Бегство от страсти - Барбара Картленд

Слушая их вечно недовольные, ворчливые голоса, Флер ощущала бесконечную тоску по Прайори. А возможно, говорила она себе, совсем не Прайори влечет ее, как мирная бухта попавшего в шторм пловца, а люди, которых она там узнала.

И Флер поняла, что разлука с Норманом мучает ее больше всего.

Эта мысль, молнией пронзив ее сознание, ошеломила ее. Она встала и подошла к окну.

Флер смотрела на небо, где гасли лучи заходящего солнца, на дым, поднимавшийся из сотен каминных труб над серыми, потемневшими от непогоды крышами.

Она представляла, как очарователен в этот вечерний час Прайори, алый закат отражается в озере, слышно пение птиц, странный покой и тишина снисходят на дом и сад, словно невидимая божественная рука, благословляя, простирается над ними.

«Почему я ушла?» — спрашивала себя Флер. Ответ ей был слишком хорошо известен — она не могла оставаться в Прайори, сознавая, что не оправдала доверие Нормана, утратила его уважение и привязанность.

Какое малодушие она проявила по отношению к нему! Но в то же время какой-то тайный инстинкт подсказывал ей, что он, в свою очередь, тоже причинил ей боль, ранил ее глубже, чем это кому-либо до сих пор удавалось.

Теперь ей казалось, что странное чувство, овладевавшее ею, когда она думала о Нормане, исходило из самой глубины ее существа и было настолько всепоглощающим, что не шло ни в какое сравнение с любовью, пережитой ею в прошлом.

Ее любовь к Люсьену и Джеку — что это было за чувство? Волнение, возбуждение, сознание, что ее любят, взаимное притяжение молодости, бездумное влечение пчелы к медоносному цветку.

Ее чувство к Норману было совсем другим.

Оно было подобно дереву, медленно растущему, но уверенно набирающему силу, корни которого проникают все дальше и дальше вглубь, так что оно может устоять против бури и урагана, против горя и бедствий — эти корни не вырвать и не уничтожить никакой силой.

— О боже! — взмолилась Флер. — Что же мне делать?

Она провела в этой гостинице три дня, занимаясь поисками работы.

На бирже труда к ней отнеслись с участием, но в то же время подыскать ей работу было непросто, так как она еще не совсем оправилась. Флер побывала у врача, который сказал, что еще по меньшей мере месяца полтора ей надо поберечься.

— Иначе я не отвечаю за последствия, — добавил он. — У вас еще не все в порядке с сердцем. Вам лучше было бы пожить за городом.

— Нет, мне лучше в Лондоне, — возразила Флер, ничем не объясняя своего предпочтения.

Врач не мог понять, что в совершенно новом окружении, так непохожем на то, с которым она рассталась, Флер было легче забыть еще один период своей жизни, безвозвратно отошедший в прошлое.

Сегодня наконец она узнала о месте, которое, судя по всему, могло бы ей подойти.

Это оказалась скучная монотонная работа в адвокатской конторе, но она была в пределах ее возможностей, поскольку там не требовалось знания стенографии и машинописи, в чем Флер была не сильна.

Завтра она должна была явиться на собеседование, но Флер с каким-то чувством обреченности сознавала, что вопрос уже решен. Будущее представлялось ей длинным темным туннелем без единого просвета впереди.

— Наверное, я очень глупа! — вслух сказала Флер.

Кто еще так поспешно покинул бы Прайори, не услышав из уст Нормана окончательный приговор.

Но с другой стороны, как по-другому можно было истолковать его ледяной тон, когда он выслал ее из библиотеки заняться приготовлениями к приезду Джерри? И он явно избегал ее все время до самого дня похорон.

Помимо всего прочего, Флер чувствовала, что в силу каких-то необъяснимых, но неизбежных причин между ней и Норманом стоял Джерри. Как это ни нелепо, но она не могла избавиться от мысли, что Норман завладел его законным правом и положением.

Милый маленький Джерри! Флер с любовью вспоминала о сыне Синтии.

Странно было думать, что в семье, выбранной для него матерью, его окружало счастье и благополучие, что он вырастет, не зная мрачных трагедий и страстей, сопутствовавших его рождению.

Синтию взял к себе господь; будущее Джерри было устроено… оставался только Норман. Флер внезапно закрыла лицо руками и опустилась на кровать.

Она горячо молилась о будущем Нормана, чтобы он смог обрести покой, освободиться от своих внутренних терзаний…

Флер не знала, как долго просидела в таком положении, но, когда она отняла руки от лица, уже стемнело.

Она не стала раздеваться. Просто продолжала сидеть в вечернем сумраке, наблюдая за тем, как в темнеющем небе одна за другой появлялись звезды.

«Завтра, — думала она, — завтра я отсюда уеду. Я больше не могу выносить эту обстановку. Найду что-нибудь повеселее, посовременнее — есть же не такие унылые гостиницы или пансионы».

Флер написала в свой банк и попросила перевести ее счет из Сифорда в Лондон. Хорошо, что на ее счету было еще достаточно денег, поскольку она покинула Прайори, не получив жалованья.

Флер не могла не сознавать, что если оценивать проведенное ею в Прайори время не в деньгах, она вложила туда больше, чем получила, — свою преданность, привязанность, наконец, любовь…

Этот дом как будто смывал со всех в нем живущих все поверхностное и обнажал самые глубокие чувства — не всегда счастливые, но необычайно сильные.

Устало закрыв глаза, Флер думала: неужели, как Синтию и Нормана, призрак Прайори будет преследовать ее до конца дней? Уж не вампир ли это, питающийся человеческими страданиями?

Внезапно в дверь постучали.

Флер с трудом собралась с мыслями, чтобы ответить, — так глубоко она погрузилась в воспоминания. Потом она встала и открыла дверь.

За дверью стояла горничная — маленькая девушка, походившая в своем переднике с оборками и кокетливой наколке на ребенка в маскарадном костюме.

— К вам гость, мисс.

— Ко мне?! — удивленно воскликнула Флер. — Кто бы это мог быть, ведь уже очень поздно?

— Один джентльмен, мисс. Сейчас почти одиннадцать, и я сама уже собиралась — ложиться, а старые дамы давно улеглись. В гостиной сейчас никого нет.

Не сказав ни слова, Флер начала медленно спускаться по лестнице. Сердце у нее забилось с непреодолимой силой, в нем вспыхнула отрадная надежда.

«Нет! — думала она. — Этого не может быть!»

И все же она молилась, чтобы это было так.

Флер открыла дверь в гостиную. В дальнем ее конце у холодного камина стоял Норман.

Сперва ей показалось, что он стал выше ростом и шире в плечах; он словно возвышался над этой убогой комнатой с ее разношерстной мебелью и китайскими вазами с искусственными цветами.

«Никогда не видела, чтобы он так выглядел», — подумала Флер.