Афганский полигон - Сергей Кулаков

– Все в порядке? – спросил снизу Эсмаил.

– В порядке, – отозвался Карим. – Начинай.

Пока Карим присматривал за обстановкой, Эсмаил начал действовать. Он выдвинул из стенок тубы ножки и поставил ее стоймя. Свинтил крышку, открыл острое серебристое рыльце ракеты. Затем включил ноутбук. Развернув на экране карту Кабула с пригородами, он несколько минут что-то прикидывал, щелкая клавишами.

– Эй, Эсмаил, поторопись, – подал голос с вершины Карим, посматривая на часы. – Эти проклятые летают совсем близко.

– Сейчас, Карим, – невозмутимо отозвался юноша.

Он взял стилус и вычертил на экране длинную линию. Закончив ее большой точкой, активировал ракету. На головке ракеты загорелся зеленый индикатор. Эсмаил ввел в ракету маршрут и цель – индикатор дал знать, что эти данные «драконом» получены.

– Запускаю ракету, – крикнул он Кариму.

– Да поможет тебе Аллах, – отозвался тот.

Эсмаил задержал воздух, как перед выстрелом, произнес про себя слова молитвы и нажал кнопку запуска. Ракета с характерным щелчком выпрыгнула из тубы, зашипела и помчалась в сторону Кабула.

Карим невольно вжался в камни, хотя ракета никакой опасности для него не представляла.

Некоторое время они следили – каждый за своим. Эсмаил не отрывал глаз от экрана ноутбука, отслеживая продвижение ракеты к цели. Карим вел наблюдение за одним из минаретов в центре Кабула.

– Есть, – сказал Эсмаил, увидев, что экран, на котором только что мелькнули марширующие солдаты, померк и пошел серым снежком. – Что у тебя, Карим?

– Сейчас, Эсмаил. Надо подождать…

Карим чуть-чуть подкрутил колесико, не отводя бинокля от минарета. Вдруг на минарете несколько раз подряд вспыхнуло яркое пятно, как будто кто-то дурачился, пуская солнечные зайчики.

– Есть, Эсмаил, – сказал Карим. – Ты попал в цель. Уходим.

Он торопливо спустился вниз. Пустую тубу и ноутбук сунули в каменистую нору. Бегом сбежали к «Форду», запрыгнули в салон и, прыгая по камням, помчались к дороге. Но перед выездом на дорогу Карим замедлил ход и аккуратно переехал через канавку. Через четверть часа белый «Форд», мирно пыля, возвращался по объездной дороге обратно в Кабул.

Злобы Роман не чувствовал. Скорее его одолевало чувство досады. Причем на себя. Не прислушался к внутреннему голосу, пренебрег интуицией разведчика, вот и получи, что заслужил. Ведь что-то подсказывало ему еще в доме Фахима, что надо отделяться от мисс Эдвардс, идти далее своим путем. Не стал развивать тонкие материи, решил, что переиграл англичанку по всем статьям, что она – слабое, сломленное существо и мечтает только о том, чтобы добраться до своих и написать рапорт о немедленной отставке. До своих добраться она, конечно, мечтала, но цели у нее при этом были прямо противоположные.

Впрочем, развивать тему женского коварства Роман не желал. В его жизни это было обычное явление, и он к нему не то чтобы привык, но относился философски. Слабый пол, не имея тонн мускулов и литров тестостерона, вынужден отстаивать свое право на существование путем хитроумных комбинаций в отношениях с полом сильным. Судить его за это трудно, поскольку, не будь этих самых комбинаций, сильный пол давно бы уничтожил сам себя к чертовой бабушке. Потому как куда девать тонны мускулатуры и литры тестостерона, кроме как не на смертоубийственные войны и на еще более смертоубийственные революции? Вот и получается, что все, что ни делается женщиной, делается во благо мужчине.

Глупо было, вот что. А так все гладко получалось. С Фахимом встретился, про ракеты узнал, англичанам, стало быть, помог. На этом в принципе свое задание Роман мог бы считать законченным. Более того, сегодня он узнал от Фахима (ненавязчиво поинтересовавшись), что компания «Транс Ойл», акционером которой являлся Фахим, буквально на днях сливается с другой компанией – «Нефть Востока». Эту новость следовало как можно быстрее донести до Лени, что Роман и надеялся сделать, добравшись до базы и до своего телефона. Но бессердечная Линда засадила его в этот карцер, и когда теперь он сможет позвонить, один Аллах знает. А информация горячая, тут каждый час важен, и если он не свяжется с Леней до завтра, то все, прощайте, легкие денежки. В этом бизнесе время решало все, это Роман усвоил накрепко. Опять же Леня озлится, а злить его ни в коем случае не стоило. Разок он уже Романа для острастки «увольнял», может уволить и всерьез. Такая вот криволинейная выходила перспектива.

А тут еще Крохин-Смит нарисовался! Жили мы бедно, нас обокрали. Куда его теперь девать, Крохина этого недогоревшего? Лучше бы Фахим в самом деле не показывал запись своей встречи со «Смитом». Так нет, показал – сам напросился! – и теперь от покойничка просто так не открестишься. И в Контору придется сообщить, да. То-то Слепцов обрадуется. До потолка подпрыгнет. Интересно, что прикажет делать? Оставить с миром или – «найти и уничтожить»? Скорее… Скорее второе. Раз своего крестника похоронив, снова оживлять его не захочет. «Ндравы» в Конторе строгие, с предателями там церемониться не принято. Сам Роман от лени и по доброте душевной покойничка скорее всего отпустил бы на все четыре стороны. Пусть себе бегает, раз уж выжил. Шарик большой, делить им особо нечего… Но, коль прикажут, капитан Морозов, конечно, обязан будет выполнять. И по следу пойдет, и в угол зажмет, и в горло вцепится.

А что делать, если работа такая собачья?

Роман полежал на кровати, походил туда-сюда. Много не находишь, пять шагов в одну сторону, пять шагов в другую. Зарешеченное окошко доносило гул моторов, слышались и человечьи голоса.

Принесли обед, хотя от жары кусок в горло не лез. Но Роман заставил себя поесть. Кто знает, когда покормят в следующий раз? А силы могут понадобиться.

Прошел добрый час Романова заключения, когда дверь открылась и на пороге вырос конвой.

– Выходите.

– С вещами? – спросил Роман.

Хотел дежурной шуткой разрядить обстановку.

– Скорее, – сурово поторопил его сержант-негр.

Роман вышел, щурясь на солнце. Ох-хо-хо, скорей бы домой. Надоело это адское светило, сил нет. Удружили товарищи начальники, нечего сказать.

Его повели к офицерским модулям. Встречные воины разглядывали с удивлением. Человек вроде белый, наш, а одет по-ихнему. Некоторые солдатики косились с откровенной злобой. Это – бывалые, у них реакция на шаровары болезненная. Поди, если б узнали, что он дружит с генералом Фахимом, пустили бы в расход и не задумались. Им тут здорово достается на орехи, они злы на местных до скрежета зубовного. Роман хорошо знал эти чувства, сам когда-то в них поварился.

В узкой комнате, куда его привели, присутствовали: полковник Дэвис, капитаны Гарди и Эдвардс, оба волкодава-спецагента. Эти, как только Роман вошел, уставились на него в четыре глаза, следя за каждым движением, за каждым шевелением губ.