Дао Дзэ Дун - Сергей Анатольевич Смирнов

более умело. Быстро нашел, где из глухой на вид стены выдвигается мини-бар с соками, льдом и прочим обширным ассортиментом. На минималистской книжной полочке он среди прочих обнаружил те же книги, что в Москве валялись у кресла, и не удивился… Потом огляделся — и не удивился также тому, что здесь, вообще, нет никаких видеотерминалов…

«Очень хорошо!», — адаптировался он, взял томик про Незнайку, сел в кресло, поставил бокал с грейпфрутовым соком на пол — и даже отвлекся минут на пять.

— Свободно, — услышал он и поднял глаза.

Дрозофила стояла так, как если бы уже вполне сознательно прошла мимо него, потом заметила, что он совсем отключился, и чуть задержалась на ходу…

Она была совсем другая. Практически белая и пушистая. В белом, гипетрофировано махровом халате, босая и совершенно без китайско-армейской кепки. Черты ее удивительно смягчились — явно от того, что ее сильно клонило в сон. Розовенькое, даже пухленькое личико свеженькой школьницы-выпускницы. Глазки немножко прикрытые, немножко косые, совсем уж не пугливые и не агрессивные. И главный брендовый признак — черные перышки во все стороны, тоже выглядевшие совсем не колюче, а беспомощно-въерошенно… Манга натуральная, мечта японских пенсионеров с любым уровнем доступа.

— Чудесно выглядишь, — сказал Страхов, и его кинуло в жар.

— Угу, — не сказала ритуального «спасибо» девушка. — Спорт. Каждое утро триста метров баттерфляем. Если захочешь, это — здесь. Через мою комнату, левая дверь. Не перепутай. Там еще есть двери. Попадешь в другие спальни.

— Это у каждого аута… извини, амбивалента, по несколько спален? — удивился Страхов.

— Нет, там просто другие люди живут. У нас ведь все квартиры связаны еще и внутренними дверями. Каждый и… ну, каждая семья может, по способностям, занимать любое число комнат… У нас есть специальные схемы. У меня сейчас забронировано две спальни — вот и все. Можно пристегнуть еще одну… если очень захочешь.

Страхов попытался представить себе жилые зоны аутов. Получалась некая жуткая, однородная и бескрайняя сотовая структура.

Но вся эта аутская экзотика совершенно бледнела по сравнению с Дрозофилой, обновленной душем. Страхов не мог оторвать от нее глаз, убеждая себя, что вот-вот он адаптируется и все пройдет.

Он вспоминал то свое категорическое «нет» на автомобильной развязке… Она совершенно не в его вкусе. Потом — еще одно, в трезвом уме и твердой памяти осознанное «нет» в поезде, когда он обнимал ее за плечи. Конечно, «нет»… Но теперь его снизу вверх, куда мощнее и живее какого-то, пусть хоть стоэтажного бизнес-центра с потреблением энергии выше 10 баллов, неудержимо подпирало «да». Абсолютно полное равновесие в мире наступит, когда и секс мы будем отдавать на аутсорсинг, как функцию, тормозящую создание бизнес-активов и выполнение непосредственных деловых обязанностей… Вот о чем кстати подумал Страхов.

— Спокойной ночи, Саша, — сказала Дрозофила и продолжила свой путь.

— Спокойной ночи, Дро… — невольно откликнулся Страхов и, когда дверь ее спальни отодвинулась, позвал: — Дро…

— А? — через плечо откликнулась Дрозофила.

— Ты сыта? — спросил он.

Дрозофила развернулась и привалилась плечом к косяку, вполне определенно держа руки в карманах халата.

— Саша, ты ведь ждешь и любишь свою жену… Это — главное, что прописано в твоем досье, — с сонным благодушным видом проговорила она.

Страхов снова восхитился ею. Но теперь уже не просто так, а всеобъемлюще.

— Это в «десятку», Дро, — сказал он с чувством. — Это теперь главное, что можно написать в моем досье.

— Ждать, в общем-то, недолго осталось, — подбодрила она его. — Лучше всего, Саша, если мы, по крайней мере, тоже подождем немного… Впереди еще много разных тестов и, вообще, всего…

— Ты точно могла бы стать главным советником у товарища Мао! — только и нашелся он, что ответить.

— Спасибо. — Дрозофила, наконец, нашла в словах Страхова комплимент.

— Извини… — Если бы в нем не было литра с небольшим калифорнийского бургундского, он, конечно, тормознул бы еще на «товарище Мао». — Ты знаешь обо мне гораздо больше, чем я о тебе. Извини… Это так, чтоб я мог учитывать… У тебя есть кто-нибудь?

— Все нормально, — сказала четко Дрозофила, показывая, что между ними любые вопросы допустимы. — Я жду… В Танзании я научилась ждать.

— Ты очень хорошая, — сказал Страхов.

— Ты тоже нормальный, — сказала она.

— «Лучше царству быть маленьким, а населению редким», — сказал Страхов и подумал о том, как безнадежно обесценил Дао Дзэ Дун все первоисточники.

— «Пусть будут видны соседние селения/ И оттуда доносятся лай собак и крик петухов, А люди до самой старости и смерти друг с другом не знаются», — закончила, пушисто улыбаясь, Дрозофила ту же главу из Дао-Дэ Цзин. — Спокойной ночи.

— И тебе… — улыбнулся Страхов.

…И долго не мог избавиться от ощущения, что она знала наперед его «подачу» и ее ответ был подготовлен заранее.

Сон… Тот самый сон-инструкция продолжился этой ночью. Если это и вправду была ночь.

Когда между стенами стало совсем узко, что-то твердое начало давить в кармане на бедро и мешать продвигаться дальше… Он сунул руку, чтобы вынуть это — и вдруг обнаружил-вспомнил, что это у него револьвер. Полностью заряженный револьвер… он с ним приехал на юг… и совершенно про него забыл, пока заселялся в этой каптерке… и он бы отбился… не надо было удирать, лезть в этот непонятный проход… нужно вернуться… и перестрелять их всех из темноты… они не успеют среагировать…

Он подался немного назад, повернулся… и увидел в полутьме, там, откуда он шел, всего в двух шагах… глухую стену!

Страхов резко открыл глаза — и поначалу испытал испуг.

Во-первых, обычно он, пробудившись, никогда не открывал глаза сразу, если перед этим видел сон.

Он натренировал себя так: сначала, стоя перед дверьми в явь, анализировать увиденное, а уж потом открывать их. И уже то, что он вышел из штатного режима, повергло его в стресс, как если бы там, в своем мире креаторов, он вышел из дома, забыв надеть любимые Q&Q…

Во-вторых, открыв глаза, он не увидел ничего, кроме тьмы. И подумал, что это — еще одна, особая фаза сновидения, в котором его окончательно порабощает темное замкнутое пространство.

В мире креаторов при открытии глаз, если дело было ночью, в комнате автоматически включался ненавязчивый ночник, а если — светлым утром, то