Жаркий декабрь - Александр Калмыков

Эх, садовая я голова, ведь читал же когда-то, что только в 43-м железнодорожников демобилизуют из армии, и ничего об этом не сказал.

Между тем Андреев продолжал перечислять проблемы, свалившиеся на транспорт с начала войны.

– Нагрузки на технику выросли, а нормы пробега между промывками и подъемочным ремонтом приходится увеличивать. А тут еще постоянные наступления. Нет, вы не подумайте, наступление это замечательно, но ведь немцы перед уходом все взрывают, и дороги приходится практически строить заново. И заметьте, это притом, что поставки материалов уменьшилась, а ведь нам еще нужно устранять повреждения колеи прифронтовых дорог после бомбежек, строить обводные пути, да еще постоянно сооружать новые линии, например, Архангельск-Беломорск. Скрепления и рельсы с второстепенных путей давно поснимали, и в ход уже идут короткие обрубки, но этого совершенно недостаточно.

Бывший нарком еще долго перечислял проблемы, и меня от этого разговора как ушатом холодной воды облили. Выйдя на улицу, я в задумчивости остановился, вперив невидящий взор в небо. Есть о чем подумать, например, как упростить систему перевозок. Как программист, мог бы придумать какой-нибудь алгоритм, но уж очень я далек от этой специфики. Надо попробовать что-нибудь вспомнить, но в голову ничего не идет. Первое и, пожалуй, единственное, что всплыло из памяти, это устранить дублирование функций управления дорогой. Лишь в сорок втором правительство решило создать Центральное управление и передать ему руководство движением поездов. Значит, внедрив данную инновацию сейчас, мы получим положительный эффект на несколько месяцев раньше. Но как бороться с большим количеством переадресовок, ведь не всегда же возможно формировать составы с прямыми маршрутами. И как оптимально регулировать поезда по степени их важности? Вопросы, вопросы. Что же я раньше ими не задавался?

* * *

Очередное собрание в кабинете Сталина трудно было назвать официальным словом «совещание», скорее, сборище заговорщиков. Никакого названия узкий кружок посвященных пока не получал. В случае необходимости Поскребышеву просто говорили обзвонить товарищей из «того списка». Зачем и почему нужно собирать людей из разных ведомств, секретарь Верховного, естественно, не спрашивал.

Атмосфера на собрании посвященцев была сугубо неформальной, подобно конспиративным сходкам революционеров. Никто не объявлял заседание открытым, не назначал порядок выступления докладчиков и не стенографировал, и все, у кого были мысли, просто делились своими мнениями. На этот раз собирались обсудить международную обстановку, и ждали Молотова, который должен был скорее подойти.

Пошуршав бумагами, нарком внудел встал и, откашлявшись, попросил слова.

– Пока докладчика нет я, пользуясь паузой, скажу пару слов по одному вопросу. Как вы помните, мне поручили разыскать Резуна-старшего, чтобы попробовать выяснить, какие ошибки мы допустили в воспитании следующего поколения, почему перспективный офицер, в смысле, его сын, становится на путь предательства.

Незначительный в настоящее время, вопрос о Резуне станет очень важным в будущем, и посвященцы слушали Берию очень внимательно. Только Рокосовский не выдержал, спросив, что же дали исследования психологов.

– Дело в том, – смущенно улыбнулся Лаврентий Павлович, – что поиски несколько затянулись. Задача сначала представлялась крайне легкой. Этот самый Виктор Богданович пози-ци-о-ни-ровал, – ввернул новомодное словечко нарком, – себя как полного знатока всех дивизий, а уж про соединение своего отца должен был знать все. Как нам сообщил попаданец, отец Резуна воевал летом сорок первого в пятой армии. Номер дивизии и корпуса Андреев к сожалению не помнит, то где-то рядом находилась двухсотая дивизия Людникова. Согласно данным перебежчика, за несколько дней до начала войны дивизия его отца начала выдвижение к границе, и уже двадцать третьего приняла бой.

– Так почему же вы не смогли найти, – удивился Куликов. – Армия известна, и фамилия редкая.

– К сожалению, привычка Резуна-младшего лгать всегда и во всем и тут не дала сбоев. Он даже своего родного отца не пожалел и все переврал, а скорее, просто действительно не знал. Разумеется, никакого доступа к Центральному архиву у него быть не могло, да и времени для исследований у простого курсанта не найдется. Поэтому, основываясь на вышеуказанных сведениях, мы ничего не нашли. Тогда решили расширить круг поиска. Двухсотая дивизия – это 31-й корпус. Ближайшие его соседи – девятый и двадцать второй мехкорпуса. И там ничего. Наконец, разослали запросы во все действующие армии, и вот что выяснили: Резун Богдан Васильевич служил в 140-й дивизии 36-го корпуса шестой армии, а вовсе не пятой. На войне с 28 июня. 20 сентября переведен на западный фронт, хм, почти одновременно с попаданцем, а в ноябре его дивизион перебросили на северо-западный. Отзывы командования и подчиненных исключительно положительные.

– И что же получается, – задумчиво и почти растеряно вопросил Сталин, – гора родила мышь? Можно понять, когда к врагу сознательно переходят бывшие нэпманы, дворяне и кулаки. Понятно, что многие, оказавшись в плену, просто хотят спасти свою жизнь. Но почему вот так, в мирное время, человек с очень перспективным будущим бросает все и бежит за кордон?

– Привык к сладкой жизни за границей, – пожал плечами Берия, – а тут подходит к концу срок пребывания в посольстве.

Сталин разнервничался настолько, что за отсутствием любимой трубки начал грызть карандаш. То, что его младший сын Василий вырос избалованным, он уже и сам видел, тут никакие послезнания не нужны. Как же тут не волноваться.

Неловкую паузу очень вовремя прервал появившийся Молотов. Он немного удивился, когда Верховный попросил у него сигарету и даже закурил, но дипломатично не подал виду.

Уточнив, что никого больше ждать не следует, наркоминдел перешел к освещению будущих событий в Азии, а точнее, в жемчужине британской короны.

– Пока Индия японцам не по зубам, – начал Молотов, отступая при этом от сухого официального стиля. – Но за зиму они разгромят колониальные войска в Бирме, а весной полностью очистят страну от англичан.

Сталин нетерпеливо махнул рукой, это он и так знал. Не обращая внимания, нарком невозмутимо продолжал. – После оккупации Бирмы коммуникации японцев сильно растянутся, войскам потребуется пополнение, так что подготовить наступление на Индию быстро не получиться. Но вот что мы уточнили у попаданца, незадолго до того, как он свалил в неизвестном направлении: С одной стороны японцы понимают, что неподготовленное наступление при плохо организованном снабжении это самоубийство. Волнения индусов, конечно, несколько сковывают англичан, но японское командование не слишком полагается на этот фактор. Но с другой стороны, им совершенно ясно, что обладая всеми ресурсами Индии, англичане рано или поздно соберут новые силы, которым японцам нечего будет противопоставить.

– Так что же изменилось по сравнению с той историей, кроме того, что война в Азии началась на две недели раньше?

– Во-первых, после остановки октябрьского наступления немцев и последовавшими за этим окружениями фашистских войск, японцы больше не рассматривают варианты нападения на Советский Союз. Войска из Манчжурии и резервы из метрополии постепенно перебрасываются в Юго-Восточную Азию. Во-вторых, после вторжения японцев на Гавайи и разгрома англичан на всех фронтах, Ганди решил, что поражение колонизаторов неизбежно. Он начал требовать независимости гораздо раньше, чем предполагалось, и индийский национальный конгресс его тут же поддержал.