Жемчужина дракона - Ната Лакомка

что будет дальше. А дальше несравненная Пачифика несказанно порадовала меня — она подозвала служанку, что-то сказала ей, и девушка со всех ног помчалась выполнять поручение.

Мне не пришлось долго ждать. Вскоре служанка конкубины вернулась, а следом за ней важно вышагивала сухопарая особа средних лет, с желчным лицом и огромным носом, украшенном бородавкой.

— Госпожа Пачетта к вашим услугам, — представила служанка желчную особу конкубине.

Разговора служанки с конкубиной я не слышала, и не могла наблюдать — они обе скрылись в зарослях жасмина. Но через некоторое время я увидела, как досточтимая Пачетта выскочила на садовую дорожку и помчалась к замку — красная и злобно фыркающая, а в другую сторону помчалась такая же красная и злая — несравненная Пачифика.

Выждав, пока конкубина удалилась на достаточное расстояние, я поспешила следом за Пачеттой, сунув картину под мышку, и догнала служанку возле черного хода.

— Госпожа Пачетта, — позвала я сладко.

Она оглянулась, глаза ее расширились, и, ткнув в мою сторону пальцем, она еле выговорила, задохнувшись от возмущения:

— Вы!.. Вы!..

— Не стоит так волноваться, госпожа Пачетта, — заворковала я. — Произошло недоразумение, да и только!

— Недоразумение?! Вы сказали, что я…

— Только лишь, что семья ди Амато очень вами дорожит! — заверила я ее. — Ничего больше, уверяю вас. Вы ведь так давно служите здесь, и все знаете…

— Вы… вы — наглая девчонка! — выпалила она, не спеша поддаваться моей лести. — От вас только и жди неприятностей! Я сразу об этом знала!..

— С чего бы? — спросила я обиженно, надувая губы. — Что за глупости вы говорите? А производите впечатление такой разумной, достойной женщины…

Судя по лицу служанки, меня ожидала гневная отповедь, но что-то (вероятнее всего слова «достойная женщина») помешало Пачетте. И я сразу этим воспользовалась.

— Вы такая умница, — запела я, подхватывая ее под руку и уводя в сторону беседки, утонувшей во вьющихся розах, — такая, поистине, незаменимая! Я столько слышала о вас — и только хорошего!..

Спустя четверть часа мы сидели рядышком на скамейке, и Пачетта, хотя и без особой охоты, рассказывала мне о том, что меня интересовало — о маскараде, во время которого погиб прежний герцог, и о сумасшедшей Бьянке, конечно.

— …она была ведьмой, — бубнила Пачетта. — Конечно, ведьмой. Потому что была страх какая умная! Она на все вопросы знала ответы — и почему ветер дует, и почему звезды горят. И все время читала книги! Разве порядочные женщины так себя ведут?

Я благоразумно промолчала, а служанка продолжала вспоминать:

— Но я все равно понять не могу, как она могла его убить, если он ушел, когда она спустилась с террасы, и все время находилась у нас на глазах? Но она была ведьмой, ведьмы многое могут.

— Простите, госпожа моя, — не утерпела я, услышав это, — вы сказали, что герцог ушел, когда она спустилась? Значит, при ней герцог был еще жив? Вы сами это видели?

— Так же ясно, как вижу теперь вас, маленькая нахалка! — вспылила она, и мне пришлось приложить все свои дипломатические таланты, чтобы вернуть разговор в нужное русло. — Я была там, прислуживала леди Ромильде. Они с герцогом сидели на двух тронах во главе стола, все было увито зеленью и цветами… помню, розы так благоухали…

— А Бьянка? — перебила я ее.

— Ее не было на празднике. Хотя могла бы и появиться — мать все-таки! Лорд Тристан тогда побил всех в поединках. Даже нынешнего герцога побил — положил на обе лопатки!..

— А Бьянка?

— Она пришла, когда лорду Тристану уже вручали награду. Стояла на верху террасы и смотрела на всех нас.

— На террасе? — воскликнула я, невольно покрепче прижимая к груди картину.

— А что вы так переполошились? — служанка подозрительно посмотрела на меня. — И почему вы обо всем меня расспрашиваете? Я, вообще, не хочу с вами разговаривать после той глупой выходки! — она вскочила, расправляя платье. — С тех пор, как вы опрокинули горшок с амарантом…

— Да что в этом такого? — изумилась я. — Вы придаете этому слишком большое значение, госпожа Панчетта, но вы не закончили…

— Слишком большое?! — она опять ткнула в меня пальцем. — Скоро узнаете! Это дурной знак! Скоро кто-то умрет, и вы будете тому виной!

Ее тупость бесила, но я постаралась держать себя в руках, уговаривая служанку поведать мне все до конца, и вскоре узнала причину дурных слухов о разбитом амаранте.

— После смерти герцога амарант зацвел, хотя была вовсе не пора цветения, — рассказала Пачетта, немного успокоившись. — И цветы красные, крупные, будто налитые кровью. В наших краях амарант зовут «змеиным хвостом», и цветы на нем были и в самом деле, как змеи — длинные, свисали до основания горшка. А однажды горшок упал и разбился. Разлетелся по площадке под террасой. Герцогиня увидела — и у нее случилась истерика. Она очень любила эти цветы.

— Какая трагедия! — не удержалась я от иронии. — Конечно, леди Ромильда такая нежная женщина… Понимаю, для нее это было страшным ударом.

— Конечно, страшным, — подтвердила Пачетта. — Она так переживала смерть мужа. Даже в знак траура отрезала свои роскошные волосы — смахнула почти под затылок, и сожгла их в камине. Я захожу — а в ее спальне воняет палёным волосом, и моя бедная леди сжигает последнюю прядку. Святая женщина…

— Видимо, да, — согласилась я, но про себя подумала — надо ли было так убиваться из-за мужчины, который завел себе любовницу?

Мы поболтали еще — уже совсем миролюбиво, но вызнать еще что-то интересное я не успела, потому что в беседке нас обнаружила Милдрют.

— Лорд Тристан беспокоится о вас, леди Изабелла, — сказала она сердито. — Но я вижу, что зря.

Я не стала разуверять Милдрют в обратном, и всю дорогу до покоев Тристана не отвечала на ее язвительные рассуждения о том, что сиделка из меня — никакая, потому что за мной за самой нужен присмотр. Но едва я переступила порог, как напустилась на Тристана еще почище, чем его телохранительница на меня.

— Не желаю больше слышать никаких отговорок, — сказала я твердо, усаживаясь на подушки напротив брата герцога. — Расскажите мне все, что произошло с вашими родителями. Я не верю, что госпожа Бьянка могла убить герцога на расстоянии, будь она хоть трижды ведьмой!

— Ты что себе позволяешь?! — возмутилась Милдрют, но Тристан поднял руку, призывая замолчать.

— Оставь нас, — сказал он, и это явно относилось не ко мне.

Я оглянулась через плечо, чтобы посмотреть, как изменится лицо телохранительницы. Но Милдрют только поджала губы и хмыкнула, и удалилась, ничего больше не говоря.

— Что вы там разузнали, леди Изабелла? — спросил