Полукровки - Стивен Грэм Джонс

на колени и одергивает рубашку заключенного.

– Слушайся дядю, – говорит она ему, хотя ему уже две недели как одиннадцать лет, и добавляет, достаточно громко, чтобы дядя заключенного услышал, – если только он не будет говорить глупостей.

Затем она целует заключенного в лобик и уходит не оглядываясь.

– Я покажу ей глупость, – говорит дядя заключенного, поднимая свой клубничный кулер в тосте с пожеланием доброго пути, хотя она уже ушла.

Через десять минут заключенный и его дядя идут по дороге к заправке за, вероятно, наименее тупым во всей истории, по словам его дяди, хот-догом.

На этом пути дядя заключенного унюхивает что-то, что заставляет его поставить заключенного позади него.

Они находят этот запах в высокой траве за ржавой изгородью.

Свинья.

Дядя опускает лицо к черной выгрызенной у нее в боку дыре, смахивает мух.

– Черт, я так и знал, – говорит дядя.

– Что? – говорит заключенный.

– Он все еще хочет вернуть свой «Эль Камино».

Заключенный не называет вслух имени бывшего мужа его тети. Но и не надо. Они уже оба слышат его в каждом шорохе травы, в каждом вздохе ветра.

– Он даже не был ему нужен, – говорит дядя. – Тебе же не нужен «Эль Камино» в зарослях, правда ведь? На самом деле он ее хочет. Они оба мотыльки. – Он смотрит вниз на заключенного и говорит: – Ты же не мотылек, да?

– Я вервольф, – говорит заключенный.

Они всегда постоянно это говорят.

Заключенный смотрит на высокую траву у себя за спиной. Откуда бывший его тети знает, что они вообще в Луизиане? Потому что та граничит с Арканзасом?

Заключенный пытается не думать о выгрызенной в боку свиньи дыре. Когда он все же думает, он обнаруживает, что скрежещет зубами, чтобы представить – как ощущается, когда такое вот делаешь.

На заправке, вместо того чтобы как обычно купить хот-дог, дядя заключенного покупает медовые булочки на все восемь долларов, не считая трех булочек, что сует в карман, или еще той пары, что сует себе в брюки. Затем, поскольку заключенный недостаточно шустрый, он забрасывает его на плечо и несет обратно в трейлер. Из-за этого заключенный чувствует себя маленьким ребенком.

– Я не должен делать глупостей, – говорит он.

– Это она делает глупость, – говорит дядя, оглядываясь в поисках солнечных очков, в которых он водит свой грузовик. – Я сказал ей, что он где-то здесь. Он преследует ее прямо сейчас, вероятно, как преследовал нас во Флориде.

Затем дядя жестко смотрит на заключенного, резко отворачивается, идет к противоположной стене, но возвращается так же быстро, снова глядя на заключенного.

– Слушай, – говорит он. – Мне нужно, чтобы ты оставался здесь. Это слишком… я не могу взять тебя с собой. Но с тобой все будет хорошо. У тебя медовых булочек хватит на год.

Прежде чем уйти, он включает телевизор при помощи отвертки. Он единственный способен так.

– Круто? – говорил он заключенному, и когда тот кивает – ему как-никак одиннадцать, – дядя запирает его и уезжает даже раньше, чем успевает прогреть мотор. Он всегда говорит о моторе.

Заключенный открывает дверь холодильника. Внутри стеклянная бутылка от энергетика, в которой его дядя держит холодную воду. Заключенному не нужна бутылка, ему нужна металлическая крышка. Он садится на диван, то открывая, то закрывая ее.

Он съедает две медовые булочки на обед.

Телевизор постоянно разговаривает. Трейлер отдали с телевизором, потому что все переключатели откручены. Но у дяди есть узкие щипцы для пружинных колец, которые можно вставить внутрь и переключать каналы, которые ловит антенна.

Пока все, что смотрит дядя, это реклама, поскольку она крутая, а все, что смотрит тетя, – новости об актерах.

Но это другое. Это телевикторина, которую дядя всегда называет слишком сложной.

Заключенный садится на ковер и все равно выкрикивает цену вопроса, просто говорит все, что аудитория уже сказала, а затем съедает половину еще одной медовой булочки, глядя сначала на табло, чтобы запомнить, а потом засыпает, когда на телевизоре возникает таблица настройки, которую его дядя называет флагом страны снов.

В темноте он просыпается от стука в дверь. Или от сотрясения двери. Он уверен, что одно из двух.

Через пару мгновений скрипит крыльцо, но дверь больше не движется.

Заключенный кладет пальцы на рукоятку, чтобы повернуть ее и открыть, посмотреть, что за шум, но потом вместо этого он садится на диван. Потому что он не делает никаких глупостей.

Пару минут спустя с одной стороны трейлера слышен звук рвущегося металла, словно открывается жестяная банка.

– Юбка, – говорит он голосом тети.

Она всегда вздувается на ветру.

Но этой ночью нет ветра.

Затем заключенный чувствует это ногами. Что-то ходит под трейлером, спина его трется о дно, словно он пытается составить план пола.

Нет, словно высматривает слабую точку. Ищет путь внутрь.

Заключенному приходится сглотнуть, чтобы сердце не выскочило.

Та свинья. Та свинья знает, что они пахнут ею. Теперь она пришла вынюхивать их. Днем заключенный понял бы, что это глупая мысль.

Словно он опять первоклашка. Это его дядя виноват, что он остался один. Это его тетя виновата, что уехала назад в Миссисипи.

Чтобы показать, как все неправильно здесь, что-то в действиях свиньи заставляет телевизор отключиться на несколько секунд. Когда тот снова включается, там уже не настроечная таблица, а одна из телевикторин.

Значит ли это, что уже утро?

Заключенный подтягивает ноги под себя, затем ступает с дивана на деревянный ящик, который, по словам его дяди, достаточно неплохой стол. Заключенный становится на него.

Снова слышится звук рвущегося металла, на сей раз прямо под гостиной. Заключенный вздрагивает, почти балансирует на ящике.

– Уходи, – громко говорит он.

Затем решетка вентиляции подогревателя под большим окном позади телевизора приподнимается, словно в попытке. Затем она внезапно вся вспучивается, наискось валится на ковер.

Теперь в ковре дыра. Черный прямоугольник.

Заключенный знает, что из темноты под трейлером на него смотрит глаз свиньи.

– Два девяносто девять, – говорит он, отвечая на викторину. Только чтобы слышать свой голос.

Цена 4 доллара 50 центов. Женщина из Миннеаполиса прыгает.

Теперь заключенный чувствует запах свиньи. Он слышит ее тяжелое дыхание.

На диване лежит половинка медовой булочки, которую он начал есть после обеда, ее глазурь вся в волосках.

Заключенный срывает с нее пластиковую обертку и швыряет в дыру.

Не попадает.

Заключенный ложится, тянется и толкает булочку, держа лицо как можно дальше.

Как раз когда она достигает края дыры, оттуда быстро высовывается морда и хватает ее.

С острыми зубами. Волчьими. На миг видны длинные рыжие волосы. Красивые рыжие волосы.

Заключенный поспешно залезает на