World Of Warcraft. Иллидан - Вильям Кинг

* * *

Иллидари собрали своих раненых и мертвых и приготовились покинуть место сражения.

Иллидан внимательно осмотрелся. Круул, без сомнений, был силен и коварен. Он тщательно приготовил ловушку, и ускользнуть из цепких лап стража ужаса Иллидану помогло лишь то, что генерал Легиона недооценил его.

Вскоре на Азерот нападут снова, это вопрос времени. Возможно, оно и к лучшему: Легиону будет не до Иллидана, и он успеет подготовиться. Плохо было, что Круул узнал о его намерении достигнуть Аргуса. Не стоило похваляться тогда перед армией, но опьяненный победой, Иллидан позволил радости затмить рассудок.

К тому же он чувствовал, что тут кроется что-то еще. Это не давало покоя.

Надо было вернуться в Черный Храм, как можно скорее завершить приготовления. День клонился к закату, и Иллидан не мог позволить себе отвлекаться.

За два месяца до падения

Вандель укрылся от глаз эльфов крови за кустами в саду наслаждений. Син’дорай смеялись, потягивая из хрустальных бокалов Небесный мед. Один молодой эльф обнимал двух девушек и целовал каждую по очереди. Другой помахивал короткой плетью, изображая суккуба из Приюта Земных Наслаждений внизу. Высокая красивая син’дорай играла на семиструнной лютне, напевая импровизированную песенку о вожде орков Скверны и страже ужаса – песенку далеко не хвалебного содержания.

Центральная Аллея, казалось, находится в ином мире – вдали от войны, что бушевала за стенами Черного Храма. Поэтому Вандель и пробирался сюда вечерами. Дворы внутреннего храма разительно отличались от остальных уголков крепости, где царила строгая военная атмосфера. Здесь верные Иллидану эльфы крови отдыхали, развлекались. Аллея осталась прибежищем, наградой тем син’дорай, которые сохранили преданность владыке даже после ухода принца Кель’таса.

Компания гуляк расположилась на ухоженной лужайке. Одетые в шелка девушки кормили мужчин кусочками каракатиц.

Охотникам на демонов не воспрещалось приходить в Черный Храм, но никто их сюда и не приглашал. Они держались особняком от других воинов иллидари: от орков, дренеев, демонов и даже от эльфов крови. Никто не приходил к ним на руины Карабора, и они не общались ни с кем.

Порой Ванделю не хотелось видеть даже товарищей-охотников. Ему нравилось оттачивать навыки скрытности: проникать, обходя караульных, в нечестивые уголки храма.

Он взбирался по толстым цепям Святилища Теней и с удивлением взирал на его гигантские статуи. Стражники-сатиры испуганно дергались, как будто чуяли его голод.

Он облазил сумрачные казармы орков на Посту Кровожада, умудряясь проскочить даже мимо самых бдительных часовых из клана Призрачной Луны. Он облазил их магические мастерские, видел, как чародеи оживляют кости мертвых. Видел обширные полигоны, на которых, среди огромных военных механизмов, вышагивали демоны, а орки клана Драконьей Пасти натаскивали питомцев. Перебравшись через крепостные стены, он видел Клетку Стража, в которой держали Майев Песнь Теней. Но излюбленным местом для Ванделя оставалась Центральная Аллея.

В фонтанах журчала вода. Именно этот звук впервые привлек Ванделя, а еще – аромат цветов и травы. Какие-то запахи эльф узнал, он помнил их еще с тех пор, как жил в Ясеневом лесу. В сердце сладко щемило. Иногда он чувствовал покой и, срывая цветок, вдыхая аромат бутона, вспоминал, как дарил беременной жене букеты.

А порой воспоминания пробуждали демона, и Вандель полнился яростью, жаждой отмщения. Сегодня, слыша беззаботный смех предающихся пороку эльфов крови, он завидовал.

Протянув из кустов руку, Вандель стащил у них бутыль меда. Гуляки так увлеклись, что не заметили пропажи. Вандель тем временем откупорил бутыль и сделал глоток. На языке защипало, и охотник ненадолго расслабился.

В голове мелькнула мысль: не демон ли заставил его совершить кражу? Впрочем, сегодня Ванделю было все равно. Сегодня он не хотел вспоминать недели битв и слухи о новом наступлении Пылающего Легиона. Он хотел вспомнить другое.

Горячий ночной ветер принес мускусный запах суккуба с нижней террасы. Рот наполнился слюной, проснулась жажда крови. Пусть эти демоны и связаны, пусть присягнули на верность Иллидану и воюют на его стороне, но они враги. Для Ванделя они – добыча.

На тропинке вдоль лужайки показался Акама: Сломленный шел от зала совета обратно в недра храма. Он, несомненно, возвращался с позднего разговора с самим Иллиданом. Шел, низко свесив голову и глядя в пустоту. На плечи ему словно давил тяжелый груз.

– Иди к нам, старик Сломленный! – крикнул один из эльфов крови. – Выпьем!

– О, Лузен, – захихикала одна из эльфиек, – он такой страшный.

– Рядом с тобой, Алеша, все страшные. Эй, старик Сломленный, постой же. Выпей с нами! Бес тебя возьми, Алеша! Где бутылка меда? Ты что, все выпила, пока я не видел?

Вандель, надежно скрывшийся в тени, насмешливо отсалютовал бутылью.

Акама хромал себе дальше.

– Эй ты, старое чудовище! Что, слишком хорош? Боишься, что увидят, как ты пьешь в нашей компании? – В голосе Лузена звучал едва сдерживаемый гнев.

Акама остановился и посмотрел на син’дорай. Он не сказал ни слова, просто вдруг перестал быть изможденным стариком. Сломленный обернулся кем-то большим и сильным, внушающим ужас.

Почуяв нешуточную угрозу, эльфы замерли, точно кролики в тени совы. На некоторое время воцарилась тревожная тишина, а потом Акама пожал плечами и улыбнулся. Сделал жест рукой, точно благословляющий детей жрец, и пошел дальше.

Эльфы крови еще долго сидели в тишине, а Вандель украдкой двинулся прочь, гадая, что же гнетет Акаму.

* * *

Акама шел по тропинке в Святилище Теней. Как всегда, проходя через Трапезную, он подавил желание ускорить шаг: в этом страшном месте его переполнял ужас. Он не хотел видеть томящееся тут, связанное чародеями пеплоустов создание. Оно было частью Акамы, темной стороной его души, впитавшей гордыню, амбиции и волю. Тень подкармливали нечистыми магическими энергиями; вырвавшись на волю, она пожрала бы Акаму и заняла бы его тело, отняв голос и направив пеплоустов по пути тьмы.

И так слишком многие отдались ей: преданные Иллидану, отступники забыли идеалы племени. Демоны исковеркали их души, и потому прозвище «Сломленные» подходило этим несчастным как нельзя лучше. Они давно привыкли плыть по течению и готовы были слушаться любого властного голоса, но больше всех власти над ними обрел Иллидан. Они страшились нового хозяина, как хлыста. Подчинялись сразу, беспрекословно, самоотверженно. Совсем разучились думать и готовы были выполнить любое темное дело, перекладывая вину и ответственность на повелителя.

Акама взглянул, как сатиры оскверняют то, что некогда было святыней его племени. Хотелось рыдать; при виде же чванливых эльфов крови, праздно смеющихся на лужайке некогда прекрасного храмового сада, хотелось выть от ярости.