Дезертиры с Острова Сокровищ - Александр Секацкий

Неожиданное присоединение к нестяжателям шейха Хаам аль-Лехта из Эль-Синора станет, возможно, весьма важным пунктом в истории движения. Вплоть до сегодняшнего дня мусульмане оказывали и продолжают оказывать самое стойкое сопротивление процессам нового социогенеза. Исламский электорат Европы наиболее решительно настроен в отношении мер по «искоренению бродяжничества». Специальные подразделения армии Пророка оказывают постоянную помощь периодически активизирующимся блюстителям закона и, кроме того, совершают собственные рейды. Правда, в джунглях, в отличие от университетских аудиторий, их воспитательно-исправительная работа не приносит особого успеха. В последнее время рейды почти прекратились, поскольку было замечено, что не все возвращаются из этих походов такими же правоверными мусульманами, какими туда отправлялись.

Тем не менее число мусульман среди «дезертиров» крайне незначительно, а в таких огромных мегаполисах, как Джакарта или Карачи, организованных нестяжательских группировок нет вообще. В этом смысле решительный шаг, сделанный после долгих раздумий Хаам аль-Лехтом, знаменателен: все-таки речь идет об одном из руководителей Эль-Синора, главе всех шиитов Европы и наследнике самого Хуррари. Показательно и то, что единоверцы шейха впали не в ярость, а в уныние, если не сказать в раздумье. Существует несколько версий поступка Хаам аль-Лехта (сам он, примкнув к лондонским пиктам, из джунглей пока «не выходил»). По одной из версий, выбор еще юного шейха предопределила несчастная любовь – от нее, как известно, не спасает даже знание наизусть всех сур Корана. По другой версии, причина ухода – тривиальная ссора с улемами по поводу распределения властных полномочий.

Но многие полагают, что шейх отправился на поиски Махди, сокрытого 12-го имама. Европейские шииты уже и раньше высказывали мнение, что Спаситель скрывается на задворках цивилизации, где-то среди сквотов, руин и населяющих их варваров. Для того чтобы вернуться и преобразовать мир, Махди должен быть опознан, а истинно верующим следует подготовить ему путь. Согласно одному из хадисов (преданий Пророка), Избавитель Махди «придет во времена несправедливых халифов, когда власть неверных падет, но правоверные будут в ссоре друг с другом». Там же сказано, что Махди «сокрушит властолюбцев, но вознаградит неимущих, не потерявших веры и бодрости духа», – Махди разрушит халифаты, и живущие будут жить не в государствах, неспособных сохранять праведность, а просто «среди людей».

Наконец, высказывается мнение, что Хаам аль-Лехт (ведущий происхождение от самого Пророка) и есть сокрытый имам, который не был узнан и потому сокрылся в последний раз. Так или иначе, среди уммы возникло смущение. С другой стороны, бланкисты охотно говорят, что это «двенадцатый боевой симулякр Бланка», запущенный в действие из стратегического резерва раньше прочих, поскольку эффект от его применения требует большего времени…

Таким образом, несмотря на множество остающихся проблем и даже на общую неясность исхода противостояния, можно подвести некоторые промежуточные итоги. Воспользуемся для этого недавним исследованием Евы Кукиш, которое получило название «Пятый элемент».

Почему современные нестяжатели продвинулись гораздо дальше, чем все их исторические предшественники? Ответ достаточно прост, хотя и непривычен пока в качестве теоретического объяснения: все дело в уникальной, «правильной» комбинации стихий-элементов. Хотя подобная точка зрения ведет свой отсчет еще от Демокрита и Левкиппа, высказывается она достаточно редко: одним из немногих философов, подчеркивающих роль глубинной комбинаторики, был Шопенгауэр. В книге «Мир как воля и представление» присутствует эскиз теории, согласно которой множество преобразующих сил находится «в связке», в состоянии стойкой нейтрализованности, обессиленности встречными силами. Выход из связки вызывает всплеск активности, чаще всего катастрофической, – эта активность затем прекращается настигающей нейтрализацией или успокаивается в результате выгорания исходных материалов. Но иногда, случайно или преднамеренно, вырвавшаяся из связки сила замыкается в следующую устойчивую комбинацию, способную извлечь из недр сущего нечто воистину новое. По мнению Шопенгауэра, так, например, было извлечено на свет электричество, дремавшее от сотворения мира среди возможных следствий законов природы. Надо было просто соединить два, три или четыре «проводочка», чтобы заработали в конце концов все электростанции мира.

