Черные руны судьбы - Дмитрий Казаков

– А вон там? – он указал туда, где меж глыб виднелась разбитая на куски статуя: бородатая голова, рука, сжимающая что-то вроде жезла, полы длинного плаща, украшенные причудливыми символами.

– Сейчас посмотрю, – Нейли сделала несколько шагов, услышала, что спутник ее тоже сдвинулся с места.

Повернувшись, увидела, что он отошел подальше, и щупает бок одной из колонн. Открыла рот, чтобы спросить, зачем он это делает, но тут земля под ногами провалилась, и она полетела в темноту.

Выставила ладони, чтобы прикрыть лицо, и ударилась локтями с такой силой, что руки онемели. Боль в ушибленных коленях пришла немного позже, когда девушка сумела сесть и застонать.

Нейли находилась в большом зале, и падавший сверху свет позволял видеть пол, выложенный плитками цвета морской волны, черные и шершавые, будто поросшие плесенью стены. Тут пахло крысами, а еще ощущалось слабое дуновение теплого, неприятно влажного, даже затхлого воздуха.

– Куница! – позвала она, едва придя в себя. – Я здесь!!

Сейчас он подойдет, сбросит веревку, и вытащит ее… или, если веревки нет, отправится за ней в лагерь. В любом случае, она быстро покинет это страшное, хотя и интересное место, и не узнает, куда ведут многочисленные проходы, круглые, похожие на норы.

Послышались шаги, но вместо того, чтобы становиться громче, они начали затихать.

– Куница! – заорала Нейли, вскакивая на ноги. – Ты куда?! Стой!!

Страх хлестнул не хуже кнута, так что она даже вспотела, но почти тут же явилось понимание… Он не придет, не вернется, не позовет никого на помощь, хотя прекрасно услышал ее голос, и зашаркал специально, чтобы она поняла – кричать нет смысла, ведь эльфы могут ходить совершенно бесшумно!

Не для того ли ее привели сюда, чтобы засунуть в эту ловушку?

Но зачем? Чтобы убить?

Маловероятно – куда проще было прирезать девушку в лесу, или оставить в руках баронских дружинников, какой смысл тащить ее в такую даль, кроме того, Куница клялся не причинять ей вреда… Как там? «Не причинять вреда ни действием своим, ни бездействием чести, здоровью и жизни Нейли ре Бриенн».

Значит ли это, что здесь ей ничто не угрожает?

Девушка огляделась – стены гладкие, так что до пролома в потолке не добраться, но в каждой по два прохода, и какой-то наверняка ведет к свободе… вот только какой? и как найти дорогу в темноте?

– Чтобы ты сдох, но не сразу, остроухая тварь, – прошептала Нейли, – чтобы отгнил твой корень, выпали зубы, проказа обезобразила рожу, и ты в таком виде бродил по миру, получая лишь плевки и побои…

Страх прошел, она дрожала от ненависти – как могла подумать, что можно довериться мужчине, позволила себе купиться на то, что никто ее не лапал, не бил, не пытался взять силой… Но ничего, надо только выбраться отсюда, и тогда она им всем покажет, всем до единого!

Меч на поясе, голова на месте, а значит еще можно побороться.

Она сдвинулась с места, направляясь к проходу в ближайшей стене, когда та пошла волнами, и превратилась в огромное зеркало. Нейли увидела себя, нахмуренную, и мрачную, с растрепанными волосами и злыми искорками в зеленых глазах, и невольно подняла руку, чтобы поправить выбившуюся прядку.

Отражение выглядело изумительно четким, можно было разглядеть детали – складки на кафтане, грязь на сапогах.

– Невероятно! Что это? – девушка протянула руку, но ее двойник заколыхался и исчез, осталась черная стена.

В коридоре, куда Нейли шагнула из зала, оказалось не так темно, и она шла уверенно, держа меч наготове. Потом вдруг поняла, что дальше двигаться нельзя, и остановилась, а пол впереди со скрипом разошелся, обнажая утыканную заточенными кольями яму.

Пахнуло смрадом кладбища, и она невольно отшатнулась.

Пришлось возвращаться, идти по другому проходу, но этот закончился тупиком, небольшим залом, из которого не было выхода, но зато стены покрывали фрески: отряды воинов на белых конях, золотисто-серые грифоны и белые пегасы в синих небесах, прекрасные храмы на зеленых холмах.

Девушка не удержалась, и потрогала стену – звери и люди на ней казались живыми, ладонь ощущала слабое тепло, а крохотные глаза, казалось, поворачивались, чтобы следить за ней.

И странно… как она все это видела без света?

Третий коридор превратился в лестницу, и та уткнулась в подземное озеро, ушла в темную, как смола воду, где скользили быстрые серебристые тени. Четвертый привел в еще один зал, почти такой же, как первый, разве что без пролома в потолке, но зато с множеством статуй у стен.

Высеченные из мрамора, огромные, они изображали монстров с головами лисиц, двухголовых мужчин и уродливых карликов, и смотрели на Нейли со злобой и презрением. Тут было холодно, а помимо того прохода, каким она пришла сюда, имелись еще три, уводивших в разных направлениях.

Похоже, девушку ждал настоящий подземный лабиринт.

1. Третья. Посох.

Под сандалиями была пыль, желто-серыми облачками она подлетала в воздух при каждом шаге, лезла в нос, оседала на лице.

Эрвин топал по узкой, заброшенной дороге, больше похожей на тропу, и не смотрел по сторонам, не обращал внимания на то, что находилось за обочинами. Юноша беспрерывно молился, а в глубине души его мрачными зарницами вспыхивали совсем не благочестивые мысли.

Три дня прошло с того момента, когда он покинул воинский лагерь герцога Фавильского, но все, что видел и пережил тогда, не исчезло из памяти. Не выветрилось из нее и лицо Корделии, ее голос, прекрасные глаза, да и все остальное, что произошло с того момента, как он вышел из монастыря.

Мир оказался совсем не таким, каким он выглядел по книгам и рассказам.

Но хуже всего было то, что он совсем не походил на творение благого и всемудрого божества, коим представлялся Вечный в священных текстах, обрядах и проповедях. За пределами стен обители царили кровь и грязь, убийства и неверие, богохульство и обман.

«Как такое возможно?» – спрашивал себя Эрвин, и не находил ответа.

Не иначе, как Властитель в великой милости своей послал ему особое испытание, достойное того, кто должен исполнить обряд в Обители Света, вернуть благоволение Вечного на грешную землю. И испытание это надлежит пройти, а собственных сил на это вряд ли хватит, и проще всего их найти в молитве.

Вчера юноша переночевал на постоялом дворе, последнем в пределах Фавилы, а сегодня пересек границу герцогства. Через пару дюжин миль дорога свернет, чтобы соединиться с торговым трактом, идущим к гномьим владениям в Старых горах, ему же предстоит идти прямо на восток.

Эрвин хорошо помнил рассказ умирающего брата-наставника, тот дорожный план, что сгинул в Кардифре вместе с сумой, но на всякий случай вчера расспросил хозяина постоялого двора.

– Помилуй наше нечестие, очисти глаза во имя праведности, разумения и ясности, да воздвигнется мощь твоя на нашем основании из истинной веры, что вечно пребудет во имя Вечности, – шептал он, не забывая время от времени осенить себя священным знаком или склонить голову.