Консолидация - Джефф Вандермеер

После очередной паузы Голос сказал:

— Я располагаю информацией, которую вы запрашивали.

— Какой информацией? — Растение, мышь или?..

— Я могу подтвердить, что директриса пересекала границу.

Контроль резко выпрямился на сиденье унитаза. Кто-то робко постучался в дверь. Придется им обождать.

— Когда? Прямо перед последней одиннадцатой экспедицией?

— Да. Совершенно несанкционированно, не поставив никого в известность и не испросив ничьего позволения.

— И это сошло ей с рук.

— Что вы имеете в виду?

— Ее не уволили.

Пауза, затем Голос сообщил:

— Несомненно, ее следовало освободить от должности. Однако нет, ей дали испытательный срок. Ее место на шесть месяцев заняла заместительница директора, — нетерпеливо, словно все это не имело значения.

И что он должен с этим делать? Наверное, попросить связать его с матерью. Потому что кто-то в верхах наверняка должен был знать, что директриса отправляется через границу, а потом кто-то прикрыл ее, когда вернулась.

— Вам известно, сколько она там пробыла? Есть ли рапорт о том, что она обнаружила?

— Три месяца. Никакого рапорта.

Три месяца!

— Ее должны были допрашивать. Рапорт должен быть.

Куда более долгая пауза. Может, Голос консультируется с другим Голосом или Голосами?

Наконец Голос сдал позиции по этому пункту:

— Имеется отчет о разборе. Могу выслать вам копию.

— Известно ли вам, что она считала, будто граница наступает? — осведомился Контроль.

— Я в курсе этой гипотезы, — подтвердил Голос. — Но это не ваша забота.

Как это не его забота? Как это субъект, назвавший его долболобом, перескочил к употреблению фраз вроде «не ваша забота»? Голос — скверный актер, заключил Контроль, или у него скверный сценарий, или это было намеренно.

В конце беседы он — без какой-либо видимой причины — отпустил шутку:

— Что такое: коричневое и липкое?

— Это я знаю, — отозвался Голос. — Липа.

— Дерьмо.

Отбой.

* * *

«Ну-ка, проверь сиденья на мелочь, Джон». Контроль, снова в своем кабинете, изнуренный, захвачен врасплох странными вспышками воспоминаний. Коллега на его последнем посту, придя к нему после презентации, говорит обвиняющим тоном: «Ты мне противоречил». Нет, я не соглашался с тобой. Женщина в колледже, брюнетка с широким лицом и красивыми карими глазами, аж больно, в которую он втюрился на элементарной математике, но когда преподнес ей стихотворение, она сказала: «Да, но танцуешь ли ты?» Нет, я пишу стихи. Я стану каким-нибудь шпионом. Один из профессоров колледжа, преподававший политологию, заставлял их писать стихи, чтобы «разогнать кровь в жилах». Однако изрядную часть времени он учился, ходил на стрельбище, тренировался, используя вечеринки, чтобы наработать опыт мимолетных отношений жизнь напролет.

— Ну-ка, проверь сиденья на мелочь, Джон, — сказал дедушка Джек. Ему было двенадцать, он наведался к матери на север ради редкой побывки, не предусматривавшей вылазку в хижину или на рыбалку. Они только-только подыскивали точку равновесия, под разводом еще не подвели черту.

В выходные днем, в трескучий мороз, Джек выкатил машину, которую называл «прокачанной», выведя ее из спячки, потому что вынашивал секретный план свозить Контроля на показ женского белья в местном универмаге. Контроль имел лишь смутное представление, что это означает, но чувствовал какую-то неловкость. Ехать ему не хотелось прежде всего из-за дочки соседа, его ровесницы, в которую он втрескался по уши еще летом, но отказать дедушке было непросто. Тем более что дедушка еще никуда не брал его без матери.

Так что Контроль обыскивал сиденья на предмет мелочи, пока дедушка прогревал ярко-синюю прокачанную тачку, простоявшую на морозе два часа, пока дедушка разговаривал в доме с его матерью. Но Контроль думал, что заодно дедушка заново знакомится с таинствами манипуляций с машиной. Печка дышала жаром, и Контроль в пальто вспотел. Он обшаривал сиденья с энтузиазмом, гадая, не оставил ли дедушка немножко денег намеренно. С деньгами он мог бы купить соседской девчушке мороженое. Он все еще не переключился с летнего режима.

Никаких денег, только катышки ворса, скрепки, клочок-другой бумаги да что-то холодное, гладкое, липкое, в форме крохотного мозга, от которого он шарахнулся — старая жвачка. Разочаровавшись, он распространил поиски с длинного заднего сиденья на темную пещеру под передним пассажирским. Неуклюже просунул туда руку, чтобы можно было вертеть кистью туда-сюда, и наткнулся на что-то объемистое, но мягкое, приклеенное там липкой лентой. Нет, не мягкое — просто завернутое в тряпку. Немного помудрив и подергав, он сумел оторвать эту неуклюжую тяжелую штуковину, с глухим стуком упавшую на пол автомобиля. Повеяло металлом и смазкой. Контроль поднял сверток, размотал тряпку и отпрянул на спинку сиденья, держа ребристый холодный предмет в сложенных чашей ладонях… чтобы наткнуться на пристальный дедушкин взгляд.

— Что это у тебя там? — спросил старик. — Где ты это нашел? — Тогда Контроль счел оба вопроса глупыми, а позже — еще и ханжескими. На лице Джека, обернувшегося посмотреть, держа руку на руле, было написано чуть ли не вожделение.

— Пистолет, — сказал Контроль, хоть дедушка и сам это видел. Позже ему помнилась в основном вороненая чернота оружия, чернота абриса и недвижность, будто принесенная им с собой.

— Похоже, «кольт» сорок пятого калибра. Тяжеленький, правда?

Контроль кивнул, уже немного напуганный. Он совсем взмок от жары. Он уже нашел пистолет, но вЫражение лица у дедушки было как у человека, ожидающего, когда врученный им подарок развернут и подымут повыше, — а Контроль был слишком юн, чтобы чуять опасность. Но он уже принял неверное решение: не следовало садиться в эту машину вообще.

Какой псих даст подростку пистолет, пусть даже незаряженный? Эта мысль пришла ему в голову сейчас. Быть может, псих, который будет не прочь вернуться с заслуженного отдыха в своей отдаленной хижине, чтобы снова поработать на Центр, заправляя собственным внуком.

* * *

Ближе к вечеру. Пробуй. Пробуй снова.

Контроль и биолог стояли рядом, опираясь на крепкую деревянную ограду, отделявшую их от отстойного пруда. За спинами у них осталось здание Южного предела, гравийная дорожка, протянувшаяся через газон, как покрытая рябью черная река. Лишь они двое… и трое членов службы безопасности, доставившие ее. Они рассеялись на расстоянии футов тридцати, сориентировавшись так, чтобы прикрыть все возможные пути бегства.

— Они что, думают, что я удеру? — поинтересовалась у него Кукушка.

— Нет, — ответил Контроль. Если бы она удрала, вину Контроль возложил бы на них.