Неожиданное наследство инспектора Чопры - Вазим Хан

– Сурат, забери у них оружие.

Констебль Сурат опустил винтовку, закинул ее на плечо и, быстренько обыскав наемников, изъял у них пару пистолетов.

– А теперь, – сказал Чопра, – отведите меня к ним.

Один из наемников, бородатый детина, которому когда-то в прошлом ломали нос, прищурился и с вызовом в голосе пророкотал:

– К кому это еще?

Чопра подошел к бородачу и приставил дуло револьвера к его виску.

– Не заставляй меня повторять дважды, иначе чье-то время может выйти, ты меня понял?

Бородач посмотрел Чопре в глаза, и на лбу у него выступил пот. Он заморгал.

– Да ладно, ладно…

Он вывел Чопру с товарищами из каюты и прошел к двери, расположенной в самом конце коридора. За ней начиналась винтовая лестница, уходящая в трюм траулера. Следуя за бандитами, полицейские двинулись вниз, во тьму.

Спустившись, они оказались в узком коридоре: единственным источником света здесь служил фонарь, от стен пахло плесенью. С шумом прошагав по коридору, они остановились перед очередной дверью. Изнутри доносились приглушенные всхлипы – Чопра уже слышал похожие звуки прежде, когда впервые пробрался на судно. Это помещение располагалось под тем, где в прошлый раз держали его самого.

– Открывай! – приказал он.

Бородач снял с крюка в стене связку ключей. Но тут же выронил ее. Нагнулся за ней, коснулся рукой собственной щиколотки… и вдруг резко, с рычанием распрямился – в руке у него сверкнуло лезвие ножа. Прежде чем Чопра успел что-либо предпринять, бандит всадил нож в грудь Сурату.

Раздался оглушительный выстрел.

Бородач отлетел назад к стене. Потом схватился за живот и осел на пол.

Чопра оглянулся.

Над дулом револьвера Рангваллы поднимался дымок. Лицо младшего инспектора скрывала тьма. Рука его очертила дугу и наставила ствол на второго наемника, застывшего с широко раскрытыми от ужаса глазами.

Чопра развернулся к Сурату: тот изо всех сил старался стоять прямо. Одной рукой он сжимал основание ножа. Чопра видел, как между пальцев констебля сочится кровь.

– Дай мне взглянуть.

– Не беспокойтесь, сэр, – слабо запротестовал Сурат, – со мной все в порядке.

Чопра аккуратно снял пальцы констебля с рукоятки. Лезвие вошло в мягкие ткани между передней частью плеча и верхней грудной мышцей.

– А ты у нас счастливчик, – выдохнул он, чувствуя, как спадает напряжение. – Все могло быть гораздо хуже.

Сурат болезненно улыбнулся в ответ.

– Рангвалла, принеси из машины аптечку.

– Сэр, меня это, правда, ничуть не беспокоит, – с дрожью в голосе пролепетал Сурат, жмурясь от сбегающего на глаза пота. Его пошатывало.

Чопра помог Сурату сесть, не отводя при этом глаз и дула револьвера от второго наемника.

Они подождали, пока Рангвалла принесет аптечку.

Младшему инспектору потребовалось несколько минут, чтобы обработать рану антисептиком и наложить повязку.

– Ничего страшного, – сказал он. – Жить будешь, – и в знак ободрения похлопал констебля по спине.

Чопра склонился над подстреленным бандитом. Глаза его были закрыты, руки безжизненно лежали на коленях. Голова свесилась на грудь. Между раскинутых ног темнела лужа крови. Он напоминал пьяного, присевшего отдохнуть посреди переулка. Чопра приложил два пальца к шее бородача, подождал немного. Затем выпрямился и обернулся к его подельнику.

– Открывай дверь, живо!

Бандит нагнулся, подобрал с пола ключи и трясущимися руками отпер дверь.

Чопра зашел внутрь.

