Возрождение Феникса. Том 6 - Григорий Володин

все дворяне высыпали и весело переговаривались. Дворянчики уже были навеселе. Вместо фужеров в руках бутылки, многие пили французское шампанское прямо из горла. Видимо, сыграл страх после пережитого. Сход адреналина. Все перепугались не на шутку в самом начале. Ведь среди гостей резко выявился хаосит. А некоторые натуры очень-очень нежные, особенно юные барышни.

А перстни… Поднимаю пальцы на свет, разглядываю. Да, ничего, красивые, с родовыми гербиками. Видимо, их Жадность содрала с поверженных дуэлянтов. Когда только успела? Надо бы вернуть. В условиях дуэли не обговаривался откуп фамильными ценностями.

— Куда вернуть?! — спорит Жадность. — Ты еще раздай всё своё и останься гол как сокол. Твоя фамилия не Соколов, а Беркутов, вроде?

Ой, что-то колется в кармане. Пошарив в складках, достаю черный нож Бемижара. Ого, есть польза и от Монстров.

— Не благодари, — жмурится от похвалы Жадность.

Убираю обратно хаосисткую приблуду. Потом изучу. Может, нож поможет найти способ избавиться от Монстров, если биологи Бесоновых не справятся.

— И не надейся, — фыркает Зависть. — Мы с тобой на всю жизнь. О, какой матовый черный галстук! Забери у ублюдка!

Это она про Ричарда.

— Правильно, фракталы тоже пригодятся, — кивает Жадность.

Сейчас я их не слушаю, но под утро и так косячу пополной. Дуэли, перстни, полное грибов брюхо… Устал я от этого празднества, вот Монстры и перехватывают контроль. Ведь еще сдерживаю откат от продукта магнетизма, а это тоже усилия нешуточные.

— Какой-то ты сегодня не такой, Сеня, — со вздохом замечает Анфиса. — Может, быть битва с тем хаоситом тебя так переволновала?

Княгини разбрелись по дому привечать гостей, и я остался с княжнами и Людой, ну еще подскочили Митя с Ричардом. А Али стоял всё у того же стола с закусками. По дороге мне, кстати, пришлось прятаться от его дочки, несравненной Гоморры. Похоть упорно толкала меня к красавице, но в данном случае она была бессильна.

Я наконец отрываюсь от стола с закусками. Чревоугодие, насытившись, чуть ослабло, и мне удалось его перебороть.

Оглядываю красавиц, что толпятся рядом.

— Мои, мои, мои, мои…. — хрипит Жадность.

Все девушки, в общем-то, веселые, даже счастливые. А чего печалиться? Хаосит побежден, Юкими возвращена в отчий дом, праздник в разгаре, их заветный Сеня уже отдуэлил четырех подряд дворян, а сейчас насытил желудок. Продолжается веселье, пир, шумиха, и, похоже, кончится только к утру. Вот только одна Лиза насупленная и мрачненькая, как грозовая тучка. Обычно со мной она не такая. Возможно, чувствует Хаос, этот сонм скотин во мне, и ей это совсем не нравится.

Но огорошивает меня неожиданным вопросом именно Астерия. Кто же еще.

— Сеня, о чем ты говорил с мамой Софией? — княжна уже успела накинуть на себя новое розовое платье, с оборками и приличным таким вырезом на груди. Знает, чем брать мужчин. Когда она проходила через танцевальный зал, вальс резко замедлился, кавалеры не могли оторвать глаз от пышностей княжны. Думаю, в этом платье она бы запросто остановила движение на Николаевском проспекте, и фракталы здесь не причем.

— Да, деловые вопросы, — мотаю рукой в воздухе. — Обсуждали поставки сырья. Помнишь, Лиза, ты уже обсуждала со мной этот вопрос.

— Помним, — сдержанно кивает Лиза, пытаясь сменить тему. Но Астра продолжает давить:

— А можно спросить, почему после вашего разговора у мамы на глазах стояли слезы, а твоя рубашка на груди была мокрой?

