Манечка, или Не спешите похудеть - Ариадна Борисова

Маняша расстроилась и внезапно реально, не книжно, осознала, куда ее позвали. Съежилась в боязни: ночной ресторан! Место, несомненно, злачное и аморальное, куда ходят прожигатели жизни и тайные любовники, где, возможно, торгуют телом проститутки — девушки, ступившие на путь чудовищного порока! Что бы сказала тетя Кира?! А вдруг там как раз ужинает (завтракает?) директриса со своим молодым шофером? Всем в библиотеке известно, что он ее сожитель. Увидит начальница в ресторане свою подчиненную, отпущенную ухаживать за здоровой, как бык, теткой, а сотрудница еще и не одна, с мужчиной! Боже, боже! Маняша сжала ладонями разом запылавшие щеки.

«Возьмет и не вернется твой бомж, обманет тебя, глупую, — подумала рассудительная голова. — Вот и прекрасно, не пойдешь никуда. Зато не столкнешься с кем не надо».

«Не может быть, — горячо возразило Маняшино сердце. — Если б хотел обмануть, зачем тогда сказал: „Жди“? Ушел бы так».

Прагматичная голова, еще та подруга с заковыристыми выводами, упорно склонялась к тому, что бродяга исчез навеки. Мелькнула даже мысль, не украл ли он все-таки кошелек. Маняша покраснела и пристыдила голову, подозревающую плохое. Еще немного поспорила сама с собой и сама же с собой помирилась. Успокоившись, села у окна — ждать.

Ждала и думала, какая она счастливая. Он обязательно придет, не обманет, хотя, конечно, не останется с ней навсегда. Ну и правильно. У него — своя жизнь, у нее — своя. Нахлынули воспоминания о последних днях, проведенных с императивной тетей Кирой и не менее властолюбивой Мучачей. Бедные, бедные! Маняша тихо засмеялась, с высоты счастья прощая им все маленькие и большие обиды. Разве теперь их несносное отношение к ней имело какое-то значение? Она очень хорошо понимала и жалела тетку и кошку: одиноких, стервенеющих без любви и душевного тепла…

В то время как Маняша сокрушалась по поводу сердечных причин очерствения домочадцев, Виталий взбегал по ступеням давно оставленного дома.

Доехал до него на удивление быстро, остановив попутку на дороге. Шофер грузовика, могучий седой мужик, оказался молодчина, подобрал, не побоялся ночного автостопщика. Не глянул на его предосудительную одежду и за все полчаса пути не спросил ничего, кроме «где остановить».

Виталий с тревогой нащупывал ключ в нагрудном кармане куртки, целом и глубоком. На ходу выкидывал накопившиеся в нем бумажки, крошки, мелкие гвозди, пуговицы, другую какую-то мелочь. Ключ отыскался аккурат у самой двери. Пальцы тряслись, заржавелая бородка никак не попадала в замочную скважину… Виталий перевел дыхание, заставил себя угомониться. Дверь, словно тут только вспомнив хозяина, сразу открылась.

Запах в квартире был застоялый, нежилой. В ворохе тряпья на вешалке Виталий нашел костюм, ни разу не надеванный после развода с женой, белую рубашку под ним с относительно чистым воротником. Сойдет, манжеты можно завернуть внутрь. Порылся внизу — ботинки на месте, правда, зимние, на меху, но кто о том знает. Быстро вычистил их жирной кухонной тряпкой.

Кажется, здесь должна была валяться кожаная куртка. Нету, уволок кто-то… Зато на гвозде у дивана висит вполне приличная ветровка. Ну, вроде все. Виталий помедлил на пороге, скользнул по заброшенному жилью отстраненным хозяйственным взором, будто видел его впервые. Отметил захватанные грязными пальцами обои, потемневшую краску двери, тронул треснутое автомобильное зеркальце, небрежно сунутое в паз косяка. Уселся на корточки, пытаясь сконцентрироваться на ощущениях и разглядеть под полом булькающую топь. Но ничего там не было. Линолеум покрывал слой песка и грязи, нанесенный обувью бессчетных гостей и забитый в отклеенные стыки.