За дверью находилось довольно просторное помещение, полное теней, порожденных светом масляного фонаря. На полу, прижавшись к стене, сидели восемь мальчиков-подростков. Они были скованы вместе. Цепи, тянувшиеся от мальчишеских щиколоток, крепились к уходящим в пол железным кольцам. Из угла, в котором они сидели, доносилось тихое поскуливание – бессловесное выражение отчаяния. Когда Чопра вошел, некоторые мальчики подняли головы и посмотрели на него. На их лицах, помимо смятения, читались следы тяжелых страданий. Но ощущалось в них и нечто иное. Безысходность. Смирение. Они не ждали, что кто-то придет за ними. Они не верили в чудеса.

– Это еще что такое? – спросил Рангвала, с нехорошим прищуром оглядываясь вокруг.

– Это? Проявление того зла, на которое способны люди, – ответил Чопра. Он посмотрел на бандита:

– Где ключи от кандалов?

Тот протянул связку ключей, с помощью которой недавно отпер дверь.

– Снять с них цепи!

Мальчиков одного за другим освободили от оков. Они терли щиколотки и запястья, но с пола не поднимались. Чопра обернулся в Рангвалле.

– Я хочу, чтобы ты позвонил инспектору Чедде в участок Версова. Сообщи ему, что ты здесь обнаружил. Скажи, чтобы прислал людей. Он разберется, что делать дальше.

– Сэр, – начал Рангвалла, – что, если Чедда…

– Не исключено, – кивнул Чопра. – Но придется рискнуть. Если Наяк заплатил ему за свою неприкосновенность, могут возникнуть трудности. И все же подобное преступление скрыть будет непросто. Теперь – совсем не просто.

Он развернулся к бандиту.

– Итак… где нам сейчас искать Наяка?

Чопра против Кала Наяка

Фургон с грохотом катил по ночному городу мимо модных ресторанов и придорожных закусочных дхаба; мимо забывшихся сном нищих и малолетних беспризорников; мимо торговцев вразнос, спящих на своих тележках; мимо ночных клубов, изрыгающих нетрезвых и довольных клиентов; мимо колл-центров, работающих по заграничному времени; мимо развалившихся на обочине коров; мимо бродячих собак, рыскающих с горящими глазами по опустевшим улицам, вновь – пусть всего на несколько часов – захватив власть над своими бывшими владениями.

Чопра периодически поглядывал в зеркало заднего вида. Погруженный в тень Ганеша спокойно стоял в крытом кузове. Каждый раз, когда фургон проезжал мимо очередного фонаря и резкая вспышка света слепила слоненка, он моргал и подергивал хоботом.

Через полчаса Чопра прибыл к дому Аруна Джетли, иначе Кала Наяка. Начался дождь. Застучал по металлической крыше фургона и тяжелыми каплями растекся по лобовому стеклу машины. В свете фар заплясали дождевые струи.

Долгих две минуты Чопра сидел в кабине и просто смотрел на потоки воды и скользящие движения дворников. В лучах фар остановилась пробегавшая мимо собака, отряхнула намокшую шерсть и побежала дальше. В открытом сточном желобе пронзительно пищали крысы, смытые в канаву нежданным ливнем.

Чопра думал обо всем, что произошло. Он понимал, что с выходом в отставку лишился чего-то жизненно важного. Даже более значимого, чем осознание себя полицейским. Это был восторг от удачного подбора кусочков головоломки; это было чувство тихого удовлетворения от того, что справедливость восторжествовала и что сам он послужил скромным инструментом, который способствовал установлению ее торжества. Он знал, что навсегда останется поборником закона – в полицейской форме или без нее, – и дорожил этим знанием, как достойнейшим проявлением своей натуры.

Он вылез из фургона. Обошел его и откинул задний борт. Ганеша спустился по сходу под дождь. Почувствовав, как от шкуры отскакивают капли воды, слоненок замахал ушами.

Чопра приблизился к воротам принадлежавшего Наяку особняка. Заглянул в просвет между коваными завитками решетки и приметил под навесом караульной будки охранника и шофера в белой ливрее и фуражке с козырьком. Оба курили и наблюдали за разгулом непогоды. Над стаканом чая, который держал