Мм, конфузик произошел. Мокрая-то рубашка была, потому что растрогавшаяся София прижималась ко мне лицом. И Астра нашла к чему прицепиться.

Но на меня накатывает грех, из-за которого даже думать тяжело.

— Мне так Лень объясняться, — честно признаюсь.

Но Астра стоит слишком близко — расстроенная и сердитая. Требовалось бы спросить, а вообще, какое твое дело, малышка? Но слишком сильна в данный момент Жадность. Она спевается с Похотью, и под влиянием этого тендема я неожиданно подхватываю Астерию за талию. При всех, при гостях, при княгинях, которые не выпускают меня из поля зрения. Но мне по барабану — пусть все видят, что это моё-ё-ё-ё.

Я жарко произношу:

— Мы, в том числе, обсуждали наши возможные, в будущем, родственные связи с княгиней. Это ее, по-видимому, и растрогало.

Магнетизм фонит чуть сильнее под давлением моей воли. Астре становится жарко, щечки краснеют.

— Что еще за родственные связи, Сеня, — хлопает глазами Лиза.

— По-моему ответ очевиден, — улыбаюсь, и Астра в моих руках едва не валится в обоморок. — Какие, в принципе, могут быть связи между юношей и матерью незамужних дочерей?

— Неужели?! — подает голос Анфиса, побледнев и едва не схватившись за сердце. — Уже зафиксированы какие-то договоренности на это счет?

Я оглядываю стройное тело княжны и едва не облизываюсь. Жадность внутри гремит басами тяжелого рока. Моя, моя, моя… Бесконечная мантра. Чудовищной силы гипноз для уставшего тела.

— Тебе не о чем беспокоиться, Анфиса Аркадьевна, — ловлю княжну за руку и притягиваю к себе. — На твой счет я уже решил. Ты также….

Не произноси это слово. Нет, фу! Кака! Префект, совладай с инстинктами!

— …моя!

Ох-хо, что ты несешь, Фалгор! Дави, дави Жадность, не позволяй ей тебя захомутать по ногам и рукам. Совершенство состоит не в количестве красоток в супружеской постели. Оно в аскетизме и преодолении слабостей.

— Неужели? Тебе напомнить, сколько жен у твоего хваленого Отца-императора? — возражает Зависть. — Ну-ка, подруга, подскажи.

— Мне лень, — говорит Лень.

— Я, вообще-то, к Гордыне обращаюсь.

— Пятьсот жен, — Гордыня очень горда, что я служу необычайно темпераментному государю с либидо льва. — И триста наложниц.

— Бери пример, Феникс, — пристала Зависть. — Со своего правителя. Мы хоть и непримиримые враги с ним, но некоторым качествам очень даже завидуем.

— Конечно, ты ведь Зависть, — фыркает Гнев. — Ты только и делаешь, что завидуешь.

Между тем, я не отпускаю ни одну из пойманных княжон. Анфиса смущается до глубины души. Кажется, она едва удерживается на ногах. Как и Астра. Чувствую, как под ладонью трепещет крепкое тело в обольстительном платье. Ричард с Митей превратились в соляные столбы. Лиза ошеломленно и ревниво переглядывается с Людой. Это, к моему испанскому стыду, подмечает Жадность.

— Не делайте такие глаза, дорогие, — моя усмешка становится шире. — Вы обе тоже мои! Как и ты, Ксения Артемовна.

— Что?! — для дочери Кали это явно новость. — Так обсуждение касалось меня? Но мне мама София еще ничего говорила! И вообще… вообще, я разрешила называть меня Ксюшей!

— Я помню, Ксюша, — подмигиваю.

Магнетические волны бушуют вокруг, всплески моей души — следствие дурдома внутри меня. Девушки, влюбленные в меня, не могут ничего возразить. Фундамент положен давно, юные сердца раскрыты передо мною. Их обожание лишь усилено магнетизмом,