Фантастичнее вымысла - Чак Паланик

— Я хочу изобрести уникальное освещение со спецэффектами и усилители с ревербераторами, чтобы можно было устраивать действительно классные презентации.

Из слов Парня-с-Ракетой выходит, что цель — путешествия в космос. Путешествия во времени, телепортация — не самое главное. Главное — то, что получается попутно, как бы само собой. Как, например, высадка человека на Луну подарила нам сковородки с тефлоновым покрытием.

— И еще я хочу, — говорит Брайан Уокер, — снять свой собственный фильм. Вы помните телевизионную постановку «Туннель времени»?

Он говорит:

— Я хочу снять «Туннель времени 2001». В нем должен быть путешественник во времени, и его миссия заключается в том, чтобы, возвратившись в прошлое, отыскать там красавиц, которые сыграли в истории важную роль, и через них распространить свои гены. Он возвращается в Древний Египет, чтобы найти Клеопатру. Когда путешественник оказывается рядом с ней, его чуть не задавили колесницами, и ему в срочном порядке приходится спасаться бегством в будущее. Он отправляется во Францию, находит Марию Антуанетту и оказывается на гильотине как раз в тот момент, когда та отсекает несчастной королеве голову. И так всякий раз, оказываясь в прошлом, он попадает туда за секунду до того, как ему угрожает смерть. И бедняге так ни разу и не удается совершить то, что он задумал…

В колледже нам приходилось читать о людях, которым показывали снимки с изображением заболевания десен. Это были фотографии воспаленных десен и кривых, гнилых зубов, и смысл состоял в том, чтобы увидеть, как эти картинки повлияют на беспокойство людей о собственных зубах.

Снимки одной группы демонстрировали слегка подпорченные зубы и десны. На снимках другой были изображены заболевания средней степени тяжести. Третья была самой кошмарной — жуткие почерневшие рты, отваливающиеся лохмотья десен, черные зубы или полное отсутствие таковых.

Первая группа участников эксперимента заботилась о своих зубах так же, как и раньше. Вторая делала это более внимательно, пользовалась щеткой и зубной нитью. Ну а третья просто отказалась от каких-либо попыток поддерживать полость рта в порядке. Люди из этой группы перестали пользоваться и щеткой, и зубной нитью и просто ожидали, когда зубы у них почернеют.

Этот эффект нормальные, здоровые люди назвали наркотизацией.

Когда проблема раздута до гигантских величин, когда нам демонстрируют слишком много пугающих примеров, нам почему-то делается все равно. Мы становимся безразличными. Мы отказываемся предпринимать какие-либо действия, потому что грядущая катастрофа кажется нам неизбежной. Раз — и мы уже в ловушке. Это и есть наркотизация.

Разве может общество, в котором люди страшатся взглянуть в глаза такой проблеме, как заболевание десен, решать куда более серьезные проблемы? Загрязнения окружающей среды? Равноправия? Как же тогда можно сделать из людей борцов?

Именно это, мистер Левин, вам так здорово удается. Одним словом, вы зачаровываете людей. Ваши книги, они в общем-то не столько истории в жанре ужасов, сколько притчи-предостережения. Вы сочиняете мудрые, осовремененные версии народных легенд, которые можно найти у самых разных цивилизаций — вроде колыбельных песенок и картинок-витражей, — для того, чтобы научить людей крайне важным вещам. Ваши книги — «Ребенок Розмари», «Стэпфордские жены» и «Щепка» — касаются самых уязвимых, самых болезненных проблем нашего общества и, зачаровывая нас, подводят напрямую к решению этих проблем. Причем легко и весело. Вы превращаете эту разновидность терапии в забаву. Во время обеденного перерыва, в ожидании автобуса на остановке, в постели вы заставляете нас столкнуться с этими Большими Проблемами и энергично взяться за их решение.

Самое неприятное заключается в том, что с этими вопросами американское общество столкнется еще очень не скоро, но в каждой — каждой — книге вы готовите нас к той схватке, которая, как вам кажется, вот-вот станет реальностью. И до сих пор вы неизменно оказывались правы в своих предчувствиях.

В романе «Ребенок Розмари», опубликованном в 1967 году, рассказывается о борьбе за право женщины самой распоряжаться собственным телом. О праве на качественную охрану здоровья. Праве сделать аборт. Героиней распоряжается ее религиозная вера, ее муж, ее лучший друг-мужчина, ее гинеколог-мужчина.

Обо всем этом вы заставили людей прочесть — заплатить деньги, чтобы прочесть, — за десятилетия до того, как набрало силы феминистское движение, ратующее за реформы в здравоохранении. Бостонский кооператив женского здравоохранения. Наши тела, мы сами. Группы повышения политической сознательности; помнится, женщины тогда садились кружком с зеркалом-расширителем и фонариком и наблюдали друг у дружки изменения шейки матки.

Вы показали женщинам, какими им не следует быть. Чего им нельзя делать. Не сидеть в квартире, занимаясь вышиванием диванных подушечек и не задавая вопросов. Не бояться брать на себя ответственность. Если вас во время свидания изнасиловал дьявол, не раздумывая, приходите к решению прекратить эту беременность. Да, это глупо. Дьявол… Кстати, у него была огромная, просто ОГРОМНАЯ эрекция. А Розмари связана, распластана на палубе яхты в бурном море, ее держит за руки Джеки Кеннеди. Какие выводы из всего этого сделал бы Карл Юнг? Как бы то ни было, именно это делает из нас как бы соучастников происходящего. Мы можем притвориться, что все это плод фантазии, выдумка чистой воды. Все нереально, аборт — нереальная проблема. Мы ощущаем радость Розмари, ее испуг, ее ярость.

Могли ли вы предвидеть, что это отзовется зловещим эхом тридцать лет спустя, что во многих штатах под давлением противников абортов зародыш получит законное право появиться на свет?

В стенах суда женщин объявляют «носительницами плода». Судебным решением их вынуждают выносить и родить зачастую нежеланного ребенка. Человеческий зародыш становится символом движения против абортов, а его участники повсеместно устраивают демонстрации и митинги. Не так ли вели себя соседи Розмари, возмущаясь ее ребенком и затянутой черным колыбели?

Еще один забавный и жутковатый момент — нашему телу неизвестно, что все это выдумка. Мы дочитали книгу до конца и получили опыт катарсиса. Ужасная история, пережитая нами вместе с героиней. Как и Розмари, мы тоже стали мудрее. Мы не повторим ее ошибок. Хватит. Довольно властных докторов-диктаторов. Довольно подлых мужей. Ни за что не станем напиваться и не позволим дьяволу трахать нас.

Но на всякий случай давайте узаконим право женщины на аборт. Дело закрыто.

Мистер Левин, ваше умение посредством метафор рассказывать устрашающие и поучительные истории, возможно, проистекает из вашего опыта сценариста, когда в эпоху «золотого века» телевидения вы принимали участие в создании таких вещей, как «Погашенный свет» и «Стальной час Соединенных Штатов». Это было телевидение пятидесятых годов и начала шестидесятых, когда важные проблемы приходилось маскировать или подавать в завуалированной форме, дабы не оскорбить консервативную телеаудиторию и еще более консервативных спонсоров телепрограмм. Ваша писательская карьера началась в годы, предшествовавшие так называемой «трансгрессивной прозе», типичные образцы которой — «Банда с разводным ключом», «Американский психопат» и «На игле», когда писатель может встать на ящик из-под мыла и криком вещать о социальных проблемах. Для достижения той же цели вы были вынуждены прибегать к метафоре, маскировке и иносказанию — иное тогда было просто невозможно.