Ветер и море - Марша Кэнхем

– По левому борту! – раздался сверху встревоженный голос. – Он ложится на параллельный курд... Там... там люди у орудий, сэр! Бойницы открываются... Они выдвигают...

Остальные слова утонули в ужасе, когда незнакомец представил ошеломленным наблюдателям на «Орле» батарею на своем правом борту. Без всякой предварительной подготовки пушки извергли клубы белого дыма и яркие языки оранжевого пламени. Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы ядра преодолели расстояние в милю и долетели до цели. Рядом с «Орлом» поднялись столбы белой воды, снаряды, разорвав парус и оснастку, с силой врезались в палубы и поручни, и люди в панике бросились врассыпную от взлетевших в воздух горящих обломков.

Баллантайна бросило на ограждение палубы, и он сильно ударился грудью. Рядом с ним Беддоуз поднял окровавленную культю, оставшуюся от правой руки, и закричал от боли. Сдернув косынку с шеи старшины, Адриан перетянул ею культю и поспешил туда, где капитан и Фолуорт лежали распростертыми у зияющей дыры в ограждении. У Дженнингса одна сторона лица была ободрана зацепившим его обломком, у Фолуорта на бедре зияла глубокая рана, но оба были скорее ошеломлены, чем страдали от боли.

Крикнув, чтобы прислали помощь, Адриан отправился на поиски Данби, старшего артиллерийского офицера. Второй орудийный залп оказался беспощадно точным: куски настилов и переборок взлетели в воздух и дождем посыпались на незащищенные головы военных моряков и матросов. Тросы со звоном лопнули от ударов цепей и досок, паруса обвисли, и судно сильно накренилось под ожесточенным обстрелом.

– Рулевой! – Адриан бросился на корму, краем глаза заметив моряков, со всех ног бегущих заряжать орудия «Орла», и еще одного моряка, спокойно готовящегося к атаке. – Рулевой, быстро лево руля! Все мачтовые матросы – наверх! Я требую, чтобы поставили все, какие только возможно, паруса! Подвиньте орудия! Живей! Шевелитесь! Шевелитесь!

Его выкрики потонули в грохоте еще одного бортового залпа, и, направляясь к мостику, Баллантайн заметил, как двух членов команды разорвало на куски. Видя, что «Орел» начал подчиняться его приказу, он направил подзорную трубу на неприятельский корабль. Бурное море мешало «Орлу» сохранять нужный курс и выполнять какие-либо быстрые, обманные движения, но корабль не упрямился и постарался сделать все как надо. С громким глухим рокотом нос корабля вместе с передним бимсом поднялся к небу, и фрегат на долю секунды завис на гребне волны. Затем он развернулся, накренившись до опасного предела, и мелкие брызги фонтаном взлетели над поручнями. Налетевший ветер наполнил паруса и бросил корабль вперед во впадину, море поднялось стеной и обрушило каскад пенящейся воды на нижние палубы, но «Орел» выпрямился и устойчиво встретил следующую волну.

Баллантайн надеялся получить так необходимую передышку, но вдруг с изумлением увидел, что рейдер свернул топсель и скользит к ближайшей мертвой точке на воде. Нападающий корабль, быстро изменив галс, занял позицию параллельно корме «Орла», и Адриан беспомощно смотрел – следует сказать, с благоговением отнесясь к смелому маневру, – как он подошел на расстояние окрика, и тогда паруса «Орла» поймали ветер и довольно долго полоскались, чтобы выровнять судно после нескольких пушечных залпов, нанесших удар по его незащищенной корме. Носовой бак был полностью снесен; мостик исчез, превратившись в фонтан окровавленных щепок; от разорвавшихся на палубе один за другим снарядов рангоуты были вырваны из креплений, несущие лини и паруса разорваны, люди нашли свою жестокую смерть – за бортом на неистово извивающемся тросе раскачивался мертвый боцман. Штурвал повернулся под злобными ударами ветра и моря, и «Орел» снова оказался перед ненасытными пушками рейдера.

