Кроха для генерального - Анна Леманн

выбраться не могла, когда меня нет. И домой надо кровать с железными поручнями купить. Чтобы ночью тебя к кровати приковывать. Спать-то я тоже спокойно хочу. Или тебе лучше ошейник надеть, который будет орать, когда ты за пределы дома выходить будешь.

– Марк! – возмущённо восклицает.

– Ладно! Потом подумаю, – бросаю ей и закрываю дверь. Не сводя взгляда со злючки, обхожу машину и сажусь на водительское сиденье. Завожу машину и еду в свою квартиру.

– К-куда ты едешь, Марк? – испуганно шепчет. – Нам же другой поворот нужен. И ты его пропустил. Не надо ошейников! Я правда больше не сбегу! Давай просто домой, а?

– Мы едем ко мне.

– Зачем? – словно Милена смотрит своими огромными карими глазами на меня.

– Потому что от моей квартиры у тебя ключей нет, – бросаю ей. – Сбежать не сможешь. Там ещё и охрана на первом этаже. Скажу, и хрен они тебя даже за хлебом выпустят.

– Я найду ключ! И с охраной договорюсь! Я умею!

– Я всё спрячу где-нибудь вне дома. А прыгать с тринадцатого этажа так себе идея.

– Я всё равно найду! – заявляет с важным видом. – Держать в клетке ты меня всё равно не сможешь. И если будешь так шутить, то сбегу!

– Найдёшь-найдёшь, – хмыкаю. – Только если от нашего дома и уже после свадьбы.

– Дома? Свадьбы? – растерянно переспрашивает. – Ты жениться на мне решил? Потом? – загорается.

– А вообще, – притормаживаю и паркуюсь у ближайшего торгового центра. – Я так подумал. Чего тянуть? Зачем играть? – путаю её своими вопросами и вывеской магазина для животных. Как удачно баннер, однако, расположили. И главное, ассортимент описали: поводки, шлейки, ошейники.

– Марк… ты о чём? Ты меня пугаешь? – смотрит то на меня, то на баннер. – Я правда больше не сбегу! Честное слово! Клянусь!

– Сиди здесь и даже не думай рыпаться.

– А ты

– Сейчас буду! – выскакиваю из машины и залетаю в торговый центр. Подлетаю к охраннику и спрашиваю, где у них ювелирка открытая есть. Тот указывает пальцем в направлении нужного мне магазина, но добавляет, что они только через пятнадцать минут откроются. Но это меня не останавливает.

Ослепляю продавщиц своей улыбкой, добавляю шарма и немного обаяния, и магазин открывается для меня раньше положенного. Быстро выбираю колечко для предложения и обручальные кольца.

Помолвочное покупаю, чтобы она перед девчонками могла похвастаться, а обручальные – чтобы пометить её и сказать всем вокруг, что занята и нельзя на неё никому, кроме меня, смотреть. Да и злючке всегда напоминать, что она замужем и сбегать не вариант.

Возвращаюсь в машину и отдаю плачущей Ауроре коробочку с помолвочным колечком. Поначалу пугаю тем, что это чип, который мы сейчас в ветеринарной клинике ей под кожу засунем. Но когда у неё начинается истерика, открываю ей коробочку и достаю кольцо. Та удивлённо берёт его в руку и вмиг прекращает разводить сырость. Улыбнувшись, надевает колечко на средний пальчик и ослепляет меня самой счастливой улыбкой, которая бывает у заплаканной девушки.

Страшное зрелище, если честно. Но… что поделать? Сам такую девушку себе выбрал и сам её до такого состояния довёл.

– А мне идёт, – довольно шепчет, разглядывая три бриллианта на колечке из полос белого и розового золота. – Только тесновато. Может, поменяем на размер больше?

– Ага, тесновато, – завожу машину. – Только не на тот пальчик надела. Надо на безымянный, – бросаю, выезжая с парковки. – Сейчас в клинику поедем. Надо справку о беременности взять.

– Ты что, не веришь в то, что я уже беременна? – до сих пор не доходит до моего чуда, что я жениться её везу.

– Верю, – кидаю на неё быстрый взгляд и заставляю кольцо на другой пальчик надеть. Как только она выполняет мою просьбу, продолжаю: – Но надо и в ЗАГСе женщинам доказать это.

– В ЗАГСе?

– Ага, – киваю. – Я решил, мы сегодня поженимся. Чтобы в будущем я тебе официально мог тумаков за побег давать.

– Поженимся?! Марк! Я же согласия своего не дала! – возмущается, как будто мне оно нужно. В кровать со мной легла? Забеременела от меня? В одном доме со мной жила? В любви мне признавалась? По-моему, достаточно «да» для свадьбы.

– Кольцо на своём пальце видишь? – спрашиваю её.

– Ага

– На безымянном пальце?

– Ага.

– Кольцо подарил я?

– Ага.

– Вопросы есть?

– Ага.

– Задавай, – закатываю глаза.

– Ты меня любишь?

– Ага, – киваю, копируя её минуту назад, и в один голос одновременно смеяться начинаем. – Да, люблю! Люблю! Не любил бы, не поехал сегодня за тобой.

– Ну ладно, – довольно улыбается и поудобнее садится. – Тогда можно и в ЗАГС. Стану Лапиной? Хм-м… Лапины – они как секта. Раз попал под их влияние, и потом не выберешься, как сказала Мириам. И знаешь, а я с ней согласна. Секта, честное слово!

– Она так сказала?

– Ага! Кажись, я в секту попала, – вздыхает.

Эпилог

Тринадцать лет спустя

 Аурора

– Злючка! – разносится по всему дому злой крик моего мужа. – Где Алекс? Где этот хулиган?

– Мам, – шепчет сын из шкафа, куда я его спрятала. – Не выдавай меня! Он меня опять накажет, и телефон заберёт. И запретит на улицу неделю выходить. А мне сегодня очень надо на улицу! У меня дела серьёзные, – произносит маленькая внешняя копия моего мужа.

– Тише ты, – шиплю на него и продолжаю загружать грязную посуду с ужина в посудомойку. – Если будешь сидеть тихо, то он пойдёт в свой кабинет, и я смогу вас отвезти к дедушке. Он-то точно тебя за такое не накажет.

– Где он? Где Алекс? – рычит Марк и от неожиданности подскакиваю. Чуть не выдала укрытие сына.

Лапочка входит в кухню и оглядывается по сторонам.

– Где этот негодник? Скажи мне, где этот дикарь, не умеющий держаться на людях?!

Кто бы говорил! Как сын подрался – так он дикарь, а как сам с отцом месяц назад праздновал удачный проект и в баре разбил кому-то нос, так это он расслабился и оступился.

– А что случилось? – делаю вид, что не в курсе того, что произошло. Как будто мне не позвонили из школы и не сообщили об инциденте. Будто бы только у него одного связи.

– Он опять подрался с одноклассником! – выпаливает муж и сжимает губы от злости. – И разбил ему очки. Сломал стул в классе и подорвал мой авторитет хорошего родителя!

Ой-ой! У нас после рождения Алекса, или Саши, как мы его иногда называем, в Марке появилась непонятная потребность чувствовать себя суперродителем и выглядеть таковым для всех. И распространяется это только на нашего старшего сына.

Дочь, которая родилась через полтора года после