Штормовое предупреждение - Чжу Шаньпо

class="p1">Его домыслам никто не поверил. Особенно женщины. Но Инь Ху – он поверил.

– У него в коробке наверняка еще пистолет есть, – сказал Жун Яо.

Он не стал сообщать в полицию, ожидая, пока мужчина раскроет свой истинный облик. Инь Ху, который больше ждать не мог, взял инициативу в свои руки и посреди ночи факелом подпалил деревянную времянку, в которой жил мужчина. Тот не смог убежать, ему сильно обожгло лицо, и голос его охрип. Позже выяснилось, что этот человек был вовсе не тайваньским агентом, а кустарным учителем из уезда Хэпу, которого уволили за лишнего ребенка. Он кормил семью, выступая с песнями-сказами, был политически чист и все еще оставался членом Коммунистической партии Китая. В его ящике не нашли пистолета, а флаг с белым солнцем в синем небе оказался всего лишь реквизитом. Инь Ху навлек на себя большую беду, и его на год отправили в исправительно-трудовой госхоз в трехстах ли от Даньчжэня.

Жун Чуньтяню втайне всегда казалось, что они с Жун Яо навредили Инь Ху. Когда портной Инь упомянул о нем, Жун Чуньтянь немедленно отстал. Но теперь к нему самому пристал Сун Чанцзян.

– Эти твои брюки – это все те же брюки? – спросил он с истинно полицейским подозрением.

Жун Чуньтянь почувствовал, что его здесь презирают, и спросил:

– Скажи, если грабители увезли красивую женщину на десять с лишним дней, она все еще та же женщина?

Сун Чанцзян захотел, чтобы Жун Чуньтянь сдал ему второе ружье. Жун Чуньтянь решительно отказался:

– Никогда нельзя ждать, что полиция поможет решить проблему. Я хочу оставить его для самообороны.

– Сейчас за оружием суровый контроль, и незаконное хранение оружия строго запрещено, – сказал Сун Чанцзян. – К тому же пока ведь не объявляли, что жесткие меры закончились? Начальство говорит, что каждый день они принимают жесткие меры. Не боишься, что однажды и тебя жестко примерят?

Жун Чуньтянь посчитал, что этой чушью Сун Чанцзян его просто запугивает, поэтому не воспринял эти слова всерьез. Но с тех пор я ни разу не видела его ружья.

А вот Жун Цютянь часто патрулировал улицу Мангодацзе с винтовкой К86 на плечах, с таким серьезным и погруженным в процесс видом, прямо как настоящий пограничник, которому как раз и досталось от применения «жестких мер». Но на него никто не обращал внимания, даже Сун Чанцзян игнорировал его. Потому что в его винтовке не было ни патронов, ни затвора. И в данном случае это был просто кусок дерева.

Вернув из Малуаньчжэня лицо и достоинство, Жун Чуньтянь больше не уезжал из города. Вскоре он открыл рядом с государственным фотоателье на улице Наньяндацзе «Весенний бар». С пивом «Циндао». Пиво ему из далекого Циндао прислали товарищи по оружию. Ящики с этим пивом были грудой свалены на станции. Имелась также водка – дешевые марки «Лаобайгань», «Ляньхуабай» и «Гуйлинь Саньхуа». Весна только миновала, а тайфун пока еще не явился. Стояла адская жара, и по ночам молодежь со всех концов стекалась в Даньчжэнь, чтобы посмотреть кино, сделать поздний перекус, сходить в танцевальный зал, зависнуть в видеосалоне, где показывали эротику… И парни, и девушки излучали избыток тепла и страсти. В первые несколько дней после открытия бара посетители, конечно же, текли нескончаемым потоком. Частенько кто-то напивался вдрабадан, мужчины прилюдно мочились, а женщины стаскивали с себя одежду, а то и лифчики, чтобы охладиться. Драки участились, они росли прямо в геометрической прогрессии. Однажды несколько человек из госхоза Чашань узнали в посетителях нескольких бандитов из деревни Хэтао, которые часто незаконно срубали каучуковые деревья. Под влиянием винных паров они подрались в «Весеннем баре» и перебили сотни бутылок. Несколько бандитов из деревни Хэтао бежали, обливаясь кровью. Люди из госхоза Чашань всегда боялись смерти, в Даньчжэне они никогда не побеждали в драках и каждый раз с позором ретировались. Поэтому они всегда вели себя осторожно и незаметно, стараясь не высовываться. Это был первый раз, когда они победили в драке в городе, возгордились и с тех пор каждый вечер приходили в «Весенний бар» выпить, да еще и занимали лучшие места. Они играли в застольные игры на пальцах, рассказывали похабные шутки, громко матерились и говорили скабрезности работающим в баре официанткам. Жун Чуньтянь тактично предупредил их, но они просто начали презирать за компанию и его.

Молодой мастер Инь Ху каждый вечер пил в темном углу. Он сидел там один и ни с кем не разговаривал. После каждого глотка он секунд двадцать смотрел в потолок, а затем наклонял голову для второго глотка. Когда он не пил, то не отрывал глаз от чарки, спрятав руки под столом и растирая пальцы ног. Лицо у него было спокойное и сосредоточенное, как у настоящего гуру-сомелье. В его бутылке никогда не оставалось даже полкапли выпивки, даже пузырьков не оставалось. Он никогда не платил за алкоголь в «Весеннем баре». Жун Чуньтянь не брал с него денег, так что тот мог пить все, что пожелает. При встрече они не разговаривали, словно понимая друг друга без слов. Инь Ху каждый вечер приходил точно в восемь часов, пил мало, всего три бутылки, и ровно в девять, расправившись с выпивкой, уходил. Исключений никогда не было. Все думали, что он наверняка потому такой самодисциплинированный и так ритуально пьет, что его тогда перевоспитали трудом. Вероятно, на то, как он пьет, повлияли именно люди из госхоза Чашань.

Однажды он внезапно поднял три пустые бутылки и ударил госхозников по головам. Двое из них отключились на месте, а остальных трех, прежде чем они успели среагировать, он повалил на пол пивной бутылкой, которую схватил мимоходом. Весь процесс, четкий и стремительный, занял ровно десять секунд, и сама драка закончилась ровно в девять. Однако цена оказалась высокой. Мужчина по прозвищу Головокружительный петух вышел из комы только через полмесяца. Триста человек из госхоза Чашань хлынули в «Весенний бар», требуя, чтобы Жун Чуньтянь выдал убийцу, мгновенно заполнив бар до отказа. Жун Чуньтянь не мог выдать молодого мастера Иня, и в полицейском участке тоже ничего не могли поделать, потому что тот сбежал под покровом ночи и с тех пор пропал без вести. Людям из госхоза Чашань потребовалось всего три минуты, чтобы разнести «Весенний бар» вдребезги. Пиво рекой полилось на улицу.

Тогда только-только наступило лето, и вот-вот должен был прийти тайфун, Жун Яо объявил первый день штормового предупреждения, и «Весенний бар» закрылся.

Неудачи с баром и брючным бизнесом оставили Жун Чуньтяня по уши в долгах, которые он до сих пор не погасил, и к нему часто заявлялись с требованием денег. Это крайне раздражало Жун Чуньтяня,