Мар. Меч императора - Александра Лисина

«Да ты совсем спятила! – ошеломленно подумал я, когда до меня дошла эта простая истина. – Во дворце тебе это не мешало! Что изменилось сейчас?!»

Печать, само собой, не ответила, но, когда я во второй раз попытался приблизиться к логову, наградила самым настоящим ожогом. Более того, продолжала упорствовать даже тогда, когда я попытался сделать обманный маневр и обойти медузу по кругу. Куда там… эта сволочь (печать, имею в виду) будто знала, куда мне не следовало соваться. Каждый раз ее отклик становился все сильнее и тревожнее. Вполне освоившись в новом качестве, она попросту не позволила мне подойти ближе определенного расстояния! Умудрилась вывести из себя и заставила даже воспользоваться трансом. Но к логову все равно не подпустила и притихла, лишь когда я на полном серьезе подумал, что не собираюсь сегодня умирать.

Правда, и тогда она до конца не заткнулась – просто перестала дымиться, будто подозревала, что я был с ней не совсем честен. А по-настоящему успокоилась только после того, как отряд развернулся и покинул опасное место.

Нет, вы можете себе представить?!

Понятия не имею, что вдруг произошло, и почему именно в тот день метка императора Орриана начала своевольничать, но нескольких экспериментов мне вполне хватило, чтобы со всей ясностью осознать – это действительно серьезно. После чего отказаться от мысли прогуливаться по здешним лесам и признать, что до наступления половодья я остался без работы.

Без охоты в крепости стало скучно. Долго спать я не мог, постоянно есть не позволяли размеры желудка. Одежду, что у меня была, я уже починил. Оружие в порядок привел… не без помощи Регга, разумеется. Тренировки в отсутствие Атиса возобновил (правда, по ночам и не в полную силу). Вернул былую форму. Еще немного вытянулся. Надеюсь, что в последний раз. А поскольку днем в замке, за исключения ухода за скотиной, уборки помещений и регулярных караулов, делать было решительно нечего, то к исходу первого месяца зимы я с ужасом понял, что скоро начну сходить с ума от безделья.

Правда, кроме меня, это, похоже никого не смущало. Мужики, с которыми я успел неплохо сдружиться, с удовольствием отсыпались в казармах, травили похабные анекдоты, обсуждали женщин, выпивку, оружие, дела в империи… конечно, что же еще делать по вечерам? Ни телевизора, ни радио, ни интернета. Только и оставалось, что чесать языком и по сотому кругу обсуждать одно и то же.

Зато от последней партии наемников стало известно, что в империи и впрямь объявлен трехлетний траур. Флаги в городах были приспущены, большинство увеселительных мероприятий отменены… оказывается, уже полтора года император добросовестно скорбел о безвременной кончине своей несостоявшейся «супруги», чем, надо сказать, привел меня в совершеннейшую растерянность.

Зачем весь этот фарс? Для чего Карриану понадобилось прилюдно посыпать голову пеплом? Быть может, его величеству просто понадобилось объяснить народу отсутствие жены после окончания помолвки? Тогда да, было намного легче сообщить о ее смерти, чем объяснять, почему неправильная «невеста» отказалась от бракосочетания. Ну и заодно продлить свои холостяцкие денечки на несколько лет, под шумок отрываясь за три года вынужденного целибата.

Деталей, к сожалению, новички не знали, однако последнее покушение, случившееся при непосредственном участии чрезвычайного и полномочного посла Сории, не являлось для них тайной за семью печатями. Значит, о нападении вкупе с неудачно организованной попыткой разладить отношения двух стран император умалчивать не стал. Странно. Более того, мужики даже смогли поведать всем желающим, что в результате неудачного покушения его величество потерял свою тень! Нет, вы представляете? Он меня потерял!

Ха-ха.