Виталий пригладил у зеркальца растрепанные отросшие лохмы. Может, побриться? Да ладно, черт с ним, не до марафета — Маняша ждет. Виталий представил, как она сидит у окна, глаз не отводя от дорожки, и сердце ворохнулось больно, растерянно… «Пожалуйста, прошу Тебя, пожалуйста, сделай так, чтобы все у меня сегодня получилось», — стоя у соседней двери, молился он Тому, кого никогда еще ни о чем не просил.

По чужой ночной квартире прозвучала короткая трель звонка. Через минуту сонный голос соседа Мишки недовольно вопросил:

— Кто?

Виталий назвался, соображая, что его прекрасно видно в дверной глазок. В последние месяцы перед уходом из дома он часто занимал у Мишки в долг и ни разу не было, чтобы не вернул. Кое-какие деньжата все еще капали тогда с работы после увольнения.

Сосед открыл, перемежая скрипы и щелчки затворов шумными выразительными вздохами. Виталий зафиксировал пригашенный гнев Мишкиных глаз. Они моментально выпучились в изумлении. Мишка давно не видел его трезвым и в пристойном одеянии. Пока сосед не успел пережить ступор, Виталий заговорил, спеша, глотая окончания слов:

— Прости, разбудил… Тут такое де… Клянусь, всем, что святого оста… клянусь, отдам… Миш, выручи! Не на бутылку… Жизнь моя от этого, может, зависит, Мишка! Три тысячи. Я отдам, я же тебя никогда не обма… Отдам!

— Тебя тут искали, — заметил Михаил, потирая ладонями проснувшееся лицо.

— Пускай! — Виталий в нетерпении махнул рукой.

— Где гулял-то?

— Где гулял, там меня уже нет… Ну дай же, если есть, не томи!

— С женой посоветуюсь. — Сосед растворился в темноте прихожей.

Послышались приглушенные возгласы Мишкиной супруги, шепот, колготня, шарканье шлепанцев. Выплыла она сама — в купальном халате, не по времени бодрая и воинственная.

— Зачем тебе деньги? — спросила сразу на подъеме и без приветствия. За ее спиной мелькал бледный овал виноватого Мишкиного лица.

— Галя, — сказал Виталий, стараясь придать голосу как можно больше значительности. — Галя! Ты Ассоль помнишь?

Соседка мотнула головой в замешательстве:

— Нее…

— Александр Грин, «Алые паруса», вспомни!

— Чего-о? — прошипела Галина, опомнившись и наступая. — Издеваться вздумал? Какие еще паруса? Ты что — идиот, или нас за дураков держишь?! Мало поморочил своими пьянками? Совсем мозги вышибло?

Виталий просунул ногу в дверь, пока соседка не захлопнула ее перед носом:

— Галя, подожди, послушай, Галя…

И тут его озарило:

— Машину хочу продать. За двадцать. Сами знаете, старая, но исправная. Аккумулятор только подзарядить. Мотор в прошлом году поменял. Ходит — будь здоров, оправдает себя.

— А гараж? — заинтересованно высунулся Мишка из-за плеча жены.

— С гаражом — за семьдесят… пять. Извини, меньше не могу.

Оскорбленное лицо Галины заметно смягчилось. Супруги снова удалились в комнату — совещаться. Им не верилось в нежданно свалившееся счастье. Лишь бы Виталька не обманул. Мужик, видать, точно свихнулся. Машина, конечно, так себе, но двадцать — везуха. А гараж! Крепкий, кирпичный, на все сто пятьдесят потянет! Галина лихорадочно рылась в загашниках.

— Двести, точно, — шепотом спорила с мужем, покрываясь красными пятнами. — А то и триста по нынешним-то временам…