

Над энсином возникло лицо.

– Дженкинс!

– Ты лежал прямо у входа в служебный коридор, – сказал тот. – Я подумал, отчего бы тебя не вытянуть.

– Спасибо.

– Не стоит благодарности. Я из своего интереса. Если б ты помер, я так и не узнал бы, передал ты письмо или нет.

– Я передал.

– И как все прошло?

– Хорошо прошло. Я должен поцеловать тебя от нее.

– Как-нибудь в другой раз, – поспешил отвертеться Дженкинс.

– О чем это вы? – спросила Дюваль.

– Потом расскажу, – ответил ей Даль и снова обратился к Дженкинсу: – Так ты выбрался из укрытия?

– Да. Пришло время.

– Замечательно.

– У нас отличные новости, – поведал Хестер. – Мы все стали героями. «Завещание» извлекли из моего тела, «Интрепид» транслировал его на весь Форшан и тем окончил распрю. Как удачно вышло!

– Изумительно! – прошептал Даль.

– И абсолютно бессмысленно, если задуматься, – добавил Хестер.

– Смыслом тут никогда не пахло.

Позднее, когда друзья удалились, к Далю явился еще один посетитель.

– Здравствуйте, старший офицер по науке, – сказал Даль.

– Энсин, как ваше здоровье? – спросил К’рооль.

– Мне сказали, я поправляюсь.

– Лейтенант Керенский сообщил, что именно вы декодировали шифр и дали возможность прочесть и транслировать завещание вождя правой секты.

– По-видимому, я, – согласился Даль. – Хотя, честно говоря, заслуга не только моя.

– Тем не менее за ваши храбрость и самопожертвование я рекомендовал вас к поощрению. Если вышестоящие его одобрят – а они одобрят, – вы также будете повышены в звании. Так позвольте мне первому поздравить вас с повышением, лейтенант Даль.

– Рад стараться, сэр!

– И еще кое-что. Буквально несколько минут назад я получил чрезвычайно секретное послание от главнокомандования Вселенского союза. Мне приказали прочесть это послание вслух вам, и только вам.

– Сэр, так точно! Я готов слушать.

К’рооль вынул телефон, нажал на экран и принялся читать:

– «Энди, не знаю, дойдет ли тебе мое письмо. Ник написал эту сцену, мы ее сняли – хотя, очевидно, ее не покажут по ТВ. Не знаю, достаточно ли просто снять. Думаю, ты никак не сможешь сообщить нам, сработало или нет. Но на тот случай, если сработает, скажу так: во-первых, я прошу прощения за все, что тебе довелось пережить в последнее время. Ник подумал, что надо изобразить действие похлеще, а то публика начнет задумываться над происходящим. Конечно, для тебя это не ахти какой довод. Но для нас он важен. Во-вторых, у меня просто нет слов, чтобы выразить благодарность. Ты и Джаспер, все вы столько сделали для меня и моей семьи! Вы вернули мне сына – и этим вернули нам все. Мы выполним данное вам обещание. Все, о чем договаривались, сделаем. Я и не знаю, что еще сказать. Спасибо огромное еще раз за то, что позволили нам жить спокойно и счастливо. И я приложу все усилия, чтобы и вы могли жить спокойно и счастливо. С любовью и уважением, Чарльз Полсон».

– Спасибо, – выговорил Даль после секундной паузы.

– Не за что, – ответил К’рооль, пряча телефон. – Надо сказать, весьма любопытное послание.

– Сэр, полагаю, можно назвать это шифром.

– Вам разрешили рассказать старшему офицеру, что в нем?

– Это весть от Бога. Вернее, от того, кто, с нашей точки зрения, очень к Нему близок.

К’рооль посмотрел на Даля оценивающе:

– Иногда у меня возникает подозрение, что некоторые события на «Интрепиде» умышленно от меня скрывают. Кажется, это послание из их категории.

– Сэр, при всем моем уважении, могу лишь заметить: вы и не представляете, насколько правы!

– И что дальше? – спросила Дюваль.

Четверка друзей сидела в кают-компании, неспешно поедая ланч.

– Ты о чем? – спросил Хестер.

– В смысле, что теперь делать? Тебя пересадили в новое тело, Даль вернулся из мертвых, все мы вернулись из альтернативной реальности, куда отправлялись, чтобы нас не убили ради драматургии. Мы выиграли. И что дальше?

– Вряд ли так можно ставить вопрос, – заметил Хэнсон. – Мы не выиграли ровно ничего, кроме права управлять собственной жизнью.

– Так и есть, – подтвердил Хестер. – В конце концов, если теперь кто-нибудь из нас поскользнется в туалете и разобьет голову об унитаз, то напоследок помыслит радостно: «По крайней мере, это я сам учинил с собой!»

– Тебя послушать, так мы дурью маялись, – проворчала Майя.

– Лично я вовсе не против расколоть черепушку об унитаз – но не раньше чем в сто двадцать лет, – заявил Хестер.

– На твой сто двадцатый день рождения я приду с ведром мастики и натру пол, – пообещала Майя.

– Жду не дождусь.

– Энди, ты как? – спросил Хэнсон.

– Да ничего, – ответил тот, улыбаясь. – Извини, отвлекся. Задумался о том, каково быть выдуманным кем-то, и про всякое такое.

– Все кончилось. Ради этого и старались, – напомнил Хестер.

– Да, ты прав, – согласился Даль.

Дюваль глянула на телефон:

– Черт! Опаздываю. Я как раз обтесываю новичка.

– О, ответственность новой должности! – съязвил Хестер.

– Тяжело дается, честное слово! – ответила Дюваль и встала.

– Я пройдусь с тобой? – предложил Хестер. – Расскажешь мне о своих горестях.

– Отлично! – согласилась Майя и ушла вместе с ним.

Хэнсон же посмотрел на Даля.

– Все еще размышляешь над собственной выдуманностью? – спросил он через минуту.

– Вроде того. Но в общем-то, я думаю о тебе.

– Обо мне?

– Именно. Когда я выздоравливал после недавних наших приключений, то понял кое-что. Ты не вписываешься.

– Как интересно! И почему же?

– Подумай обо всех нас – пятерых, встретившихся в тот день, когда мы стали частью команды «Интрепида». Каждый из нас оказался важнейшим и незаменимым в чем-нибудь. Хестер, казалось бы вовсе не нужный, стал залогом нашего успеха, главным его фактором. Дюваль оказалась медиком, сблизилась с Керенским – что помогло нам в критический момент, – а затем сделала его нашим соучастником. Финн обеспечивал нас инструментами и сведениями, а его смерть подстегнула нас к действию. Дженкинс просветил нас насчет положения дел и обозначил способ все исправить.