Драйв, хайп и кайф - Дарья Калинина

Она и бровью в его сторону не повела и продолжила:

– Во всем виноват твой отец.

– Папа?

И Катя растерянно взглянула на дядю Колю, тоже переминающегося с ноги на ногу в дверях туалета.

– Нет, не этот. Не Коля, а твой настоящий отец.

– Ты же говорила, что он умер.

– Ну теперь-то точно умер. Но умерев, он оставил самое дурацкое завещание, какое можно себе только придумать. Он оставил все свои деньги, земли, дома и прочее тебе – его единственной дочери, но с условием, чтобы ты обязательно оказалась бы замужем до достижения двадцатипятилетнего возраста.

– Двадцать пять мне исполнится через месяц.

– Понимаешь, почему нам следовало поторопиться? Разве можно было допустить, что пока ты там ждешь своего принца на белом драконе, богатство твоего папеньки уплывет в руки его дальней родне? Нет! Не бывать этому! Ты его дочь! А я его жена! И я достаточно настрадалась и намыкалась по вине этого человека, чтобы заслужить остаток своей жизни провести в роскоши. А ты, Катька… Вот уж ты настоящая дочь своего отца. Он всю жизнь измывался надо мной, владел миллионами, а на тебя алиментов даже не платил. И ведь не жадный был человек, просто издевался так надо мной. Раз я от него ушла, не стала его измен терпеть, вот так он меня наказал. Нищетой!

– Я же не знала, мама.

Катя выглядела растерянной и подавленной.

– Почему же ты мне не рассказывала?

– Чтобы ты заграбастала бы все себе? Наследство-то твое. Отец оставил все тебе. Про меня он в своем завещании даже не упомянул. А ведь это я родила тебя! Я!

– Мама! Как ты могла даже подумать, что я в одиночку буду наслаждаться деньгами, оставив вас с папой сражаться с нищетой и дальше! Конечно, мы бы поделили эти деньги поровну. Да и зачем делить? Вместе бы пользовались, кому сколько надо. Хоть все забери! Ты же моя мама!

– Это ты сейчас так говоришь. А как распробовала бы вкус денег, и прощайте, нищие предки, перебивайтесь своими свиньями да огородом и дальше. Что я, не знаю, что ли, как это бывает? Самой богатство так голову вскружило, что, бывало, за день спускала столько, сколько отец за год в шахте зарабатывал. И не жалко мне было. А отец из-за моей глупости под завалом остался. До пятидесяти лет не дожил человек, а мог бы и до ста лет дотянуть, богатырского здоровья он у нас был. А горше всего, что мать мне ни словечка в упрек не сказала, да только после похорон бати и она сама тоже недолго протянула. Болезнь у нее открылась страшная, ей лечиться надо было, а она от меня таилась, не говорила мне ничего. Я правду узнала, когда мать уже слегла, и поделать было ни у нас, ни в западных больницах ничего уже нельзя. И я все думаю, почему она так себя повела? Может, потому, что боялась отказ от меня услышать? Понимала, что мне денег для нее жалко будет? Как было мне их жалко для отца? Ведь предложи я ему оставить работу, он бы и по сей день жив, может, был.

На глазах Светланы проступили слезы. И Коля, неожиданно шагнув ближе, положил руку на плечо супруги.

– Вроде посмотришь на тебя, деловая женщина, – ласково произнес он. – А вечно все драматизируешь. Твои родители просили у тебя денег? Нет? Ну так и о чем тогда сожалеть? Может, они и не приняли бы у тебя помощи. У них своя гордость была. Отец бы твой точно милостыни от тебя не принял. Если человек привык своим трудом в забое кусок хлеба себе зарабатывать, то на содержании дочери он мог и не пожелать находиться.

– А тем более что деньги это были не мои, а мужа, – всхлипнула Светлана. – Да, Колька, ты прав. Батя нипочем не взял бы у меня эти деньги. Но предложить-то я их ему могла! А я этого и не сделала. И не потому, что какие-то его принципы уважала, а просто потому, что не подумала, что надо бы ему из шахты уйти. Нет, моей вины принципы моих родителей не умаляют. Все равно я в их ранней смерти виновата. И я не хотела, чтобы моя дочь становилась бы такой же легкомысленной обормоткой, сорящей халявными деньгами направо и налево, про близких в нужде и не вспоминая.

Саша смотрел на Светлану и думал, что некоторые люди просто обречены совершать ошибки, какие бы помыслы ими при этом ни двигали. Вот и Светлана в свое время совершила ошибку со своими родителями, в которой теперь раскаивается. Но раскаиваться-то она раскаивается, а теперь снова совершает ошибку, теперь уже со своей дочерью. Как же мать могла быть такой слепой в отношении своей дочери? Как она могла не увидеть, что Катя совсем другая? И что не могут Катю ослепить чужие деньги?

И Саша сказал:

– Вам надо было во всем честно признаться дочери.

– Вот-вот! – обрадовалась Катя его поддержке. – Признаться, а не крутить за моей спиной ширли-манирли какие-то с этим Охапкиным. Кстати, почему именно он?

– Так ведь он помощник поверенного в делах твоего отца. Это он нам сообщил о том, что завещание имеется и что написано оно в такой странной форме. Если бы не Сережа, мы бы и знать ничего не знали про завещание. Официально тебе бы о нем сообщили лишь в том случае, если бы ты успела до двадцати пяти лет замуж выскочить. А ты даже и не чесалась! И что в итоге? Профукали бы мы эти денежки!

– Но почему вы не пришли ко мне посоветоваться?

– А мы знали, как ты себя поведешь? Может, ты бы отказалась вступать в фиктивный брак. А настоящего жениха у тебя и не водилось.

– Уж мы старались изо всех сил подыскать тебе кавалера. Каких только женихов тебе не приводили. Но ты же упрямая!

– От всех женихов нос воротила!

– Тебе только царевича подавай!

– Когда до твоего двадцать пятого дня рождения остался месяц, Сережа сказал, что ждать дальше, пока ты там себе жениха присмотришь, опасно. Надо выдать тебя замуж хотя бы даже против твоей воли.

– Ничего себе! И вы согласились! Хороши родители.

– Так это же для твоего блага, – жалобно произнес дядя Коля. – Сережа обещал, что благодаря этому браку все мы будем богаты.

Саша молчал. Он мог бы открыть глаза родителям Кати на истинное положение дел. Мог бы рассказать о подслушанном им разговоре Охапкина с его сообщниками и о желании Охапкина «пощипать» свою невесту и кинуть ее родителей. Но к чему теперь затевать разбор полетов? Катя не досталась противному Охапкину. И до ее денег он теперь добраться при всем своем горячем желании уже не сможет. А это главное.

Саша мог бы считать себя победителем, если бы не одно тревожное чувство. Как ни крути, а по вине Саши сорвалась свадьба Кати. Фиктивный жених и его стремление обогатиться за счет невесты были разоблачены и отвергнуты, и Катя снова оказывалась в девицах. А при таком раскладе состояние ее папочки могло запросто уплыть в чужие руки.

Светлана так и заявила дочери на обратном пути к ним на Камчатскую:

– За оставшийся месяц тебе мужа нипочем не сыскать! Остались мы, Катька, из-за твоего упрямства нищими! И чем тебе Охапкин не сгодился?