К сожалению, о новых покушениях и о других значимых изменениях на политической арене никто из них толком не знал. Оно и понятно – на окраину столичные новости всегда доходят с опозданием. Поэтому народу больше нравилось обсуждать другие вещи, в том числе смаковать слухи о некоей графине или баронессе… а может, даже герцогине… которая уже успела привлечь внимание получившего свободу императора. И которая, если верить сплетникам, уже вовсю осваивалась во дворце. А что такого? Помеха в моем лице с горизонта исчезла. Перстенек в храм наверняка никто не вернул. Что мешает его величеству расслабиться? Собственно, ничего. Хотя на фоне известий о всеобщем трауре подобные новости выглядели смешно.

Я бы, может, даже повеселился, если бы точно знал, что это правда. Но характер Карриана не позволял всерьез поверить, что наш драгоценный император забросил дела в угоду любовным приключениям. Для этого он был слишком занятым, циничным и недоверчивым. Раз-два встретился с той самой баронессой-графиней-герцогиней и хорош.

Собственно, я даже не понял, с чего вдруг стал так часто думать об императоре, и даже заподозрил, что дело было именно в скуке. Даже успел всерьез озаботиться поисками какого-нибудь дела. Однако примерно в середине зимы меня вызвал к себе граф эль Сар и прямо с порога огорошил.

– Собирайся, Аш, – заявил он, когда я зашел в кабинет и поприветствовал коменданта в соответствии с уставом. – Завтра я отправляюсь в Трайн. И ты едешь со мной.

Я от неожиданности даже запнулся.

– Эм… простите, милорд, а что мне, с позволения спросить, там делать?

– Я представлю тебя как своего адъютанта, – непреклонно сообщил его сиятельство. – Это значит, что ты должен будешь вспомнить или заново выучить, что такое этикет. А также обязан быть соответствующе одет, обут и…

Взгляд графа скользнул по моей бороде.

– Тщательно выбрит. Амуницию тебе выдадут. Бритвой, надеюсь, пользоваться умеешь. Выезжаем завтра с рассветом. А теперь, если нет вопросов, свободен.

Признаться, я настолько не ожидал ничего подобного, что, получив приказ, молча развернулся на каблуках и вышел, даже не пытаясь спорить. Озадачив Надира и получив от него, как от действующего завхоза, новенький мундир без знаков отличия и такие же новые, с иголочки, сапоги, всерьез призадумался. Но потом решил: какого черта?! В Ойте до весны скука смертная. Поеду, развеюсь. Может, чего полезного узнаю.

После этого оставалось только достать из мешка позабытую за ненадобностью бритву, старательно намылить щеки и, глянув на себя в позаимствованное у ашеяра зеркало, решительно приставить лезвие к коже.

* * *

В Трайн мы прибыли ровно через пять дней, поздним вечером, вдвоем, верхами. И с ходу заселились в лучшую гостиницу, где на имя графа эль Сара уже были забронированы номера. Само собой, это оказалась не та гостиница, где я квартировал год назад. Зато номеров оказалось целых два: один роскошный (ну роскошный для Каррага, конечно), предназначенный для его сиятельства, а второй – маленький и скромный для меня. Впрочем, у номера имелось одно немаловажное достоинство – наличие индивидуального санузла и горячей воды. Так что хозяину я был готов простить даже тараканов с клопами, если тут таковые водились.

Уже начиная со следующего утра его сиятельство принялся носиться по городу как настеганный. Только за первый день он совершил шесть довольно продолжительных визитов к значимым для него людям. На второй таких визитов оказалось три. На третий – сразу восемь. И все они были чрезвычайно важны для графа, который за эти несколько дней оббегал, наверное, половину города. Состоятельные торговцы, местная знать, военный советник императорского наместника… по-нашему, губернатора провинции, и к каждому у него было какое-то дело. Кто-то массово поставлял в крепость Ойт продовольствие, с кем-то граф заключил сделку о перепродаже добытого хитина, кто-то отвечал за боеприпасы и оружие, правда, я не понял, почему этим занимаются частные лица, если, по идее, крепость находится на содержании государства. Потом, правда, дотумкал: на окраинах государственные подряды проще было исполнять на местах. Ну а то, что вся договорная работа ложилась на плечи нашего графа… так для того он и комендант, а не простой бумагомарака. Следовательно, это была его забота – заключить выгодные контракты на следующий год, а по возможности еще и сэкономить энное количество отпускаемых на это казначейством денег.