Твое желание. Фрол - Наталья Ручей

Прикусив губу, кручу ее в руках, едва сдерживая свое удивление, а потом потираю бочок — так, на удачу, это как бросить монетку в фонтан, и вдруг…

— Слушаю и повинуюсь, — раздается у меня за спиной хрипловатый голос мужчины.

Оборачиваюсь и понимаю, что Фрол уже не только без верхней одежды. Он уже без рубашки и обуви!

Босой. Ноги широко расставлены, на животе кубики пресса, руки скрещены на груди, заставляя напрячься его мышцы и сбиться мое дыхание, черная татуировка и медальоны, которые раскачиваются на длинных цепочках, ускоряют ритм моего сердца, а соблазнительная улыбка, тлеющая на губах, вырывает мой слегка приглушенный стон.

— Чего изволите? — задает он новый вопрос, и чуть склонив голову, поясняет для тех, кто все еще в шоке: — Джинн к вашим услугам. Готовы озвучить желание?

— Знаешь, — бормочу растерянно я, — если бы раньше я хоть на минуту могла допустить, что джинны и правда существуют, клянусь, я бы не раз в месяц, а гораздо чаще и куда усердней натирала бабушкины раритетные лампы! И не уговаривала бы ее их выбросить!

А потом, впустив в себя вероятность этого чуда, я приближаюсь к джинну, обнимаю его и вздыхаю:

— Каюсь. Грешна.

Он начинает смеяться — громко, заразительно и уютно, особенно, когда обнимает меня.

А я не озвучиваю — показываю свое желание, начиная «замаливать грех» перед другими джиннами, которых так и не оживила. И главное — перед этим, настоящим, горячим, живым, который окунул меня в волшебство.

Сделав шаг назад, я скидываю с себя дубленку, даже не убедившись, удачно ли она приземлилась в кресло.

Мужчина застыл в ожидании, когда я озвучу желание, но у меня немного другие планы.

Я снова приближаюсь к нему, скольжу пальцами по плечам, перебираюсь на спину и слегка царапаю ее ногтями, медленно опускаясь вниз.

Он не двигается, не делает попытки остановить меня или перехватить инициативу. Покорный джинн, которому хочется покориться.

И я вслед за пальцами сама опускаюсь вниз, не чувствуя, не разбирая теплый здесь пол или нет.

Мне жарко от темного взгляда, который не отпускает меня, жарко от вида того, как пульсирует жилка на его шее и как медленно вздымается его грудь.

Этот мужчина как жадное пламя, которое пытается спрятаться за хрупкой хрустальной колбой. Его выдох, когда я прикасаюсь к пряжке ремня — глоток запоздалого вдохновения, заставляющий сожалеть, что я не смогла настоять на художественной школе.

Я бы хотела запечатлеть его таким, скрывающим силу и все равно довлеющим надо мной. Грозным и добрым одновременно, потому что он позволяет мне делать то, чего хочу я, несмотря на медлительность и на то, что его желание скрыть уже невозможно.

Я так сильно хочу доставить ему удовольствие, что в спешке не могу справиться с пряжкой ремня. Мои пальцы отодвигают в сторону, и мужчина сам расстегивает ремень и пуговицы на брюках. Я успеваю вернуть себе инициативу, и готова поспорить — это один из самых сексуальных моментов, когда наши пальцы с Фролом соприкасаются и одновременно тянут змейку на молнии вниз, и так же одновременно прикасаются к его члену.

Он — у основания, сжимая его. Я — осторожно поглаживая влажную от желания головку.

Не удержавшись, провожу по ней языком, знакомясь с этим вкусом, привыкая к нему и наслаждаясь им и рваным выдохом мужчины.

Немного медлю, потому что не могу похвастаться мастерством в этих ласках. Не знаю, как ему больше нравится, и как смогу вместить в себя всю эту длину. На секунду мне кажется слишком самонадеянной эта инициатива, и…

— Еще, — пальцы мужчины вплетаются в мои волосы, заставив поднять голову и посмотреть в прищуренные глаза, в которых пульсирует голод. — Разве не видишь, как долго он томился в заточении, ожидая тебя?

Прикусываю губу, но подушечка большого пальца мужчины заставляет мои губы расслабиться, чтобы скользнуть по ним горячей головкой, дразня, соблазняя, заставляя открыться и впустить в себя. Сначала чуть-чуть, всего лишь головку, а после пробуя, сколько я выдержу.

Голова начинает кружиться от жара и силы, по которым я скольжу языком, которые впускаю в себя. Движения бедер мужчины уверенные, немного резкие, но завораживающие, как танец змеи у факира. И я жадно ловлю его выдохи, которые становятся громче и так заводят, что мне хочется избавиться от одежды.

Движения мужчины становятся резче, жестче, пальцы слегка натягивают мои волосы, как будто он не знает — то ли поднять меня для поцелуя, то ли оставить, чтобы ласка не прерывалась.

— Сильнее, — хрипит он, практически вбиваясь в меня, и я пытаюсь справиться с этим напором, чтобы вобрать в себя еще на один стон больше.

Прикрытые глаза, которые продолжают следить за мной, пляшущие на его груди медальоны, бисеринка пота, ползущая по черной татуировке — нет ничего притягательней, чем то, что я вижу.

Это заводит настолько, что я сжимаю бедра, чтобы хоть как-то унять собственное вожделение. И каждое движение мужчины встречаю сдавленным стоном, который вырывается изнутри.

Мне хочется больше, сильнее, жарче, я настолько теряю голову от вкуса и этого ощущения наполненности и страсти, что расслабляю горло и сжимаю губы плотнее. И не выдерживаю, ломаюсь, опускаю руку вниз и пытаюсь унять легкую боль, хотя бы через джинсы, но становится чуточку легче.

Фрол издает какой-то звук, похожий на хриплый свист во время бронхита, выскальзывает из меня и тут же, ничего не поясняя, не дав отдышаться, поднимает меня с колен, упирает животом в стол и стягивает с меня джинсы и трусики одновременно. А спустя доли секунды я чувствую в себе его пальцы, которые пробуют, готова ли я, заставляют привыкнуть к ритму и к тому, что нужно скользить за ними, и покидают меня, чтобы подарить другое вторжение и другую наполненность.

Мне кажется, я кричу от первого движения Фрола — настолько все идеально. Жестко. Резко. На грани боли и удовольствия. И с тем ощущением власти, которая еще больше заводит, заставляя царапать ногтями ни в чем не повинное дерево.

Пальцы мужчины раскачивают меня в своих руках, как покорный маятник, раскручивают на невидимой карусели, из которой нет выхода. И все, что я в состоянии — выхватывать глотки воздуха перед очередным выпадом бедер и стараться не сойти с ума от скорости этой гонки.

Голова кружится, пальцы уже просто скользят, нет ни опоры, ни понимания, где я…

К моей спине неожиданно прикасаются кусочки прохладного металла, а потом я чувствую легкую тяжесть, дыхание у своей шеи и приказ, отданный хриплым голосом, усиливающим головокружение и пульсацию:

— Кончай! Я хочу, чтобы ты кончила, Солнце! Ну же… взорвись для меня!

И я послушно вздрагиваю, скручиваюсь пружиной и распадаюсь на тысячи лучиков, которые, кажется, уже никогда не поймать, а вместо них перед глазами темные пятна…