Глаз Ночи - Наталья Александрова

Предупреждение было излишним: Молоток и так был весьвнимание. Его руки вспотели: ровное гудение, раздававшееся рядом с ним, дотакой степени испугало его, что он сам не ожидал.

– Если ты попытаешься снять бомбу с Олега – она тут жевзорвется, – спокойно произнес голос в трубке, – если ты попытаешьсяуехать вместе с Олегом – она взорвется, если ты выкинешь его из машины – онатоже взорвется. Короче, тебе остается только тихо сидеть, слушать моиинструкции и тихонько молиться, если есть настроение.

– С-скотина! – прошипел Молоток.

– Просто осторожный и предусмотрительныйчеловек, – насмешливо парировал голос в трубке.

– И чего же ты, осторожный человек, от нас хочешь?

– Видишь, как славно! – Голос в трубке простоизлучал жизнерадостность. – Уже не я тебя, а ты меня спрашиваешь, чего яхочу. Мы с тобой поменялись местами, а это уже неплохо. Для начала я хочу,чтобы ты сказал, откуда вам стало известно про камень.

– Птичка напела! – усмехнулся Молоток.

– Птичка? – повторил за ним собеседник. –Подозреваю, что птичка эта была голубая… Синяя птица счастья, так сказать. Нуда ладно, это больше не играет роли. Проехали. В общем, можешь передать своемухозяину, что на халяву ему камень не достанется. Другое дело – я могу ему этоткамень продать. Когда проверну дельце и заполучу изумруд. Больше того, я продамему этот камень совсем недорого, всего за полмиллиона баксов. Это оченьвыгодное предложение, поверь мне. Камень стоит дороже, гораздо дороже, простомне его трудно продать за настоящую цену, я рожей не вышел и костюмчик ношунеподходящий. А боссу твоему это раз плюнуть. Так что, я думаю, он уцепится замое предложение руками и ногами.

– Не больно-то на это рассчитывай! – зло прошипелМолоток.

– А ты не зарекайся! Ты просто передай шефу моепредложение, а дальше мы поглядим, как дело повернется!

– А как ему с тобой связаться?

– Возьми с собой этот телефончик – как сувенир, напамять о нашей незабываемой встрече. Передашь телефон шефу, когда возникнетнеобходимость – я ему позвоню. А сейчас парнишку-то отпустите, он там небось отстраха позеленел.

– Ладно. – Молоток распахнул дверцу машины илегонько подтолкнул Олега.

Парень неловко выбрался на тротуар, поежился и испуганноогляделся по сторонам.

– И без фокусов! – предупредил голос в трубке.

Вслед за этим послышался сигнал отбоя.

Миша Молоток явился перед светлые очи Зарудного и вкратцерассказал о том, как развивались события. Зарудный дослушал его до конца,медленно багровея, и как только Миша замолчал, шарахнул кулаком по столу так,что все телефоны, факсы и прочая дорогостоящая оргтехника подпрыгнули сжалобным звоном.

– Ты, козел, блин, недоделок паршивый, да за что я тебядержу? Гастролеру какому-то, которого никто не знает, слил игру в одни ворота?Тебе не в охране работать, а бабок-пенсионерок на рынке разводить! Я тебя наулице подобрал, я тебя обратно и вышвырну! Будешь по электричкам гундосить: «Мылюди не ме-е-естные!» Или в наперсток с лохами играть! На большее ты неспособен!

– Шеф, – попытался Миша вклиниться в потокбрани, – вот его мобильник, может, как-то с ним можно договориться…

– А почему я должен договариваться со всякой шантрапой,со всяким псом подзаборным? Да я об него ноги вытирать должен, а недоговариваться с ним, как с человеком!

Тем не менее он взял мобильник и уставился на него, как намину замедленного действия. И, как будто почувствовав сконцентрированную в еговзгляде злость, телефон зазвонил.

– Да! – рявкнул Зарудный, поднося трубку к уху.

– У меня предложение, – раздался в трубке гнусавыйголос, явно измененный специальной аппаратурой. – Мне передали, что вамнужен изумруд. Камень я возьму сам. Где я его возьму и как – это мое дело. А выможете его у меня купить. Это будет для вас проще и удобнее, чем пытаться найтикамень самому и взять его, уверяю.

– Сколько ты хочешь? – проговорил Зарудный,выдержав длительную паузу.

– Пятьсот.

– Что значит – пятьсот? Пятьсот – чего?

– Пятьсот тысяч баксов.

– Да ты что, кабан деревенский, с дуба, что ли, рухнул?Да ты таких денег никогда и в глаза не видел! Да откуда ты такой вылез?

Дупель дал Зарудному покричать, дождался, когда тотвыдохнется и замолчит, и негромко проговорил:

– Все! Поорал? Так вот, чтобы больше такого не было, ядругого покупателя найду! Этот камень стоит больше, гораздо больше. Пятьсотштук – это за него смешная цена. А без меня ты даже не знаешь, где его искать.Я уж не говорю о том, что его очень хорошо охраняют, а у меня есть все нужныеходы. Мне кажется, ты уже убедился, что я парень ловкий. Короче. Завтра каменьуже будет у меня. Согласен его купить?

– Но я должен убедиться, что камень настоящий.

– Это законное требование. Можешь пригласить любогоювелира, которому доверяешь. Где будет встреча?

– У Левы, – поспешно проговорил Зарудный, –знаешь это место?

– Знаю, – несколько кисло ответил Дупель, –опять кинуть меня хочешь? Ну ладно, у Левы, так у Левы. – И в трубкераздался сигнал отбоя.

Иван Францевич Мюллер происходил из настоящих петербургскихнемцев. Когда-то в северной столице немцы составляли одну из самыхмногочисленных национальных прослоек, в Петербурге издавались немецкие газеты,лютеранских церквей, немецких школ, гимназий и училищ было множество. НаВасильевском острове немецкая речь звучала едва ли не чаще, чем русская.

Во время Первой мировой войны значительная часть немецкойколонии покинула новый фатерлянд, но изрядное количество немцев в городеосталось. И только перед началом Великой Отечественной, а точнее – в тысячадевятьсот тридцать девятом году практически всех немцев из Ленинграда выслали –кого в Казахстан, а кого и подалее.

Иван Францевич, тогда еще совсем ребенок, оказался вместе сосвоей матушкой Эльзой Карловной в соленых степях Каракалпакии. Отца увели издома глухой ночью незадолго до их высылки, и больше о нем не было никакихизвестий.

Матушка со свойственными немецким женщинам решительностью иупорством обжилась на новом месте, научилась топить печь резаным камышом исухим овечьим навозом, торговаться на рынке с худыми старыми узбечками за паруячменных лепешек или стакан козьего молока для ребенка, доить задумчивыхтерпеливых верблюдиц и на казахский манер заматывать лицо черным платком, чтобымелкий соленый песок не попадал в глаза и не скрипел на зубах.

Они жили в грязной саманной хижине с низким прокопченнымпотолком. Хозяйка хижины Зухра постепенно смирилась с их существованием и с ихнепохожестью и даже нашла в этом свои плюсы, поскольку Эльза Карловна хорошошила, могла перешить или залатать любую старую кофту и даже соорудила для Зухрыиз чудом сохранившихся от прежней жизни батистовых лоскутков такую бесполезнуюв Каракалпакии вещь, как лифчик.