Конечно, далеко не все комбинации столь плодотворны, но мы даже не представляем себе, сколько еще великих возможностей в потенциальной комбинаторике первоначал, тем более что концы проводков очень редко «болтаются», они не свисают свободно, а образуют некую привычную инсталляцию, частенько принимаемую за безальтернативность тех или иных законов природы.

В честь классика французского кино такой способ объяснения можно назвать методологией пятого элемента – или просто пятым элементом. Случай Люка Бессона как раз показывает, что глубокая мысль в своем начале нередко принимает форму насмешки, пародии или просто шутки. Принцип пятого элемента прекрасно подходит для реконструкции социальной реальности. Возьмем ли мы синхронный срез политики, экономики и культуры или некую историческую длительность социальных процессов, мы непременно обнаружим устойчивые пары (а также триграммы, пентаграммы и более сложные комбинации). Чаще всего они кажутся проявлениями самого естества, чем-то само собой разумеющимся, но в действительности их поддерживает лишь инерция однажды состыкованных стихий-элементов (многие, впрочем, полагают, что сила инерции и есть величайшая сила всего происходящего).

Рассмотрим навскидку несколько устойчивых пар. Например, антиамериканизм (как ядро антиглобализма) и симпатии к исламскому фундаментализму. Второе оказывается почти неизбежным довеском к первому, и наоборот. Но почему, собственно? Почему обличитель Америки, протестующий против ее зловещей роли пожирателя-утилизатора различий, создаваемых культурами всего мира, должен поддерживать армию Пророка? Что мешает ему сказать: «Чума на оба ваши дома!», рассоединить проводки и выйти из политического бессилия? Именно так и поступили бланкисты, положив начало высвобождению «нового политического электричества» (при этом сама политика была предварительно обесточена, выведена из состояния короткого замыкания).

Или другая пара – экономический либерализм и установка на максимальный демонтаж государства. Кто сказал, что эти позиции непременно должны быть в связке? Ведь полисно-государственное начало, освобожденное до пределов возможного от сковывающей втянутости в экономику, освобождается тем самым для трансцендентного творчества – при этом своеобразная красота имперской идеи обретает уникальный шанс реализации. Когда всевозможные частные интересы и прочие параметры слишком человеческого исключены из инстанций имперского представительства, появляется возможность ориентироваться на эстетические критерии. Ведь геополитика это, в сущности, эстетическая дисциплина – так, например, полагали в свое время петербургские фундаменталисты.

Возьмем процессы уже свершившейся и творимой истории. Безальтернативность прошлого является особенно сильным подкреплением для сложившихся комбинаций. Россия воевала с Германией, фашисты преследовали евреев, Израиль все время ориентировался на Америку – заколдованный круг непоправимости. Но «экстраполированная в прошлое» возможность стратегического единения России, Израиля и Германии впечатляет. Эта триграмма радикально изменила бы мир, причем изменение географических границ в данном случае наименее интересно. Нет никаких сомнений, что такое стратегическое сцепление предотвратило бы контрколонизацию, воинство Аллаха не смогло бы даже собраться в боевые порядки, а первый встречный не одержал бы победу над гражданином. Да и созидательная энергия нестяжательства наверняка была бы направлена в другое русло. Однако трансурановые редкоземельные элементы социального уровня не сложились в мозаику исторической событийности, и сегодня они представляют собой всего лишь «отработанные» (в других беспощадных связках) продукты полураспада. Возможность рекомбинации ограничена еще и лимитом времени – Люк Бессон был и в этом отношении прав.