Озеро тьмы - Рут Ренделл

Внезапно девочка остановилась и посмотрела на Мартина. В ее взгляде читались гнев и неприязнь. Она прижалась к ногам Тима и протянула руки. Он подхватил ребенка и поднял к себе на плечо — черные волосы спутались с черными волосами, смуглая бархатистая кожа прижалась к другой смуглой коже. Четыре синих глаза в упор смотрели на Мартина. Он почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, стены наклоняются, а темный грязный коридор без ковра на полу раскачивается взад-вперед.

— Тебе лучше войти, — сказал Тим.

Мартин переступил порог и почувствовал, как за ним закрывается дверь. Говорить он не мог. Сделав несколько шагов по коридору, оглянулся, весь дрожа, чтобы снова посмотреть на Линдси и ее отца — в том, что Тим ее отец, сомнений быть не могло. Но ведь Франческа ее мать…

— Не понимаю, — пробормотал он. — Ты и Франческа… Где Франческа?

Тим опустил ребенка на пол. Потом прислонился к двери и скрестил руки на груди.

— Она умерла. Ты не знал? Хотя нет, откуда? Она погибла в прошлую субботу вечером — ее переехала машина, даже не остановилась.

Линдси, льнувшая к его ногам, внезапно заплакала.

Плач Линдси словно выражал горе двух мужчин — печаль Тима и шок, смятение и ужас Мартина. Они молчали, не замечая всхлипываний и рыданий девочки, которая топала ногами и лупила кулачками по ногам Тима. Они смотрели друг другу в глаза, и Мартин первым опустил взгляд и отвернулся. Тим медленно наклонился и снова взял Линдси на руки. Она перестала плакать, но все еще всхлипывала, обвив отца руками и ногами, словно морская звезда.

Наверху открылась дверь, и послышался женский голос:

— Все в порядке, Тим? Господи, ну и крик она устроила…

Тим подошел к лестнице с Линдси на руках.

— Не возьмешь ее к себе на полчасика, Голди?

— Конечно, если ты хочешь. Но ей придется посмотреть телик, потому что как раз начался мой сериал.

— Линдси хочет Голди! — Девочка соскользнула с отца и на четвереньках стала подниматься по лестнице.

— Пойдем выпьем, — сказал Тим. — Нам обоим не помешает.

Он повел Мартина по коридору к двери, из которой появилась Линдси. Это была кухня, слегка модернизированная вокруг раковины и с современными шкафчиками, но в остальном убого старомодная, с неработающим бойлером в углу и очагом на противоположной стене, дымоход которого закрывала красная крепированная бумага. Духовка была включена, настенный нагреватель тоже. На столе, заваленном газетами и пачками «Голуаза», стояли остатки еды и наполовину пустая бутылка джина «Доминикс милитари».

Мартин двигался как в тумане. Тим направил его к одному из маленьких кресел рядом с настенным нагревателем, но Урбан сел — вернее, рухнул — на гнутый стул у стола и закрыл лицо руками.

— Тебе чистый или разбавить водой?

— Все равно.

Мартин никогда в жизни не пил джин без тоника, мартини или какой-нибудь другой экзотической добавки. И теплым, таким как теперь, тоже не пил. Вкус был настолько мерзким, что Урбан вздрогнул, но огненная жидкость взбодрила его. Он повернулся и посмотрел на Тима исполненным муки взглядом. В глазах Сейджа читалось нечто похожее на отчаяние — или просто безразличие. Заговорил он спокойным, бесстрастным голосом, как социолог, сообщающий о неудаче, несчастье, поражении.

— Я расскажу тебе то, что мне рассказала полиция, и заполню пробелы тем, что знаю сам. После того, как ты высадил ее у того дома в Финчли, она пошла искать такси, чтобы поехать домой. Не в первый раз. Там сложно поймать такси. Она шла долго, до самой Норт-Серкулар-роуд. — Тим умолк, потом продолжил тем же ровным голосом: — Непонятно, как можно было не увидеть, что она переходит ярко освещенную дорогу. Наверное, парень был пьян или просто не смотрел. Минут через десять ее нашел другой водитель — так они думают. Она была еще жива. Умерла в больнице в воскресенье вечером.

— И все это время… — Голос Мартина был едва слышен.

— Она была без сознания. Еще джину?

Тим снова наполнил стаканы. Закурил очередную сигарету. Единственное, что выдавало его чувства, — быстрые, жадные затяжки.

— Ну вот, — сказал он. — Переходим к вопросам.

От джина Мартину стало жарко, голова шла кругом, и он расхрабрился.

— Ты был женат на Франческе?

Тим рассмеялся, но этот звук не имел никакого отношения к веселью.

— Ты сам знаешь. Ты же мой бухгалтер. Разве я не должен был тебе сообщить, что женат? Франческа до сих пор замужем за парнем из Илфорда. Его зовут Рассел Браун — на самом деле.

— Но та заметка в твоей газете…

— Заметки в газетах пишут люди. Это не послания из некого непогрешимого источника истины. — Тим пожал плечами. — Ее сочинил я, за исключением имен. Дом ты нашел сам. Я не говорил тебе, что Франческа живет в номере пятьдесят четыре по Фортис-Грин-лейн — кстати, и она тоже. Ты сам это придумал. Предположил, как и в том случае, когда увидел у Франчески синяки и решил, что это дело рук Рассела. На самом деле она упала, поскользнувшись на льду, как еще несколько тысяч человек в тот день.

Мартин молчал. Потом медленно произнес:

— Ты хочешь сказать, что все это было подстроено тобой и Франческой? Все? — Весь ужас того, как с ним поступили, волнами накатывал на Мартина. Он чувствовал, как пульс громом отдается у него в голове. — Вы оба собирались надуть меня, чтобы получить… Теперь он все понял. — Квартиру? Вы два преступника… которые это сделали?

— Вначале, — сказал Тим, Франческа рассчитывала только на деньги или какие-нибудь драгоценности. Естественно, я знал о твоем выигрыше в тотализатор. С самого начала. Должно быть, ты забыл, что, несмотря на мои неудачи, у меня потрясающая память. — Он сделал большой глоток джина и передернул плечами. — Тебя не назовешь воплощением щедрости, правда? Я ничего не получил, и она тоже — пока тебе не пришла в голову блестящая идея, как уклониться от уплаты налогов. К тому времени отступать уже было поздно; как говорят, семь бед — один ответ.

Мартин встал. Покачнулся, но сумел удержаться на ногах. Оставалась еще одна вещь, последняя. Если Франческа изменяла Расселу Брауну с Тимом, то она точно так же изменяла Тиму с ним. Он посмотрел в глаза Тиму и срывающимся голосом — хотя ему казалось, что с вызовом — крикнул:

— Она спала со мной! Она тебе об этом рассказывала?

Тим приподнялся на стуле. Губы его улыбались, но глаза были пустыми. Он пожал плечами.

— И что? Это была тяжелая работа. Сочетать приятное с полезным тут не вышло.

Мартин ударил его — не раздумывая, без подготовки. Сжал кулак, размахнулся и ударил в челюсть. Тим зарычал и опустился на стул, но тут же вскочил и бросился на него, подняв обе руки. Мартин уклонился, снова ударил и рухнул на стол, сбив лампу, которая покатилась по полу и погасла.