Враждебный корабль теперь был на расстоянии пистолетного выстрела – сорока ярдов, – и его орудия, не скупясь, поливали смертоносным потоком крупной и мелкой картечи мачты и оснастку «Орла», Когда ветер разогнал дым, стало видно, что повсюду валяются куски мертвых тел. Палубы были скользкими от крови, и даже лица закаленных ветеранов побледнели от открывшейся им картины кровавого побоища.

Баллантайна охватило бешенство. Ослепленный яростью, пренебрегая опасностью, он бросился к одной из девятифунтовых пушек по левому борту и нечеловеческим усилием без посторонней помощи направил орудие на приближающегося врага. Зарядив пушку двойным зарядом, он выстрелил, а потом снова и снова заряжал и стрелял, пока его руки не покрылись волдырями. Зловонный дым и запах крови наполняли его ноздри; волны раскаленного воздуха окутывали его после каждого выстрела, обжигали глаза, щипали горло, но он думал только о рейдере и талантливом тактике, стоявшем на его мостике. Корабль был уже достаточно близко, и Адриан мог рассмотреть палубу, полуобнаженных канониров, стреляющих хладнокровно, непрерывно, словно выбирая время каждого залпа в соответствии с качкой корабля, так что несколько очередей были разрушительными, а другие безвредно расплескивали море.

Тяжело вздохнув, Адриан обругал Фолуорта так, как никогда прежде не ругал ни одного живущего на земле человека, благодаря ему они оказались запертыми у берега, не имея пространства, чтобы изменить направление движения и спастись от неминуемой гибели. Но в какой-то момент Адриан почувствовал некоторое облегчение оттого, что из-за близости к земле враг в равной степени скован, его корабль не может осуществить маневр между «Орлом» и берегом и будет вынужден изменить галс в условиях приближающегося шторма, чтобы сделать второй заход.

Бандит словно прочел мысли Баллантайна, и поблескивающий нос отклонился в сторону, уйдя с эффективного угла атаки. Адриан с досадой отметил, что корабль почти не поцарапан, и лишь несколько парусов сняты для замены, и ни одна из его пушек, очевидно, не была разбита. А когда Адриан увидел, что черный цвет корпуса действительно хитро маскировал второй ряд орудий по левому борту, у него вырвалось грубое ругательство. Его прежняя поспешная оценка батареи в восемнадцать орудий теперь возросла до тридцати восьми, а возможно, их было еще больше, И судя по повреждениям, причиненным корпусу «Орла», в основном это были гаубицы – низкие тяжелые отвратительные чудовища, которые могли разнести корпус толщиной три фута словно гнилушку.

Внезапно вместо звездно-полосатого флага взвились другие – над вежливым предложением сдаться гордо реял вымпел с алым львом на черном поле.

У Баллантайна пересохло во рту и от лица отхлынула кровь. Он отошел от дымящейся бортовой пушки и, пошатываясь, побрел к корме мимо нескольких канониров с пепельно-серыми лицами, безмолвно смотревших на него в ожидании поддержки. Американский военно-морской корабль никогда еще не сдавался берберским пиратам, тем более так унизительно.

В неожиданно наступившем затишье были слышны только крики и стоны раненых на «Орле», плеск волн, ударяющихся о продырявленный корпус, и треск опасно покачивающейся стеньги. По всей главной палубе шипел и трещал огонь. Люди обменивались проклятиями и непристойными ругательствами. Повсюду были тела – повисшие на рангоутах, скорчившиеся у пушек и мачт, распростертые в крови на блестящих настилах.

– Что, черт побери, происходит? – прокаркал хриплый голос с юта. Дженнингс поднялся туда при поддержке Фолуорта. – Почему нас атаковали без предупреждения? Кто командует тем кораблем?